Почему не поставили свои балеты хореографы, которых заявляли, когда оглашали планы на сборе труппы в начале сезона, не совсем понятно. Точнее, почему возникли сложности с постановкой в России балета «Великий плач» немецкого хореографа Марко Гёкке, можно объяснить внешне политическими обстоятельствами, но вот почему на премьере отсутствовал балет «Дуэнде» много ставящего в России и являющегося худруком балета Михайловского театра известного испанского хореографа Начо Дуато – загадка.
Тем не менее обещанные балеты Юрия Посохова и Анастасии Вядро состоялись, а вместо балетов Марко Гёкке и Начо Дуато пришлось показывать что-то другое. Худрук балетной труппы «Стасика» Максим Севагин молодой и активно ставящий хореограф, хорошо разбирающийся в современной хореографии и знающий её «ландшафт», направления, стили и своих коллег по цеху, быстро сориентировался, и в Москве прошла премьера балета «Холм», одного из учеников и ассистентов Начо Дуато, албанца Гентиана Доды, который год назад был создан для Национальной оперы Греции.
Дода работал не только с Дуато и Национальным театром Испании, которым тот руководил. В 2003 году исполнить ведущую партию в своем культовом балете «Жар-птица» его приглашал сам Морис Бежар. В 2021-м албанский хореограф основал собственную балетную компанию. А при создании балета «Холм» хореограф вдохновлялся строками из «Сочинений» одного из крупнейших мастеров XX века, швейцарского скульптора, живописца и графика Альберто Джакометти, описывающего прошлое через пространственные метафоры: «Я видел себя в обширном пустынном пространстве с округлыми очертаниями, чьи границы исчезали в атмосфере, которая казалась плотной, но при этом прозрачной и очень пластичной. Вокруг меня – небольшие холмы, чередующиеся с контурами неких светлых конструкций. Я воспринимал их как некие жесты, звуки, движения, пятна и ощущения из какой-то другой эпохи. Ощущения превращались в объекты, существуя одновременно внутри меня и вовне, оставляя чувство восхищения и восторга…»
В скульптуре зрелого Джакометти занимала проблема соотношения объёмов и масс, загадка человеческой фигуры, в живописи и рисунке — проблема пространственной глубины, загадка человеческого лица. Человек и окружающее его пространство соответственно озаботили и хореографа. В этом спектакле, в соответствии с задумками балетмейстера, методами и задачами, которые он перед собой ставил, мы можем быть наблюдателем, соучастником описанного процесса - смотря что с нами резонирует в данный момент. Хореограф приглашал публику в погружение. Музыка композитора Сезара Алияй Горишти как раз работала по принципу медитации. Тут и исполнители работали с расслаблением, напряжением, импульсами, с весом, с ритмом… Ставили вопросы о «телесной осознанности: куда и зачем мы идем?».
Однако ответы на эти вопросы зритель так и не получил. Восемь танцовщиков, собранных в группу, может быть, только в самом начале напоминали что-то типа холма. Потом человеческая масса распадалась на фрагменты и собиралась снова. Хотя конструкции, составленные хореографом из фигур танцовщиков, были сложны, никакого «ощущения восхищения и восторга», которое описал в своих «Сочинениях» скульптор, тут не возникало, но чувствовалась некоторая затянутость спектакля, вариация одних и тех же движений. А кроме того, ощущение дежавю: напомнил по состоянию спектакль израильской компании Vertigo.
Хореограф Дода - интересный, талантливый и пластически одаренный, богатый по своему языку и пластике, естественно вызывающей ассоциации с текучей пластикой его учителя Начо Дуато. Движения им придуманные тоже текучи, музыкальны и выразительны. Однако такие спектакли не предназначены для театров балета и конкретно для сцены театра Станиславского. Спектакль «Холм», что называется, совсем из другой оперы. Соответственно, и для погружения в него, может быть, больше бы подошла малая, экспериментальная, сцена театра. Во всяком случае никакой адекватной замены самому Начо Дуато, а тем более Марко Гекке не получилось.
Самым амбициозным и даже шокирующим из спектаклей, которые намеревался показать на академической сцене Максим Севагин, задуман был третий балет программы «Красавицы не могут уснуть» молодого хореографа Анастасии Вядро. Но шока не получилось, демонстрировались одни амбиции. И, опять же, такой спектакль, мягко говоря, не подходит репертуару академического театра.
Анастасия Вядро, участница телешоу «Танцы на ТНТ», как актриса принимала участие в разного рода модных сейчас иммерсивных спектаклях, а как режиссер и хореограф в 2021-м сняла короткометражку «Маргаритки», который показывала на разных фестивалях в разных странах. Поставленный ею спектакль балетом назвать трудно. Это скорее перформанс, и Анастасия в аннотации тоже указывает источник, её вдохновивший, - фильмы: «Восемь женщин» Франсуа Озона, «Женщины на грани нервного срыва» Педро Альмадовара, «Персона» Ингмара Бергмана, «2001 год: Космическая Одиссея» Стенли Кубрика и др. А в конце в перформанс врываются даже звуки Чайковского и его балета «Спящая красавица».
Жанр, в котором она работает, - High Heels. А на самом деле эклектика разных стилей, направлений и техник контемпорари. Но, как режиссер, она построила свой спектакль занимательно и точно не скучно. Сама декорация создана как оболочка героини. Над сценой нависает нечто похожее на летающую тарелку или гигантское кольцо, на котором высвечиваются некие символы. Оно накроет и погребёт под собой, в конце концов, всех участниц перформанса. А на похожей на таблетку сцене, по краю которой все время перемещается робот-пылесос, размещен большой белый диван, несколько торшеров и ванна, в которую периодически погружается то одна, а то и несколько участниц, при этом задирающих и демонстрирующих зрителям красивые балетные ноги в туфлях на шпильках.
