— Даниэль, насколько сложной была эта поездка? Вообще, к трудностям и опасностям можно привыкнуть?
— За время СВО это стало для меня привычным делом. Я сросся с дорогой, научился экономить силы в дальних поездках, привык к пробкам на трассе М4, знаю, где можно объехать, а где не стоит, потому что дорога через станицы дрянь. Знаю, на каких КПП смотрят строже, где меньше очереди. Научился ездить без навигатора, по карте и по направлениям: «Дебальцево там, не туда, ребята, свернули…».
Научился не реагировать на звуки выстрелов. Просто привык. В районе железнодорожного вокзала в Донецке сейчас такие канонады! А люди стоят на остановках, ждут общественный транспорт, в окнах огонечки на елках. Разве что совсем уж рядом грохнет, слегка кто-то из мужиков поморщится. Женщины как болтали между собой, так и продолжают. Пожалуй, эта людская привычка жить посреди боевых действий меня более всего в Донецке поразила еще прошлой весной, а теперь лишь подмечаю ее вновь и вновь.
— Нежителям Донецка в ДНР сложнее, чем местным?
— Год назад ко мне с донецкой окраины прозвонился мой друг, мобилизованный, член Союза писателей Санкт-Петербурга, которому надоело в телеграфном стиле эсэмэсками отвечать на расспросы «ну как там?». И рассказал немного про жизнь «за ленточкой». В том числе в красках описал, как за их группой гонялись попеременно несколько дронов, забрасывая ВОГами — осколочными боеприпасами для гранатомета.
Мне пришла в голову идея купить на их подразделение противодронные ружья. Друг к подобной идее отнесся скептически: «Они сумасшедших денег стоят. Не наберете». Набрали. Я тогда вообще был, что называется, не в теме.
Про тот первый раз можно долго рассказывать. Вот там были именно впечатления абсолютно гражданского человека, столкнувшегося с реалиями материально-технического обеспечения боевого подразделения. Сейчас это уже стало повседневной рутиной, а эмоции я стараюсь в себе заглушать, иначе никаких нервов не хватит. Какие-то вещи я просто отстраненно регистрирую, запоминаю или записываю, чтобы потом, когда закончится СВО, позволить себе пережить негодование или, наоборот, радость.
Кстати, из впечатлений предыдущей миссии… Мы были в Донбассе в 20-х числах декабря 2023 года. В Донецке неделю до того шел ледяной дождь. Гололед страшный. Деревья стоят в тяжелой хрустальной броне. Ночью пошел снег, и повсеместно стали ломаться ветки. Ломались и рушились с грохотом. В небе бабахнет от ракеты ПВО, а внизу рушатся от звука ветви. Ночь наполнена грохотом со стороны Марьинки и Авдеевки, шуршанием, треском и звоном падающих веток. Провода почти повсеместно обрывались, по городу много где не было электричества (враг регулярно обстреливает еще и подстанции). Едешь через Макеевку в темноте и думаешь: «Ну вот, опять по подстанции долбанули».
— Но для жителей столицы ДНР это норма?
— В Донецке привычно без света, без воды. ВСУ давно уже отрубили подачу воды в город по каналу из Северского Донца. Местный водозабор не справляется. Наши провели меньше чем за год воду из Дона. Эпохальное было строительство. Но этой воды тоже не хватает. Да и системы коммуникаций настолько за десять лет поизносились, что не выдерживают давления. То и дело едешь и видишь, как из-под земли фонтан. Надо все менять, но на это уйдет несколько лет, желательно чтобы не было обстрелов.
А в декабре мы поехали аж на трех машинах. Одну вместе с читателями купили специально для парней. За рулем был прозаик Анатолий Козлов. А какая машина, не скажу, чем меньше конкретной информации, тем лучше.
— Как приезжающих с «материковой» России встречают в Донбассе?
— К сожалению, местное донецкое руководство продолжает делить всех на «наших, донбасских» и «мобиков». Скажем, парни из ленинградского полка год уже сражаются в тех местах, там народу уже много выбыло: кто погиб, кто тяжело ранен. Думаете, многих из них наградили? Хоть посмертно дали медаль? Нет. Потому что «чужие», потому что есть обида, что местные там восемь лет воевали, а остальная страна на это смотрела.
Теперь чуть ли не в открытую говорят приезжим: «Повоюйте вы, мы своих побережем». Я же со многими там разговариваю: и с местными, и с мобилизованными, и с контрактниками. Обиды много, непонимания и даже растерянности. Все ждут железной воли к победе и уверенного движения...
Вам наград парням жалко? Это ваши награды? Они же кровь свою проливают. Это их семьям я потом привожу вещи погибших или пропавших без вести сыновей, отцов и мужей. А наградные документы, однако, не подписывают. Год полк воюет, истираясь об Авдеевку, а награжденных нет или очень мало. Что, так плохо сражаются? Никогда не поверю. Я знаю, какие подвиги там парни совершают почти ежедневно.
