Сумка полнилась избыточным количеством книг особого свойства, достаточно взглянуть на заголовки, чтобы преисполниться пиетета и оптимизма: «Как стать миллионером», «Как добиться расположения начальства», «Как сделаться запанибрата с президентами ведущих государств и нефтяными магнатами», «Как опередить других в перепрыгивании ступеней карьерной лестницы», «Как меньше платить за электричество и не угодить на электрический стул», «Как превратить заклятых врагов в ближайших друзей», «Как создать мафиозный клан и возглавить его», «Как финансово обеспечить потомков на века»...
Не смущало обилие «каков» и то, что множество всклокоченных дурней, стоявших в очереди перед ним, обрели аналогичный набор оттиснутых гигантскими тиражами фолиантов — следовательно, конкурентов на поприще преуспеяния предвидится пруд пруди, однако нельзя сбрасывать со счетов личные достоинства и индивидуальные качества и преимущества, он пронзительно умнее, гораздо смекалистее унылых обзаведшихся заветными панацеями недотеп! Успех — не в рабски покорном следовании унифицированным рецептам, а в мозговой дифференциации. Стартовая площадка, прочный фундамент — лишь начало стратегического строительства судьбы.
Принялся штудировать красочно иллюстрированные фотоколлажами и диаграммами тома, выявляя важнейшие положения чудодейственной программы восхождения к триумфу, делал выписки, свел воедино пространные резюме, выстроил в нужном порядке главнейшие постулаты пространных рекомендаций. Трудности, увы, возникли уже в процессе освоения начальных параграфов толстенных сокровищниц мудрости: бесспорные паллиативы одного пособия вступали в противоречие с директивами других (не менее значимых), скажем, трактат о налаживании контактов с сильными мира сего бонзами утверждал, что для воплощения этого необходимейшего условия самореализации нужно посещать светские рауты в Париже и Нью-Йорке и бизнес-тренинги на Бали, а в учебнике «На короткой ноге с воротилами» черным по белому значилось: «Экономьте на завтраках, чтобы за ужином с толстосумом иметь возможность угостить его неподдельным бренди и поразить щедростью чаевых официанту». Прочие наборы универсальных советов также грешили разноголосицей и мелкими и крупными нестыковками. Опус «Загрести капитал, оставив с носом одноруких бандитов» гласил: шанс сорвать куш в подпольных казино Казани выше, чем в Лас-Вегасе, а скрупулезная статья совместного авторства австралийских, новозеландских и кубинских социологов свидетельствовала: золотые слитки дожидаются азартных картежников и рулеточников (причем буквально задарма) исключительно в пивных пабах Дублина и Доминики, принимающих у клиентов легальные тотализаторные ставки на спортивные состязания в рублях и юанях.
Дабы не погрязнуть в разливанном море диссонансов (и прежде чем вплотную приступить к осуществлению многоэтапного разностороннего проекта), счел правильным наметить персональную стезю к вершине благоденствия, к горному плато головокружительных перспектив. Произвел, согласно нескольким им самим установленным параметрам, типологическую классификацию сотрудников ужасающе посредственного коммьюнити, в котором продолжал прокисать, и вывел: в каждом микро- и макро-сообществе наличествует, как правило (или непременно?) структурно-ролевая калька иерархических градаций: главарь-цербер-надсмотрщик, которому подпевают угодники-приспешники, а перечит им добряк-разлюли-малина бездельник, осыпаемый плюхами и шишками, на него громоздят вину за неудачи и промахи, он необходим внутриучрежденческой клоаке для выпускания разгоряченных паров и как громоотвод, спасающий остальных; женская половина представлена явной (или подспудной) стервой-ведьмой, всех исподволь грызызущей, запугивающей-стращающей неминуемыми бедами, увольнениями, понижением зарплат (модификация доморощенной стервозной Кассандры) и безвольной, безропотной Золушкой-Офелией, ей сочувствуют и пользуются ее беззащитностью, шанса обрести завалящего или настоящего принца, благородного заступника, спонсора, покровителя у нее нет.
С цифровыми выкладками, подробными таблицами, яркий аналитик вломился к руководству своей постыдно отсталой конторы. Его вяло выслушали, неординарных озарений не оценили. Что ж, вооруженный вдохновляющей преобразовательной концепцией энтузиаст не ударился в амбиции, а переместился в высокоразвитую страну, являвшую пример передового гражданского устройства и казавшуюся полной противоположностью строгой державе, где была предпринята попытка революционного преобразования допотопных схем и рутин. Пружины-спирали созидательной диалектики, ресурсы преодоления конфликтных заторов занимали фанатичного идеалиста все неотступнее. Несколько лет потратил на адаптацию к обнадеживающим реалиям. В итоге и в этой внешне не суровой попустительской теплице обнаружил кристаллическую решетку: шеф, свора восхвалителей, симпатяга-лодырь, косматая мегера с наманикюренными когтями и бедняжка-Белоснежка, эксплуатируемая интеллектуально ничтожными гномами-пигмеями.
