Ольга Пуссинен родилась в Мордовии, окончила Мордовский университет, а диссертацию защитила в Санкт-Петербургском. С 2001 года живет в столице Финляндии, получила степень доктора философии в Хельсинкском университете, много лет является главным редактором финляндского русскоязычного литжурнала «Иные берега Vieraat rannat», выпускаемого Объединением русскоязычных литераторов Финляндии.
— Ольга, я правильно понимаю, что вы гражданка Финляндии и одновременно России?
— Да, у меня двойное гражданство.
— Помню, вы раньше очень часто ездили в Санкт-Петербург и Москву, буквально разрывались между двумя столицами. Сейчас с такими путешествиями намного сложнее?
— Да, наши поезда отменили. В Москву ездил «Лев Толстой», в Питер «Аллегро». Это было так удобно. Но сейчас ходят рейсовые автобусы, и остается возможность путешествовать на личном транспорте.
Только на границе стали тщательнее досматривать, не только финские, но и российские пограничники.
— Выявляют подозрительных приезжих?
— Поток сократился — и у них появилось время досматривать более тщательно.
— «Забор» на границе не помешает?
— С этим забором финский парламент несколько лет носится, причем еще до спецоперации это обсуждалось. Ситуация же в отношениях РФ и Запада накалялась постепенно. Но забор — это идеальная возможность освоить бюджет. «Колючка» же уже есть. Но ее снесут и построят новый замечательный забор за сотню миллионов евро. И ЕС деньги выделит. Почему же не построить? Впрочем, я не думаю, что это будет «Берлинская стена». От чего хочет отгородиться финское государство? От русских танков или от ракет? Тогда это будут деньги, потраченные впустую. Какая-нибудь фирма просто получит подряд и погреет свои лапки.
— Какое положение сейчас в вашей стране у русскоязычного меньшинства? В прошлом озвучивалась идея придать русскому хоть какой-то статус, но этого точно не сделают теперь.
— У нас два государственных языка — финский и шведский.
Но часть нашего государства, которая прилегает к Карелии, последние тридцать лет активно осваивалась россиянами, многие покупали там недвижимость. В нулевых годах известный финский русист, профессор Арто Мустайоки, выдвигал идею заменить в школах восточной Финляндии изучение шведского языка на изучение русского. В то время это давало плюсы к каким-то карьерным возможностям будущего взрослого гражданина, ведь в восточной Финляндии исторически никогда шведы не жили, они селились на Западном и Южном побережьях. А в Карелии шведским духом точно никогда не пахло.
Но эта инициатива не получила никакой поддержки. Да и разговоры о том, чтобы признать русскоговорящее население национальным меньшинством, не срабатывают.
— Но по языковому признаку ущемления прав нет? Вы же без проблем издаете журнал на русском.
— Проблемы есть. Периодика на русском умирает. Мы уже давно перекочевали в Интернет, авторам приходится скидываться, чтобы журнал был сверстан и вышел на бумаге. Раньше была грантовая система, наше объединение подавало заявку в министерство культуры...
— Минкульт Финляндии?
— Да. Туда же не только русскоязычные сообщества заявки подают, но и эстонские, сомалийские, курдские. Любая общественная организация имеет право подать государственным фондам Финляндии запрос на поддержку культурного проекта. Нет 100%-ной гарантии, что дадут денег, но иногда давали.
Но когда Крым стал российским, пошло резкое сокращение объемов финансирования. А лет пять назад тренд повернулся в сторону ЛГБТ, они выделяли средства, скажем, ученым, исследовавшим мотивы гомосексуальности в Коране. А нам помогать перестали.
— Если вы в Хельсинки подойдете к витрине газетного киоска, там можно будет увидеть газету или журнал на русском?
— Если говорить именно о российской прессе, то ее нужно искать в специализированных магазинах. Осталась, мне кажется, одна газета, существующая за счет рекламодателей. Что-то вроде «Финляндского торгового пути» — очень скучная.
— Финские версии российских брендов прессы у вас выходят?
— Нет, в этом плане Москва не укрепляет свое влияние в Финляндии. Из официальных представительств — только Русский дом в Хельсинки. А серьезных печатных изданий я не могу вам назвать.