Шпильки предполагались высокие, но балерины, боясь покалечиться, на них работать не смогли. Пришлось работать с невысоким каблуком. Только одна участница проекта по ходу переобувается и надевает шпильки в конце спектакля, уже под звуки Чайковского. До этого момента весь спектакль она работает на тренажере - бежит по беговой дорожке в кроссовках. Это главная героиня Эва (Ольга Сизых, в другом составе – Дарья Юрченко). Сойдя с дистанции, она без сил повалится на диван, но потом, однако, тоже примется танцевать…
Балет исключительно женский. Как объясняется в программке, перед нами «пластическая полифония архетипов, заключенных внутри женщины. В центре повествования – собирательный образ героини Эвы, чье подсознание олицетворяет восемь персонажей, вдохновленных образами мифологии, литературы и кино». Женские архетипы – Мудрец, Ребенок, Изгой, Мать, Любовница, Лидер, Творец, Охотница – выходят на сцену в длинных белых «смирительных» рубахах, как в сумасшедшем доме. На головах у некоторых белые чепцы. Рубахи потом скидываются, и архетипы оказываются оголены до купальников телесного цвета (костюмы дизайнера Нино Шаматава).
Ведут на сцене они себя как душевнобольные, катаются по полу, вопят, устраивают истерики, но пластически друг от друга ничем не отличаются. И понять, где тут Мать, а где Любовница, не представляется никакой возможности. Объединить разные личности в одну индивидуальность сложно. Тем не менее и декорации (сценография Анастасии Рязановой), и музыкальное сопровождение (композитор Давид Оганян), и хореографический язык, несколько оригинальный, и даже банальный, и не предлагающая никаких открытий пластика тела все же работают на идею: погружение в некий тип, где девушка в течение 50 минут знакомится сама с собой. Хронометраж, опять же, можно и ужать…
В проекте «Красавицы не могут уснуть» были заняты такие примы и ведущие солистки театра, как Эрика Микиртичева, Наталья Сомова, Ольга Сизых, Анастасия Лименько, Елена Соломянко, Полина Заярная и др. И несмотря на то что многим из них было интересно участвовать в таком необычном спектакле, смотря на их труды, возникало ощущение, что это все равно что забивать гвозди алмазным молотком: забивать-то можно, только алмаз предназначен для других, более художественных целей.
Если «Красавицы не могут уснуть» создавались специально для музыкального театра и были мировой премьерой, то третий балет программы «Отражения» был перенесен из Балета Сан-Франциско. Там его поставили почти 20 лет назад, но именно этот спектакль оказался самым удачным в программе и имел на вечере оглушительный успех. И то, что он теперь в афише, – большая удача «Стасика». Это уже вторая здемь работа экс-премьера Большого театра Юрия Посохова после его не слишком удачного «Щелкунчика», поставленного в прошлом сезоне.
Перед нами тогда еще молодой и начинающий хореограф, который сейчас известен как один из авторов нашумевших спектаклей в Большом («Герой нашего времени» (2015), «Нуреев» (2017), «Пиковая дама» (2023). И, опять же, как и у Анастасии Вядро, «Отражения» вдохновлены атмосферой фильма Ингмара Бергмана - «Шепоты и крики».
Балет Посохова состоит из четырех частей. И первая - женская часть - единство и борьба противоположностей: белого и красного цвета. В стройные ряды женского кордебалета в белых пачках врывается кордебалет в красном. В конечном итоге побеждает красный цвет, и белые пачки в красном свете становятся красными (свет – Иван Виноградов).
Вторая часть здесь отдана красивому лирическому дуэту примы и премьера, фантастически и проникновенно исполненному Иваном Михалевым и Натальей Сомовой в одном составе и не менее великолепно Денисом Дмитриевым и Эрикой Микиртичевой - в другом. Первая поза: она стоит в белой пачке, он - в черном купальнике с полупрозрачной и открытой верхней частью, прильнув, лежит у её ног.
Третья часть – мужская, стремительная, наполненная витальностью, силой, мускулами, мужеством, волей и энергией. Тут вспоминается не только Баланчин, но и Юрий Григорович, балеты которого Посохов танцевал в Большом театре. И вместе с тем легкость и изящество заносок датской школы, где Посохов, как и в свое время Баланчин, тоже успел поработать. Потрясающе работают, летая в прыжках по сцене, Артур Мкртчан, в другом составе - Иннокентий Юлдашев. Не менее, чем на премьеров, обращаешь внимание и на блестящих солистов, таких как Марчелло Пелиццони, Тайга Кодама-Помфрет.
Потрясает и четвертая часть с великолепным Евгением Жуковым. А в коде объединяются все: примы и премьеры, солисты и солистки, мужской и женский кордебалет. Белое, черное, красное. Построение рисунков, геометрия и графичность, целостность и изящество. И, наконец, ничем незамутненная, только слегка модернизированная классика. А сценография и костюмы Сандры Вудалл с белыми и зеркальными полосами делают пространство похожим на балетный класс. Всё смотрится на одном дыхании!
Конечно, при желании тут можно увидеть цитаты и заимствования у других хореографов, прежде всего Баланчина и Джерома Роббинса. Но Баланчин не заимствование, а система координат, которая давно и прочно укоренена в мировой хореографии. В ней и строит вселенную этого балета на музыку Первой симфонии Феликса Мендельсона хореограф. Вселенную, драматургически наполненную, имеющую смысл и в итоге приходящую к гармонии