Тело покойного только 2 июня удалось доставить в Петербург. Там не проводят «жирных» похорон, как в Москве, если это касается артистического мира. Никаких толп и зевак, никакого обилия камер, а те, что были, задействованы на почтительном расстоянии. Все интеллигентно и строго. Любой шорох был слышен в зале, который заполнился не сразу.
Первым на сцену вышел Андрей Могучий, еще недавно худрук БДТ, работой с которым Сергей Дрейден «был впечатлен». Собственно, они и познакомились в процессе работы над спектаклем «Три толстяка. Эпизод 7. Учитель», где Сергей Симонович сыграл важную для себя и всех нас роль и сумел самому себе ответить на некоторые мучившие его вопросы, один из которых был связан с таким понятием, как совесть. Об этом говорили его коллеги по сцене. Многие из тех, с кем Дрейден общался, говорили о том, что был он свободным и независимым человеком. С этих слов начал свою речь и Андрей Могучий. «Любая иерархия была ему чужда. Он и в БДТ не работал. Он служил искусству. Я с ним поработал, и это дорогого стоит. Это была самая важная моя художественная встреча. Если он где-то здесь и слышит нас, я хочу сказать: «Простите меня, Сергей Симонович, за все. Мы вас очень любили».
Выступавшие говорили, что Сергей Дрейден был парадоксально талантлив и перпендикулярен всему на свете. В своем заочном послании Александр Калягин сказал о том, что не имел он почетного звания, но это, видимо, было его сознательным решением. Люди говорили, что он открыл нам вместе с Александром Сокуровым Эрмитаж как вселенную в картине «Русский ковчег». Сам Сокуров незаметно появился в зале, на сцену не вышел, и это печально. Можно себе представить, что он бы сказал. И это было очень важно всем присутствующим. А близкие Сергея Симоновича — его вдова Татьяна и старший сын Касьян, сидевшие у гроба, — внимали каждому сказанному слову так жадно, что такого еще видеть не доводилось в подобных обстоятельствах.
Не вышла на сцену и Алиса Фрейндлих, но она простилась с Сергеем Дрейденом, когда всех попросили выйти из зала. А потом, такая маленькая и воздушная, стояла на пороге театра, прислонившись к косяку, в толпе совершенно посторонних женщин, которые позировали на ее фоне и потеряли дар речи от такой близости со знаменитой актрисой.
Сергей Мигицко — друг и коллега — сказал, что уход Сергея Дрейдена — большая потеря для государства. «На мой взгляд, лицо нашего города — это и есть Сережа Дрейден. Как это ни странно, нас часто путали, и мы с ним над этим смеялись, — сказал Мигицко. — Он был широким и чистосердечным человеком точечного юмора. Если у кого-то есть знакомый скульптор, то у меня есть идея. Надо установить памятник Сереже — он на велосипеде, а в корзинке сидит его собачка». Многие питерцы даже ставки делали — встретят или нет актера на велосипеде.
Адольф Шапиро специально приехал из Москвы проститься с дорогим для него человеком. Вместе они не раз работали в Петербурге и Москве. «Я вчера ночью обошел те места, которые мне показывал Сережа, где мы с ним встречались, — рассказывает Шапиро. — Когда пришла скорбная весть, я подумал о том, с кем же теперь буду разговаривать. А мы с ним говорили примерно 25 лет. Когда я был на практике у Николая Акимова, то любовался Сергеем издалека, а последние 25 лет — на близком расстоянии. Я этим не насытился. Такое ощущение, что мы не договорили. Он не обо всем говорил и занял мудрую позицию в театральном и жизненном пространстве. Сережа не хотел говорить о том, о чем говорят все. Он зло отделил от своей жизни, не хотел тратить на это время. Его страшным вызовом злу было равнодушие к нему. Он ушел в благословенном месте, где был счастлив, ходил по лесу и собирал грибы. Он много раз меня туда приглашал, и я там побывал, увидел, что жена Таня для него там придумала. Он умер там, где ему было хорошо. Я подумал о том, где бы Сергей мог работать, живи он в 1920–1930 годы. Думаю, что везде. Он мог быть актером в театре у Мейерхольда, Таирова, Станиславского. У него было феноменальное нежелание быть в ряду».
Адольф Шапиро рассказал об одном уникальном эпизоде из жизни Дрейдена. Однажды он вошел в свой подъезд, или парадную, как говорят в Петербурге, и увидел на лестничной клетке солдатика, который справлял малую нужду, не найдя другого места для этого. Узнав актера, парень улыбнулся и произнес: «Окно в Париж». Это, наверное, самый знаменитый фильм с участием Сергея Дрейдена. А потом он достал какую-то бумагу и попросил написать что-нибудь на память. Сергей Симонович написал: «Не ссать в подъезде». «Это эпизод для фильма, — говорит Адольф Шапиро. — Это был наказ Сережи юноше, самое важное, что он мог сказать». И еще интересное обстоятельство. Дрейден мало видел в театре постановок, не хотел смотреть спектакль, если поставивший его человек не понравился ему на фото. «Это было интуитивное чувство боязни оказаться в среде чуждых ему людей», — считает Шапиро.