День рождения у выдающегося барда — 9 мая, так что он — фронтовик и автор культовых песен о Победе — отчасти попадает «в тень» всенародного праздника. Наверное, поэтому выставку в Гослитмузее об Окуджаве открыли в апреле, представив уникальные рукописи, автографы, фото, в том числе бесценную коллекцию редчайших полароидных снимков.
В любом событии важно время и место. Проект «Булат Окуджава, его друзья и знакомые в Доме-музее Герцена на Сивцевом Вражке» не только привязан к круглой дате, но и, как видно из названия, локализовался в одном из переулков неподалеку от Арбата, то есть практически там, где прошло детство Булата Шалвовича.
Выдающегося барда и прозаика нет с нами 27 лет, для истории литературы это совсем мало, тем более что в музее остаются люди, которые принимали Окуджаву в старом герценовском особняке, те, кто помнит его, кто «вчера» пожимал ему руку и дарил цветы после выступлений. На уровне предметов эту связь — да вообще присутствие Окуджавы в более отдаленных от нас 80-х и недавних 90-х, то есть в новом для всех нас времени, — отследить очень просто.
Особенно четко новизну и современность отражает коллекция мгновенных фото, сделанных на полароид. Цветные карточки в белой рамке мы привыкли видеть в семейных альбомах, на них должна быть наша бабушка или мама в молодости. Но на выставке этот шаблон беспощадно разрывается. Обладатель коллекции не разрешила «МК» (и другим изданиям, впрочем, тоже) воспроизвести снимки — нашему корреспонденту разрешили их посмотреть, но отдельные витрины и стенды не фотографировать.
Однако и в пересказе история чрезвычайно интересна. Немного печальный и усталый на вид Окуджава на научной конференции в 1985 году. Фото рядом — 1986 год, Окуджава подписывает книгу. Булат Шалвович со своим портретом кисти Бориса Биргера в январе 1990-го. Ольга и Булат Окуджава — счастливые супруги в 1993 году и 9 мая 1994-го.
Так присутственно жизненность, подлинность, ламповое тепло советского и постсоветского быта не передали бы никакие цифровые камеры, никакие зрачки смартфонов со встроенной камерой, если бы их изобрели раньше, чем собираемые москвичами на заводе «Светозар» волшебные заморские аппараты.
Подборка «Окуджава, его друзья и знакомые» самая обширная, ее герои — это Андрей Битов, Наум Коржавин, Юрий Левитанский, Григорий Горин, Фазиль Искандер, Марлен Хуциев, Олег Чухонцев и многие другие (Давид Самойлов приветствует, но его фото почему-то отдельно). Наконец Искандера, Анатолия Приставкина, Хуциева показали гостям музея уже в трагическом контексте — как участников вечера памяти Окуджавы.
Но пойдем дальше — обратившись к экспонатам, которые для прессы не «заблюрили». «Я весь мир заставил плакать над красой земли моей», — написал в 1959 году Борис Пастернак.
Булат Окуджава заставил плакать миллионы людей — при всей масштабности его творчества и всеохватности тем — прежде всего над красотой старинной московской улицы. Он действительно создал «миф об Арбате», где
Пешеходы твои — люди невеликие,
каблуками стучат — по делам спешат.
Ах, Арбат, мой Арбат, ты — моя религия,
мостовые твои подо мной лежат.
От любови твоей вовсе не излечишься,
сорок тысяч других мостовых любя.
Ах, Арбат, мой Арбат, ты — мое отечество,
никогда до конца не пройти тебя.
И если эта цитата взята из Сети, то строки «Представьте себе: от ворот до ворот, в ночи наши жесткие души тревожа,/по Сивцеву Вражку проходит шарманка, когда затихают оркестры Земли» на выставке продемонстрировали записанными рукой автора, с росписью и заверением «с подлинным верно» и датой: 17.10.1988 года.
Как «схватить» арбатский воздух, свободу и стихию, как удержать в клетке музейной витрины — ответа на этот риторический вопрос нет. Но музейщики сделали что могли. Они соединили в некое повествование копию известного черно-белого фото А.Ёлкина «Булат Окуджава в арбатском дворе своего детства (№43), кадр из зрительного зала первого вечера из цикла «Арбат — мое Отечество...», типографские пригласительные на один из таких вечеров с типичным для СССР шрифтом, фото «Окуджава поет песни об Арбате», разворот сборника со стихотворением Окуджавы «Арбатское детство», подписанные книги «Арбат, мой Арбат» и альбом «65 песен», на обложке которого Окуджава, сидящий на стуле со спинкой посреди пустынной легендарной улицы.
Метафора, кстати, прекрасна — таким Арбат даже ночью не увидишь, не то что днем, — но в этом и есть главное предназначение поэзии: открывать совершенно новый взгляд на совершенно знакомые вещи.