— А телевидение на родном языке для русского населения существует?
— На государственном ТВ для русских выделяется 15 минут в день — блок новостей, но только по будням.
— В культовом фильме «Брат-2» Виктор и Данила Багровы набредают в американских городах на русские и украинские «анклавы», со своей национальной спецификой и атмосферой. В Хельсинки есть «русские кварталы»?
— Именно русских районов нет. Власти Хельсинки стараются не допускать сегрегации, это ведет к дурным последствиям. Деление существует, но другое: есть элитные районы, где живут богатые финны и шведы, есть более «пролетарские» — я как раз в таком живу, и районы с большим процентом мигрантов из Африки и с Ближнего Востока.
Русские магазины, конечно же, есть. Пока человек помнит и любит национальную кухню, они будут существовать. В Хельсинки их, наверное, штук пять, но товары привозятся из Эстонии, не из России. Названия, конечно, наши, типа «Калинки», но продукты эстонского производства.
— В США наши соотечественники сталкиваются с отсутствием привычной еды — и тогда за салом и «бородинским» хлебом они идут в немецкие супермаркеты. Знаете ли вы подобные «лайфхаки»?
— В Финляндии есть любые продукты, весь вопрос в их рецептуре. Не знаю, что там в Америках и Канадах, но местные соленые огурцы — это огурцы, залитые соленой водой с огромным содержанием уксуса. Когда русский человек переезжает на Запад, он понимает, что Россия достигла космических высот в кулинарии и консервации. С селедкой такая же картина, русский засол — это что-то невероятное! Финская соленая селедка — это сладость в уксусе. Нашему человеку это есть невозможно.
По поводу хлеба — мне как раз нравится финский хлеб, финны хорошо умеют выпекать. И черный у них очень приличный. А муж предпочитает именно русскую рецептуру — и ездит за таким хлебом в специализированные магазины.
Чуть не забыла — майонез здесь ужасен. Прямо обратиться хочу: россияне, гордитесь своим майонезом!
— Основанный Бродским и Барышниковым нью-йоркский ресторан «Русский самовар» с началом СВО несколько раз переживал атаки «активистов». Владельцам пришлось проводить проукраинские мероприятия, чтобы доказать, что они не «рука Кремля». Теоретическая хельсинкская «Матрешка» могла оказаться в таком же положении?
— У нас было три ресторана, один, кажется, «Шашлык», а еще «Тройка». Не знаю, какова их судьба, но не слышала, чтобы на кого-то давили. Однако сейчас кризис. Население беднеет — и рестораны закрываются. Но гонений из-за названий не было.
— В Европе, Штатах и Канаде на улицах можно увидеть вывешенные в знак солидарности с Киевом желто-голубые флаги. Вывешивают в разных точках мира и триколоры — не могу не спросить, идут ли «битвы флагов» у вас?
— Сейчас все это безумие схлынуло, оно держалось месяцев семь-восемь, до осени. В метро на электронном табло транслировали новости, рекламу, а потом — развевающийся украинский флаг. На главном железнодорожном вокзале флаг вывешивали, по городу пикеты стояли. Сегодня это уже не бросается в глаза, видимо, и деньги кончились, и жители устали.
— После февраля 2022 года российские флаги в Финляндии вы встречали?
— За все 20 лет не видела ни разу.
— Недавно актер Вилле Хаапасало, которого миллионы россиян знают по роли в фильме «Особенности национальной охоты», отметился тем, что раздавал на улицах еду из фастфуд-киоска «в поддержку ВСУ».
— Я находила в социальных сетях его ролик, где он показывал свой ларек с хачапури. С артистической карьерой он, кажется, закончил, да и с телепроектами тоже. В 2000-е он снимал передачи о путешествиях по России, что принесло ему немало денег. Но, кстати, успех ему на пользу особенно не пошел — он сейчас выглядит как заурядный алкоголик.
Финские звезды, как по команде, высказали свое «фи» России и «злобному Путину», и Вилле, я думаю, выступил, чтобы не быть белой вороной. Я не знаю его истинных чувств, но, мне кажется, что он говорит про Украину, чтобы поднять продажи своих хачапури.
