У режиссера Ольги Субботиной есть немалый опыт работы над серийными мелодрамами, однако «Два берега» стали настоящим приключением. История двух уральских семей, разделенных рекой и взаимными обидами, но вынужденных смириться с романом своих детей, стала большим испытанием для всей съемочной группы.
Сериал начали снимать в 2018 году, доснимали в 2019-м, монтировали по зуму во время ковидных ограничений, в общем, охватили все возможные этапы кинопроизводства, включая весьма экзотические. В беседе с «МК» Ольга Субботина рассказала про актерский тест на топор, лису в кадре и тонкости управления телегой.
— Когда между съемками и премьерой проходит несколько лет, наверное, возникает желание критически осмыслить результат работы. Или, может быть, даже что-то переделать…
— Конечно, но нужно понять и принять: сделать ничего невозможно. Я еще и театральный режиссер, поэтому хорошо понимаю, что спектакль — это живой организм, после премьеры всегда можно что-то подправить, подсказать актерам. В кино больше ответственности. Подправить можно на монтаже и озвучании, а потом все как будто высечено в мраморе.
— По сценарию вы погружались сразу в несколько эпох, давая критикам большие возможности для придирок…
— Когда снимается другая эпоха, то зритель, который, как правило, ко всему критически настроен, всегда найдет, к чему придраться. Но у нас были серьезные консультанты, они старались сделать так, чтобы у каждой эпохи были знаковые приметы. Дополнительной трудностью было то, что мы снимали сериал по большей части о деревенской жизни. И здесь нас ждали сюрпризы. Если в семидесятые до села дошли городские тенденции и костюмы заметно изменились, то в тридцатые годы крестьяне носили одежду, как в девятнадцатом веке. Новые вещи были практически недоступны. У многих даже обуви на лето не было. На старых фотографиях все дети и молодежь босиком. У кого-то картуз, гармонь, цветок в петлице, но при этом он босой. Нам, конечно, сложно было снимать артистов без обуви, все-таки люди к такому не привыкли. Так что с этим мы немного додумали.
— В сериале есть немало того, что всегда является головной болью для продюсеров. В итоге вы сняли все, что запланировали?
— По большей части да. Но подготовка была и правда основательная. В Подмосковье мы построили целую деревню на двадцать два дома. Конечно, некоторые из домов состояли из двух или из трех стен, но какие-то избы и, конечно, усадьбы главных героев отстроили полностью. По сюжету усадьбы Сколчиных и Ермаковых стояли на разных берегах, но мы, конечно, построили их на одном, правда, точки для съемок искали так, чтобы зрителю расположение домов было непонятно. Вообще очень забавно наблюдать за тем, как кинодеревня оживает. Впервые на место съемок мы приехали еще зимой и по пояс в снегу размечали территорию. Когда снег сошел, началась стройка. Потом приехали реквизиторы, чтобы наполнить дома разными предметами, потом запускали животных: кур, собак, была даже лиса. Дней десять мы работали в Пермском крае. Там мы нашли село с подвесным мостом через реку и снимали все, что касается действия на улицах, прилегающих к воде. А на монтаже все это соединяли так, чтобы зритель не заметил разницу в локациях.
— Лиса оказалась хорошей актрисой?
— Ее пришлось снимать дважды. Когда все было готово, дрессировщики сказали, что лиса снимается только на поводке. Иначе она убежит в лес. Мы, конечно, сняли, но получилась ерунда какая-то — дикое животное на поводке. В итоге строили вольер из сетки восемь на восемь метров и закрывали это пространство еще и сверху, потому что, как выяснилось, лиса отлично лазает по вертикали. И все ради пары кадров, которые в итоге вошли в сериал. Вот лошади были очень смирными. Наверное, артистам пришлось сложнее, потому что нужно было научиться управлять телегой. Это непросто. Вожжи — это и руль, и тормоз, и газ, так что артистам пришлось все освоить.
— У вас богатый опыт по части мелодрам, действие которых происходит в разные эпохи. Иногда кажется, что отношения между людьми в пределах Центрального административного округа Москвы в наше время и деревенские страсти вековой давности — сюжеты с разных планет. Или не так уж они отличаются?
— Чувства и притяжение между людьми, химия отношений, которую сложно разрушить, если она есть, очень схожи. Конечно, в разные эпохи существуют разные правила поведения, но люди, как мне кажется, чувствуют одно и то же, природа эмоций не меняется. В любую эпоху любят, ревнуют, завидуют, предают, каются, проявляют милосердие.
— В кастинге сериала «Два берега» есть своего рода сюрприз. Романа Курцына режиссеры обычно используют по-другому. Как правило, он играет мускулистых ребят, которые круто шутят и лихо дерутся. В крестьянина его вроде бы не переодевали…
— Я видела его прежние работы, но всегда стараюсь к актерам подходить непредвзято. У Романа были замечательные пробы. Мы согласились с тем, что рубашку в кадре он не снимает, даже плавает одетый. Все-таки накачанное современное тело нехарактерно для того времени. Но рельефные мышцы сквозь русскую рубаху — на мой взгляд, то, что нужно. Роману было очень интересно показать себя не только симпатичным фитнес-парнем. Он с огромным энтузиазмом работал над этой ролью и всегда появлялся на площадке с улыбкой и позитивом.
— Ваши коллеги время от времени жалуются на то, что жизнь в мегаполисе превратила актеров в людей, которым довольно трудно перевоплощаться в персонажей из прошлого, когда и говорили, и даже двигались по-другому. Как вы решали эту проблему?
— Уже на пробах мы клеили актерам бороды, переодевали в костюмы и давали в руки топор, чтобы колоть дрова. То есть мы изначально выбирали тех, кто выглядел бы в этом органично. Помню, к нам приходили прекрасные актеры, но когда они брали топор чуть ли не двумя пальчиками, а в кадре должен быть кулак, привыкший к труду с детства, становилось ясно, что нам они не подходят. Вот Евгений Пронин по сюжету хоть и деревенский парень, но с тягой к культуре, и это уже другой типаж. А на персонажей, которых в итоге сыграли Виталий Хаев или Николай Козак, нужны были актеры, которые чувствовали эту органику и природу. У меня не было сомнений, что одну из главных героинь должна сыграть Елена Аросьева. В ней есть нерафинированная русскость, открытость, мягкость, я ей сразу поверила.