— Я первый раз в Луганске, хотя с гастролями проехал всю Украину, и по нескольку раз, а в Луганске не был почему-то ни разу.
— Какие твои общие впечатления?
— Непростые, противоречивые. С одной стороны, я ожидал увидеть больше разрушений, тотальную нищету. Но по дороге в Луганск я увидел несколько разрушенных домов, мы проезжали известный КПП «Изварино», который часто упоминался в военных сводках. Не знаю… Может быть, мы ехали другой дорогой, но разрушений попадалось мало. А в самом Луганске мы увидели несколько домов без окон, и понятно было, что они непригодные для жилья. Но в целом внешне впечатление благоприятное, тем более что за лето там починили дороги, они стали очень приличные.
Мы с Юлей зашли в магазин рядом с театром — там, в принципе, все есть, снабжение хорошее, но цены московские. Мы-то в Москве справляемся с этими ценами, а им, пожалуй, дороговато. В магазине на кассе сидела женщина, такая уставшая, замученная, но когда она подняла глаза и узнала нас с Юлей, тут же вышла из-за кассы: «Можно вас обнять?» Обняла и сказала: «Дорогие вы наши, любимые, спасибо, что приехали, мы вас очень долго ждали». И, конечно, меня наповал сразил прием спектакля — стояла звенящая тишина.
— Прости, что перебиваю, но, прежде чем расскажешь о приеме, расскажи о самом Театре им. Павла Луспекаева. В каком он состоянии сейчас?
— В приличном, слава богу, не пострадал. Я немножко пробежался по фойе, по закулисной части — в приличном состоянии. Мы не везли дополнительного оборудования: у них свой свет достаточно хороший. Мы выехали большой бригадой — одиннадцать человек.
— Артисты театра играют или на фронте?
— Кое-кого призвали, на фронте погиб юрист театра. Спектакли играют три дня в неделю — пятница, суббота, воскресенье, в основном в дневное время, потому что в городе до сих пор действует комендантский час — с 11 вечера до 4 утра. Так что после спектакля людям надо еще успеть добраться до своих домов. До линии фронта 120 километров, ракеты и снаряды не долетают до города, и в этом смысле у него счастливая судьба в отличие от Донецка, куда постоянно долетает, и город продолжает разрушаться.
— Тишина в Луганске на спектакле отличается от московской тишины? В чем разница реакции у людей?
— Мы слушали зал немножко другим ухом: может быть, присутствие в этом городе и в этом зале накладывало какой-то дополнительный трепет и ощущение, что ты играешь для людей, где тебя очень-очень ждали. Посмеивались, живо реагировали, но внимание чувствовалось сверхповышенное, и это очень подкупало, дорогого стоит. А в финале зал взорвался, встал, очень долго не отпускали нас, благодарили. Мы дали два спектакля — в 15.00 и в 18.00.
В конце второго на сцену вышли директор театра и министр культуры Луганской области, поблагодарили, вынесли корзину цветов. После еще пообщались, и директор, очень милая женщина, рассказала, что сейчас у них еще ничего и даже хорошо. «Жизнь налаживается, мы живем полной жизнью, ничего не боимся. Но было очень тяжело в 14-м и 15-м годах, когда рядом с городом шли боевые действия и нас обстреливали». Долгое время они жили без света и воды, без тепла — это продолжалось полгода, я даже, честно, представить себе такого не могу.
— Какая публика пришла на спектакль?
— В зале сидели практически одни женщины. Наш директор Кирилл Игоревич Крок сказал, что на 700 зрителей насчитал только 30 мужчин — это примерно 95% женщины, а мужчины… Кто-то воюет, а кто-то уже, наверное, отвоевался. Все это вызывает великую грусть и сожаление. На самом деле мы увидели, как нас здесь ждут. Ждут поддержки, что называется, с большой земли, от большой страны, и наш долг бывать там как можно чаще.
— Если тебе еще предложат, поедешь?
— Конечно. Мы обязаны их поддерживать. Они в нас верили, восемь лет ждали — когда же наконец русский мир повернется к ним в полном смысле этого слова лицом. Поддержит, защитит силой оружия, силой искусства в том числе. Они чувствовали себя в определенном смысле брошенными целых восемь лет. Всё ждали, ждали: когда же, когда же? Россия-матушка протянула руку, и они счастливы. Конечно, сегодня все очень напряженно, непросто, особенно в Донецкой области. Да и в Луганской тоже. Но я думаю, все, что сейчас происходит, все происходит правильно.