— Русская культура в Хельсинки ныне под запретом — или нашу классику не пытаются запрещать?
— До спецоперации русская классика была везде. В театрах регулярно ставился Чехов. Когда моему ребенку было лет пятнадцать, их всем классом водили на чеховские «Три сестры» на финском языке. Достоевского, может быть, было поменьше, но его имя мелькало. Насчет балета: я сама несколько лет назад ходила на «Бориса Годунова» в хельсинкскую Оперу. В конце спектакля, после смерти Годунова, в проекции тенями на заднем плане показали профили Ленина, Сталина и Путина — такой вот ловкий режиссерский ход, мягкая русофобия.
— Русскоязычное меньшинство в Финляндии разобщено? Или выходцы из РФ стараются держаться вместе?
— На данный момент я общаюсь преимущественно с соотечественниками. Общение с финнами ограничено, у меня есть финские ученики (Ольга Пуссинен дает частные уроки русского языка. — И.В.), но их стало намного меньше. Русские люди друг к другу тянутся, особенно те, у кого финские мужья или жены. Исключительно финского общения для нас совершенно недостаточно. Эмиграция — это серьезное испытание, потому что ты не всегда имеешь возможность взаимодействовать с людьми, которые тебе духовно равны.
Поэтому мы ходим в русские магазины, русские церкви (Финляндская православная церковь Константинопольского патриархата проводит службы на русском и церковно-славянском языках. — И.В.). Мы стрижемся у русских парикмахеров, к косметологу я хожу к русскому…
— Если обычные люди вместе — то так же должны поступать и писатели. Сколько человек входит в Объединение русскоязычных литераторов Финляндии?
— Хочу вас расстроить: оно сейчас в стадии угасания.
— На момент активной фазы существования сколько членов там было?
— Примерно двадцать человек. А на последнем годовом собрании присутствовало пять.
— Означает ли это, что и в литературном измерении мы «теряем Финляндию»?
— Не стоит смотреть так печально. Многое зависит от активности самих соотечественников, а не только от внешней поддержки. Россотрудничество материально подпитывает различные культурные инициативы. 2022 год был форс-мажорным, многое не осуществилось. Но все налаживается. Я последние десять лет уже понимала, что Европа перестанет притворяться мультикультурной. Она мультикультурная в ту сторону, в какую ей нужно.
Сколько лет я билась, пытаясь получить грант на создание учебника русского языка для двуязычных детей! Выдвигала инициативы, предлагала проекты, формулировала свои предложения на финском языке — и получала отказ за отказом. В подобной ситуации руки опускаются. Но мои коллеги получают российское финансирование, проводят фестивали и семинары. Нужно еще понимать, что мы не Латвия, Литва или Эстония, где огромное количество русских. И где люди никуда не уезжали — страна от них ушла.
А мы сюда именно уехали. Но сказать, что нас бросали, — было бы несправедливо.
— На Украине нишу русской культуры почти моментально заняла польская, а кто в Финляндии может заполнить пустоту, если «русские уйдут»? Швеция?
— В университете я, конечно, читала Стриндберга (основоположника современной шведской литературы и театра), но не могу сказать, что шведская культура соотносится с русской по размаху. Так что никто не заполнит. Сами финны что-то свое мелкотравчатое придумают. Хотя у нас с ними понятия «культуры» несравнимы.
Например, в 2021 году я видела финский культурный проект Kakutus. Название для русского уха звучит смешно, но это слово происходит от финского «kakku» — торт (а это английский «кейк» в финском языке так трансформировался). И знаете, в чем заключался проект? Летом финские деятели культуры усеяли один из городских пляжей тортиками из песка — нашими куличиками. И этот мощный культурный проект финансировался государственным фондом, то бишь — за счет налогоплательщиков! В Санкт-Петербурге, помню, проводили конкурс скульптур из песка, так на берегу Петропавловской крепости стояли статуи российских императриц в полный рост. Но россияне всего этого не замечают.
Сегодня преклонение перед Европой — это, по факту, преклонение перед царством тортиков из песка.