Надо сказать, что данную встречу с моссоветовцами инициировал сам Алексей Фурсин, который после ряда назначений в подведомственных ему театрах завел хороший обычай встречаться с коллективами, чтобы понять, что за игроки на театральном поле, чтобы вникнуть в проблемы и постараться по возможности что-то изменить в лучшую сторону. «Театр Моссовета находится в горячей зоне обсуждения, и для нас это является определенным показателем того, что театр требует пристального внимания, что, возможно, надо что-то менять, – начал глава культурного ведомства. – Мы смотрим на то, какие произошли изменения, как загружена труппа, и чтобы театр не стал второстепенной площадкой»
А именно такой последние годы в соцсетях называют академический театр, расположенный в саду «Аквариум». Фурсин признался, что департамент, конечно, обращает внимание на то, что пишут о театре в Телеграм-каналах и других пабликах, на нападки на его руководителей, но решения культурное ведомство принимает исходя из конкретных фактов. А именно: как растет выручка, за счет каких проектов, чьей режиссуры или игры конкретных артистов. И объявил внимавшему залу, что с 1 июля принято решение продлить контракты на год с Евгением Марчелли (худруком) и Алексеем Черепневым (директором).
«Но хотелось бы, чтобы, несмотря на весь негатив в сторону руководства, Театр имени Моссовета звучал с положительной точки зрения в жизни города. И это в первую очередь зависит от вас, Евгений, от вас, Алексей, – твердо повторил свою мысль Алексей Фурсин. – И с помощью вас, Андрей Сергеевич, это нам удастся».
Последние слова относились исключительно к Андрею Кончаловскому, также присутствовавшему на собрании. И это его заступничество обеспечило Марчелли перезаключение контракта еще на год – иначе его бы «ушли» из Моссовета еще в прошлом году, если бы не «ресурс» – в данном случае Кончаловского. Мастер ставит в Моссовете, здесь играют его супруга Юлия Высоцкая и его гитисовский курс.
Собрание в Театре Моссовета продолжалось около часа. Выступали артисты А.Голобородько, О.Остроумова, М.Кнушевицкая – от старшего поколения, Климова – от среднего, ну и пара-тройка молодых. Из их выступлений разной степени эмоциональности и темперамента следовало, что: в Театре Моссовета все очень хорошо, все теперь загружены работой – не то что при прежнем руководстве. Что Театр им. Моссовета – «самый интеллигентный театр в Москве и даже в стране», но его, такой дружный, интеллигентный (безусловно, лягнуть ушедшего худрука П.О. Хомского, который уже никогда не ответит, – особенно интеллигентно), постоянно травят и создают ему плохую репутацию. А Ольга Остроумова назвала главного виновника в организации травли: «А то, что про нас пишут, – это все домогаровские дела. Никак не отстанет».
И хотя Домогаров уже не работает в Театре им. Моссовета, судя по эмоциональным выступлениям, тень его не дает покоя администрации и коллегам. Кто б знал, что старина Домогаров окажется таким крутым мафиози!
Надо сказать, что глава Департамента культуры, не погруженный в специфику театрального дела и не знакомый с тонкостями и особенностями актерских проявлений, тем не менее был тверд в своей позиции. Так, на слова Голобородько о том, что плохое о театре – заказуха, что «пишут профессиональные люди, имеющие другие интересы», Фурсин заметил, что плохо, когда нет альтернативной точки зрения: «О разных театрах говорят и хорошо, и плохо. Но когда только плохо, это плохо».
К просьбе защитить театр от клеветы артисты присоединили еще три: помочь получить звания талантливым артистам (заслуженных и народных), коих в театре много, помочь с новым пространством в саду «Аквариум», который сейчас в реконструкции. Но главное – перезаключать контракт с худруком не на год, а на три, так как год – это не срок для таланта. Относительно званий, замечу, обращение было явно не по адресу: ведь кандидатов рассматривает Минкульт России, а выдвигает их как раз руководство театра, на что и указал Фурсин.
Что же до трехлетнего контракта Евгения Марчелли, то вообще то его срок на посту худрука Театра им. Моссовета – четыре года без двух месяцев. И за это время он имел все шансы без лишних формальностей по-настоящему поднять театр, а не думать про репутационные потери из-за Домогарова и прочих материально заинтересованных лиц.
Но театр – такой организм, что в нем по своей природе не может быть единодушия, и все всем довольны. Моссовет тут – не исключение. Поэтому, несмотря на видимость дружной семьи, дружней которой нет, есть в труппе и в службах и другое мнение.
– Это здесь, на собрании перед начальством, все такая семья-семья и просят для Марчелли трехлетний контракт, – рассказали мне несколько артистов. – Но буквально месяц назад, когда не было известно, продлит ли Департамент культуры с Евгением Жозефовичем контракт, все, кто сегодня пел ему дифирамбы, стали просто его сливать. Вроде бы ничего для этого не делали, но такое отношение витало в воздухе. Кто-то не мог простить, что он хотел на постановку пригласить Полину Гагарину, у кого-то к нему были свои претензии. Но теперь у него контракт, и все кланяются.
– Но возможно, что артисты вполне искренне так считают.
– На собрании были в основном молодые, и большинство из них как раз молчали. Все же видят, что происходит, что интеллигентность – миф, но боятся говорить. Кто-то привел в театр работать своих детей и внуков – значит, лучше молчать. И потом, Марчелли и Черепнев расправились с Домогаровым, звездой, который делал театру кассу, – что думать другим артистам, без имени? Просто не продлят контракт, если рот откроешь.