В сериале канала «Россия 1» медсестра Галка неожиданно узнает, что ее родители на самом деле ей не родные. Планы на поступление в институт и виды на свадьбу сразу уходят как будто на второй план, а на первом — желание понять, какую жизнь у нее отобрали.
Из такого уже классического сюжета может получиться и слезливое индийское кино, и молодежная комедия, однако режиссер сериала Роман Нестеренко решил сыграть в микс «Золушки» и «Принца и нищего». Впрочем, декорации вполне современные, а ростовское солнце как будто заливает приключения героев теплом и романтикой.
Романа Нестеренко можно назвать королем федеральных мелодрам. В его фильмографии внушительный набор проектов — от «Обреченной стать звездой» до «Света в окне». В беседе с «ЗД» режиссер рассказал о знакомых сюжетах, младенцах на съемках и неромантичной изнанке мелодрамы.
— Сценарная схема, по которой все начинается с подмены детей в роддоме, не раз использована и в России, и за границей. У вас было опасение, что вы вступаете на довольно натоптанную дорожку?
— Я не вижу в этом никакой опасности. По разным оценкам, сюжетов в литературе чуть больше тридцати, а если все упростить, то семь. Так что мы все крутимся вокруг одних и тех же тем. С учетом того, что драматургия зависит от исходного события, подмена детей в роддоме дает очень много возможностей развивать сюжет.
— Вы намеренно искали такой сценарий?
— Лет десять-пятнадцать назад я практически собирал вырезки материалов, посвященных расследованию истории, случившейся в городе Копейске Челябинской области. Там перепутали девочек в роддоме. Одна семья была мусульманская, строгая, с достатком; другая — не совсем благополучная. Дети воспитывались, конечно, по-разному и были полной противоположностью друг другу. Но когда эти девочки встретились, они вместе сбежали, поехали по стране, воровали в магазинах, в общем, прямо такое роуд-муви, которое я очень хотел написать и снять. Жизнь иногда дает такие сюжеты, что из пальца высасывать ничего и не нужно. Мы же чаще всего считаем себя устоявшимися личностями, а это все очень эфемерно. Убери один кирпичик из нашего мировоззрения — и все сыпется, мы начнем ощущать себя по-другому, совершать несвойственные нам поступки, окажется, что характер-то у нас совсем другой. Очень интересно исследовать, как найти себя в такой ситуации. А исходный факт в виде подмены в роддоме не так уж важен, можно придумать другой. Вопрос в том, что для человека весь мир перевернулся. И я хотел снять сериал именно про это.
— Ваши коллеги часто сражаются за звезд, поэтому создается ощущение, что актеров у нас совсем немного и они переходят из проекта в проект. Но для этого сериала вы набирали артистов как будто не из-за медийности…
— Медийные и менее медийные артисты практически не отличаются в плане профессии. Просто одним повезло больше, чем другим. В актерстве везение — это минимум пятьдесят процентов успеха. И если не выплыл, нужно менять профессию, чтобы не гробить себя окончательно, — это я как актер по первому образованию говорю. Так получилось, что в эфире прошли подряд три моих больших проекта. В «Свете в окне» очень медийный состав, вплоть до ролей второго плана. В «Галке» такой установки от продюсеров не было, а мы все-таки работаем в период продюсерского кинематографа. Я люблю пробы, потому что на них как в спорте: кто победил, тот и получил роль. Не пробовали мы разве что Зою Буряк. Когда я прочитал сценарий, то сразу понял, что на роль Тамары, подменившей детей в роддоме, нужна актриса такой чистоты, легкости, простодушия и наивности, чтобы ее поступок не выглядел жестоким и идиотским. Зоя очень подходила, и в итоге она к нам из Петербурга и приехала. Сыграла так, что все, кому даже сериал не нравится, от нее в восторге. В остальном был кастинг. На роль Галки мы искали актрису месяца два, перепробовали сотни полторы претенденток, и по-честному победила Ксения Гусева.
— В некоторых эпизодах у вас снимались младенцы. Возможно, это немного обывательский вопрос, но все же: дети были настоящими или использовали каких-то технологичных кукол?
