— Михаил Ефимович, среди участников Чеховского фестиваля мы видим представителей из полутора десятка стран. Насколько этот список изменился в связи с политической ситуацией? Кто из приезжавших в Россию, скажем, в 2020 году в 23-м «хлопнул дверью»?
— Когда Валерий Иванович Шадрин создавал концепцию фестиваля 2023 года, уже было понятно, что с театрами из Европы, США и Канады возникнут проблемы. Так что изначально мы были ориентированы на страны, которые не прервали отношения с Россией в области культуры, или с теми, откуда творческие люди готовы ехать к нам. Это очень важная поправка. Потому что бывают ситуации, когда на государственном уровне руководство боится сотрудничать с РФ, но коллективы готовы ехать на Чеховский фестиваль. Палитра спектаклей фестиваля в высшей степени разнообразна.
— Какие страны не потеряли?
— Традиционные участники фестиваля — Китай, Бразилия, Аргентина. Не случайно мы открываемся постановкой «Дикое танго» (танцевальная компания Хермана Корнехо) — аргентинцы часто гостили в Москве и чувствовали себя завсегдатаями столицы. Важно сказать, что у нас нет постановок, которые мы вынуждены включать в программу. «Вот нет лучших спектаклей, и приходится брать второй и третий сорт» — такого точно нет. Просто география сегодняшнего мероприятия дает возможность привести лучшее, что есть в этих регионах мира. Наши гости — первоклассный Раджат Капур из Индии, прекрасная группа из ЮАР (Вуяни Данс Компани). Они станут открытием фестиваля.
Да, география существует в несколько усеченном виде, но есть что показать зрителю. Например, спектакль «Кармина Бурана», работа над которым объединила Театр балета Кубы, хор Минина и симфонический оркестр Московской филармонии.
— А кто вообще решает, что лучше, а что хуже? В космосе нет верха и низа, а в бренд можно превратить не только Гранд-опера, но и любой африканский театр.
— Это все вопрос раскрученности. Когда мы говорим «танго», это сразу привлекает публику, когда говорим «чайная церемония из Китая» («Чайное заклинание» Чжана Ляо) или «кукольный спектакль на воде из Вьетнама» (театр Транг Лонга) — прямых ассоциаций не возникает. А между тем это замечательные явления культуры.
— В глобальном плане России интереснее постсоветское культурное пространство или условное дальнее зарубежье?
— Наша Конфедерация театральных союзов создавалась на базе СТД СССР. Естественно, она включала всю постсоветскую территорию. От нас не ушли до сих пор участники из Грузии, Молдовы, до недавнего времени с нами была Украина — все, за исключением Прибалтики. Со странами СНГ — Арменией, Белоруссией — в программе Чеховского фестиваля немало совместных проектов, мы проводим раз в два года лабораторию молодых режиссеров стран Содружества. Могу сказать, что сейчас есть недооценка того, что происходит на театральном пространстве СНГ — мы его стали элементарно хуже знать, чем раньше.
А если смотреть дальше — в Китае на базе Национального центра исполнительских искусств (его называют еще Большой Пекинской оперой) создана ассоциация мировых театров. Я надеюсь, что в ходе моей поездки в КНР мы найдем пути партнерства с этим объединением.
— Есть мыслить континентами, какой вы бы назвали самым перспективным в плане культурной кооперации?
— Замечательные процессы идут сегодня в Китае, Вьетнаме и Индии. А в музыкальном и драматическом плане очень результативная Азия. Необычайно богатый театральный регион — Латинская Америка. И, конечно, очень привлекателен Африканский континент. Летом будет второй саммит «Россия—Африка» — и потребность в культурных контактах там весьма велика. В Канаде яркое цирковое, драматическое и хореографическое искусство, надеюсь, в 2025 году и оттуда появится возможность приглашения коллективов.
К слову, в рамках фестиваля мы проводим «Уличную программу», в отличие от мировой она длится без перерыва — в мае, июне, июле, августе. И в ней принимают участие европейские коллеги, скажем, испанцы. И будут, я надеюсь, представители Японии. Так что то, что не удается на уровне государственных художественных коллективов решить, удается решать на уровне негосударственных.