Марина Кондратьева родилась 1 февраля 1934 года в Ленинграде, в семье известнейшего ученого, академика, специалиста в области физической химии – В. Н. Кондратьева. Отец был всегда главным человеком в ее жизни. Да и своей дочерью академик Кондратьев всегда очень гордился, и любил рассказывать о том, что как-то на лекции за рубежом, у него поинтересовались, не родственник ли он известной балерины Кондратьевой…
Но связями отца Марина Викторовна никогда не пользовалась. Даже при поступлении в Московское хореографическое училище, куда ее рекомендовала сама А. Я. Ваганова, она скрыла свою родословную. Только один раз в жизни, когда не могла попасть на похороны своей трагически погибшей, любимой первой ученицы Маргариты Перкун-Бебезиче, смерть которой стала для нее страшным ударом, обратилась к президенту Академии наук академику Анатолию Александрову и прилетела в Москву на его самолете…
В жизни Марину Викторовну всегда отличала истинная интеллигентность и большая скромность. Она не пиарила себя на всех углах, как некоторые современные артисты балета, не кричала о своих заслугах, которые были в балете действительно велики. А тихо делала своё дело. Никто среди ее учениц не помнит, чтобы она когда-либо повысила голос. И воспитала целую плеяду известных сейчас на весь мир балерин: Аллу Михальченко, Надежду Грачеву, Анну Антоничеву, Нину Капцову, Екатерину Шипулину, Джу Юн Бэ, Наталью Осипову, Ольгу Смирнову, Юлию Степанову.
А ее педагогом в театре, куда она пришла сразу по окончании училища в 1952 году по классу Галины Петровой, была легендарная Марина Семенова. А уже через четыре года на тех самых исторических первых зарубежных гастролях Большого в Лондоне в 1956 году танцевала в очередь с Галиной Улановой и Раисой Стручковой. С Галиной Улановой она вообще была очень близка и дружила всю жизнь, дела с ней гримуборную, и даже вместе, как педагоги, по поручению фонда Баланчина работали над балетом Сергея Прокофьева «Блудный сын», знаменитой постановкой дягилевских «Русских сезонов», ставшей для Большого театра в то время большим прорывом.
А с Майей Плисецкой через три года в первом составе Марина Кондратьева танцевала Катерину в обозначившим смену эпох шедевре Юрия Григоровича «Каменный цветок», когда Плисецкая исполняла роль Хозяйки медной горы. Именно этот балет вызвал триумф на других исторических гастролях Большого театра, уже в США, когда импресарио Сол Юрок захотел представить американскому зрителю и лично президенту США Кеннеди и его супруге Жаклин все многоцветие русского балета и его главных звезд: Плисецкую, Кондратьеву, Мариса Лиепу и Николая Фадеечева. Сохранилась фотография, где на ступеньках Белого дома рядом с Жаклин Кеннеди, стоят уже не выступавшая на сцене Галина Уланова, Майя Плисецкая и еще совсем молоденькая, но уже набирающая положение в труппе Марина Кондратьева.
А когда Майя Михайловна задумала ставить свой балет «Анна Каренина», дублировать партию Анны, которую танцевала сама, доверила именно Кондратьевой. В партии Анны Карениной Марина Викторовна выходила до самого конца своей сценической карьеры.
Главным партнером Марины Викторовны стал легендарный Марис Лиепа. Хотя она танцевала и с не мене именитыми танцовщиками, такими как Николай Фадеечев, Михаил Лавровский и даже молодой Александр Годунов.
Великий хореограф Касьян Голейзовский писал о ее искусстве: «Если бы Терпсихора существовала в действительности, воплощением ее была бы Марина Кондратьева. Не знаешь и не можешь уловить, когда она опускается на землю. То видишь только одни ее глаза, то легкие изящные ноги, то только одни выразительные руки. Все вместе они рассказывают убедительным языком чудесные истории. Но вот еле заметный поворот плеча — и ее нет… и кажется, что ее вообще не было. Она, как раннее розовое облачко, то появляется, то тает на глазах».
Хотя она и танцевала главные партии во всех трех балетах Чайковского и в других известных сценических постановках, на сцене в своих наиболее значительных ролях - Золушке, которую она исполнила одной из первых в своей карьере, Сюимбике в «Шурале» (балет и был поставлен именно на нее), Джульетте, Марии в «Бахчисарайском фонтане», Жизели, Сильфиде в «Шопениане», Ширин в «Легенде о любви» и в музе Паганини, она и была такой воздушной, невесомой, легкокрылой… И останется в нашей памяти такой навсегда.