Его — автора опер, сюит, ораторий, рок-контат и джазовых композиций, создателя электронной музыки, авангардиста и пионера во многих направлениях — знают прежде всего как композитора, написавшего музыку к «Сталкеру» и «Солярису» Тарковского, к фильмам «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Раба любви», «Родня», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Несколько дней из жизни Обломова», «Сибирский цирюльник» Михалкова, «Сибириада», «Гомер и Эдди», «Дом дураков», «Грех», «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицина» Кончаловского, «Курьер» Шахназарова. Он написал музыку к более чем 200 картинам.
3 декабря в Кремле состоялся концерт в честь юбиляра, где его произведения исполнял Российский симфонический оркестр кинематографии, многие из которых публика узнавала моментально. Эдуард Артемьев был на удивление скромным человеком, предпочитал затворничество, любил проводить время на даче под Рязанью, но всегда откликался на любую просьбу, и мы по своим редакционным нуждам не раз к нему обращались. В апреле он принял участие в вечере в честь 90-летия со дня рождения Андрея Тарковского, пришел в Концертный зал Чайковского, но на сцену не поднимался — не было сил. Он прямо из зала рассказал о том, как Тарковский перед началом работы над «Сталкером» попросил его изучить диссертацию Григория Померанца о буддизме. Артемьев признался, что после этого ему открылся неизвестный до этого мир, что таким образом Тарковский напитывал его, казалось бы, далекими от музыки вещами.
С Никитой Михалковым и Андреем Кончаловским он прошел всю свою жизнь. Не только работал, но дружил домами, как он сказал сам в интервью «МК». С Михалковым даже породнился, став крестным отцом его дочери. А Михалков в свою очередь стал крестным внука Артемьева.
В последние годы Эдуард Николаевич, несмотря на серьезный возраст, не бездействовал, работал на самых неожиданных для себя проектах, таких как сериал «Грозный», где соединил вокальное пение, хор с этнической музыкой, синтезатором. Грозного он считал грандиозной исторической фигурой и хотел в музыке выразить не только царское могущество, но и его человеческую суть, и не одну лишь жестокость. В Эдуарде Артемьеве всегда удивляли открытость миру, интерес к самым неожиданным вещам, готовность погрузиться в неизвестное, изучить его досконально и пропустить через себя, безусловное внутреннее величие и дар простоты.