— На общих планах мы снимали кукол, но на крупных это не сработает — ребенок должен двигаться. Съемки с детьми, особенно когда в кадре их несколько, — это самые катастрофические смены. У детей же цепная реакция: заплакал один — и понеслось… К тому же их нужно кормить и успокаивать. Я до сих пор удивляюсь, когда мамочки привозят на съемочную площадку своих младенцев.
— Наверное, нужно очень любить кино…
— Как говорила Раневская, «кино — это плевок в вечность». Конечно, потом будет интересно показать человеку фильм, где он снялся в двухмесячном возрасте. Что-то в этом есть.
— В последнее время Москва как место действия сериалов стремительно выходит из моды. Был момент, когда съемочные группы облюбовали Петербург, потом открыли Нижний Новгород и Ярославль. Чем вас привлек Ростов?
— Одно время я работал креативным продюсером и весь перечисленный вами набор городов, можно сказать, пережил. В какой-то момент в Москве стало очень дорого снимать. Поехали в Питер, где было подешевле, но со временем стало как в Москве. Поехали в Нижний Новгород, и он пока держится. Ярославль совсем близко, но его уже обсняли со всех сторон, там за лето делают десять-пятнадцать проектов. Образ города имеет значение, но производственные моменты важнее. Снимая «Галку», мы выпадали из лета, запускались в августе, и на три-четыре месяца нам требовалась почти летняя погода. Очень хотелось, чтобы сериал получился солнечным, в нем много любви, и это тепло нужно поддерживать визуально. Куда ехать? Конечно, на юг.
— Если я правильно понимаю, то Ростов для вас город не чужой…
— Я там прожил и проработал в театре пятнадцать лет, так что город хорошо знаю. Ростов немного расхлябанный, но очень отзывчивый. Люди обязательно помогут, если к ним обратиться. И еще триста дней в году солнце, поэтому из-за погоды мы не переживали. Кстати, Ростов еще и театральный город, поэтому мы привезли на съемки только основной актерский костяк из пятнадцати человек. Остальных персонажей нашли на месте.
— Вас можно назвать экспертом по федеральным мелодрамам, и вы, наверное, согласитесь с тем, что этот жанр невероятно стабилен. Детективы из условных «Ментов» доросли до настоящего нуара, триллеры стали по-киношному страшными, а с мелодрамами как будто ничего не происходит. Или что-то все-таки меняется?
— Меняется многое. И темы, которые можно затрагивать, и ограничения, которые стали гораздо слабее. Упомянутый вами нуар — технически сложный жанр для телевидения. Все-таки должно быть видно и слышно. Потом охват аудитории у классической светлой картинки гораздо шире. Это проверено. Довольно давно я снимал длинный сериал на триста шестьдесят шесть серий. Я этому учился у американцев, которые тогда здесь преподавали, как снимать с колес и почти сразу выходить в эфир. Сейчас так, конечно, не работают, а зря, потому что для тренировки идеально. Сразу понятно, чего хочет зритель и как теряется аудитория в результате выпендрежа с сюжетом и картинкой. Конечно, хочется сделать для молодежи, повеселее. Но жанр диктует правила игры. И отбор жесткий. У нас в год снимается около шестисот сериалов, включая платформенные. То есть из огромного количества режиссеров, которые есть в стране, работают шестьсот человек. Попасть в эту обойму непросто, сзади всегда есть очередь, и если не понимаешь правила, то работу получает тот, кто за тобой.
— Получается, запросы любителей мелодрам почти не меняются. Они любят, чтобы было красиво и не очень сложно…
— Кстати, вопреки расхожему мнению, мелодрама не очень простой жанр. Он синтетический, потому что в нем драма, комедия, музыкальность. А еще нужно учитывать, что зритель прекрасно понимает, чем все закончится, поэтому очень важно, как мы сплетем эти «кружева», как приплывем к финалу, в котором герой и героиня, как ни крути, будут вместе. В общем, есть сложности. Но это самый востребованный жанр. Боевики, триллеры и детективы не собирают таких аудиторий. Людям все-таки хочется в облегченной форме посмотреть на себя со стороны.