Неунывающий экспериментатор отправился на жаркий Африканский континент: там, согласно его умозаключению, чиновничья порука пребывала в зачаточном состоянии. Но при углубленном взгляде аморфная масса темнокожих аборигенов четко расслаивалась на известные категории: босс, прихлебаи, борющийся за право бездельничать свободолюбец, злобная грымза (эти в переизбытке всюду, на всех материках, во всех городах, в каждой фирме, фабричном комитете, избирательной комиссии, сборной волейбольной команде и профсоюзе дам легкого поведения). Метиска-замарашка с неумытой мордашкой подвизалась в неразмыкаемом конгломерате девочкой то ли по вызову, то ли на побегушках.
Предприняв еще несколько вояжей, марш-бросков, авиаперелетов и убедившись в неоспоримости своего открытия, экспериментатор вознамерился обогатить хомосапиенсное сознание, созрел обнародовать, грубо говоря, диссертацию, но куда ни тыркался (а обращался всюду, вплоть до синклита старейшин ООН), натыкался на отторжение. Ибо во главе каждой вотчины эрудиции, в сердцевине каждой сферы просветительства стояли-сидели-лежали бревнами поперек неформальных идей закамуфлированные или откровенные самодурствующие деспоты, окруженные приспешниками и декоративно атакуемые априорно обреченными на проигрыш жалкими оппонентами, кликушествовали фурии, зашуганные Золушки не имели права голоса.
Что было делать популяризатору не находящей сбыта теории? Идти на поклон авторитарному лидеру? Блокироваться с подпевалами и картонными оппозиционерами? Льстить ведьмам? Это грозило необратимой метаморфозой, произошло бы превращение отважного борца в хнычущую Золушку мужского рода. В побегушечника, у которого нет союзников — даже в рядах пропащей шатии деклассированных элементов: в отщепенском бомжатнике, как в любом человеческом улье, царят и правят апробированные устои. Хочешь преуспеть? Гни спину, подстраивайся и подлаживайся. Мечтаешь преобразовать покорное предрассудкам месиво? Взрывай стереотип.
Идти на поклон и угодничать не желал. Блокироваться с холуями, холопами, подлизами и льстить вампиршам — тем паче. А взбулгачить остобрыдлую замшелость не удавалось (хотя мнил себя способным разрушить порочные архаичные взаимозависимости).
И тут вспомнилась некогда нащупанная, могшая привести к торжеству тропа, ведущая по крутому склону в небеса. Простота возникшего образа поразила: деревце, выдранное из почвы, хранит в корнях землю, жизнь состоит из множества звеньев, человек пронзает их, нанизывает, а то и жонглирует ими или вязнет: школьное, институтское, дворовое, дружеское, любовное, спортивное, служебное, людям свойственно сберегать сложившийся микрокосм... Бывает, имярек состоит членом сотен разношерстных, разноуровневых клубов…
В его жизни переплелись и вращались, соприкасаясь (иногда лишь по касательной, орбитами), несколько микромиров. Самый крохотный — школьная компания. В нее входило три человека: он, его приятель и приятельница. Сложнее и разветвленнее был студенческий союз, распадавшийся на множество осколков, — представители этих разнокалиберных сегментов то интенсивно встречались-пересекались, то не виделись подолгу. Между собой дребезги скреплялись и коррелировали именно в связи с ним, диффузия происходила благодаря его усилиям. Он сплотил, сконцентрировал когорту заединщиков под своей эгидой. Подстрекнул соратников на бунт, прогнал ретроградов, заменил их однокашниками, милыми партнерами по бриджу и крикету...
Давние приятели и приятельницы тесно сомкнулись и создали точь-в-точь такой же монолит-конгломерат, такую же бригаду-банду, как свергнутая и дезавуированная: витийствовали прилипалы-прихлебаи, обличал изъяны сомнамбулический антипод тирании, щерилась новая Яга и рыдала новая Дюймовочка, сам прогрессист обрел повадки непререкаемого автократа. Монстр узурпаторского единоначалия не сознавал себя тормозящей помехой на пути к самопреобразованию и самоусовершенствованию.
Пережив разочарование, экспериментатор заключил: население планеты генетически не готово переиначиться, потому и оберегает примитивные заблуждения, ретиво отстаивает затверженные клише, но на просторах Вселенной наверняка имеется противовес дремучести... И снарядился в космос. Однажды в иллюминаторе перед ним предстала панорама: Светило верховодило небесными телами — притягивало, отталкивало, вращало, понукало, повелевать помогали сонмы ангелов, а противостоял отлаженному ансамблю низвергнутый в тартарары тунеядец-диверсант, меж звезд и комет носилась в ступе и перемешивала метлой звезды карга-Яга, дождевые слезы проливала облачно-волглая Дюймовочка.
Миниатюрная сказочная красотка открыла незадачливому путешественнику: бессмысленно упразднять или корректировать матрицу мироздания, напротив, следует споспешествовать гармонично бесперебойному коловращению, взаимодействию галактических шестеренок — основе основ тончайшего хронометрического механизма, тщательно, до ювелирной изысканности выверенного трафарета.