— С одним из руководителей Союза писателей ДНР в «МК» выходило интервью… Мы знаем, что донецким писателям очень трудно, но они не жалуются особо, если честно. Вы были у них в гостях, даже в многострадальном офисе СП на бульваре Пушкина сфотографироваться успели…
— Город живет под обстрелами десять лет день за днем. И писатели живут, возят гуманитарную помощь бойцам и на освобожденные территории, проводят литературные мероприятия, пишут, ссорятся между собой и вновь мирятся. Есть особенность, конечно. Например, о литературных мероприятиях сообщают только по закрытым каналам, нет никаких объявлений. Это из соображений безопасности.
Враг запросто может поддаться искушению «накрыть москальских пропагандистов» ракетой. В помещении СП ДНР (недавно стал республиканским отделением Союза писателей России. — Авт.) все окна давно выбиты взрывами, ныне забиты фанерой и укреплены мешками с песком. Воды, отопления нет. Слава богу, есть электричество. Неподалеку административное здание (бывшее здание областной администрации, ныне неофициально называющееся Домом правительства. — Авт.). По нему то и дело прилетает. Вообще, Украина по центру Донецка бьет иной раз не прицельно, а на кого бог пошлет, особенно в последнее время, в том числе кассетными боеприпасами.
Я никогда этого не мог понять — обстреливать гражданское население кассетами, теми, что взрываются над поверхностью и разлетаются десятками тысяч микроскопических сверлышек, «шинкуя» всё кругом. Это кто же этих людей грудью кормил, какая мать?
— В наши дни из забвения вернулся лозунг: «Писатели — фронту!»; какой из союзов писателей наиболее активен в этом плане?
— Могу сказать о нашем проекте, что он не привязан к какому-то одному союзу писателей. Нам помогают коллеги из Союза писателей России, из Интернационального союза писателей, из Союза писателей Санкт-Петербурга, естественно, последние вовсе не официально, исключительно в частном порядке.
Руководство Союза писателей Санкт-Петербурга дистанцировалось и от нашей деятельности, и от темы СВО, хотя два члена союза, Дмитрий Артис и Дмитрий Филиппов, воюют. О том в официальных реляциях ни слова; да и я не встречал, чтобы члены совета в отдельных интервью или статьях о том вспоминали.
Сейчас еще один петербургский писатель, офицер, стал добровольцем. Молодых и годных к службе в Союзе писателей Санкт-Петербурга не так много. Средний возраст членов за 60, а те, кто годен, сбежали за границу еще в 2022-м, оттуда обзывают нас убийцами.
Один гримасничает из Буэнос-Айреса, другой показывает язык с побережья Испании, третий исходит ядом откуда-то из Грузии. Обидно, что двоим из уехавших в свое время я давал рекомендации к вступлению. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что я и Филиппова рекомендовал: раньше он был очень талантливым автором, а сейчас из него выковывается большой русский писатель.
— В чем больше всего нуждаются наши бойцы?
— Мы много что возим: закупаем высокотехнологичное оборудование, доступное гражданским. Но приходится возить и форму, и бронеплиты, и бронежилеты, и противоосколочную баллистическую защиту, композитные шлемы, наколенники, тактические перчатки, металлоискатели. Носки вот возим зимние, что вяжут кемеровские женщины из церковных приходов. Ими нас Наталья Мурзина, жена поэта Дмитрия Мурзина, снабжает. Песня «Тыловая», которая стала всенародным хитом, написана на ее стихи.
Вот те самые носки, о которых в песне поется, мы отвозим на фронт: и саперам, и «солнцепекарям», и разведчикам, и десантуре, сейчас повезем штурмовикам первого армейского корпуса ДНР.
Собираем спальные мешки, маскировочные сети (всякий раз расцветка по сезону), лекарства, прицелы, тепловизоры, радиооборудование. Состав груза обсуждается непосредственно с командирами подразделений. Ничего лишнего не берем, да лишнее и не влезет. В декабре парням елки подарили, гирлянды и елочные игрушки. Праздник же…
— Но что жизненно необходимо?
— Всегда нужны дроны, это главный расходный материал. Но вообще стоит наладить связь с командирами подразделений, которым оказывается помощь, чтобы закрывать позиции по конкретной номенклатуре изделий или точным тактико-техническим характеристикам. Общественная инициатива по обеспечению войск — это профессиональная работа, требующая многих компетенций, постоянной включенности, широчайших связей и просто космического терпения. Не скрою, я иногда срывался, высказывал людям в лицо все накопившееся, но лучше от этого никому не стало. Надо сжать зубы и просто работать на победу.
— Что читают на фронте? Помню, был пост о том, что «зет-поэзия» сидящим в окопах не нужна, а лучше хорошие детективы или романы Жюля Верна.
— Что точно бойцы не читают, так это все эти патриотические книжонки на мелованной бумаге, что им всякие странные организации привозят. А стихи читают. И сборники хорошей военной поэзии читают. И серьезные книжки. Вообще, с огромным удовольствием там берут приключенческую литературу, детективы и фантастику. Ребятам хочется отвлечься. А для серьезных книг нужны мощная внутренняя работа, самоуглубление — парни такое себе позволить сейчас не могут. Вообще, пока идут штурмы под Донецком, не особо до чтения: помыться бы да поспать, ну телик посмотреть — кто там еще голую задницу покажет, пока они братьев теряют и трупы погибших достают с авдеевской промки.