Как правило, больше всего вопросов в последнее время вызывает вручение Нобелевской премии по литературе. Из последнего сразу вспоминаем награждение Светланы Алексиевич — заказ политический, или Боба Дилана — почти гений, да, но причем здесь литература? В прошлом году наградили писателя из Танзании по имени Абдулразак Гурна, слышали о таком? То-то же. Зато какая формулировка: «За его бескомпромиссное и чувственное обличение последствий колониализма и судьбы беженцев в водовороте культур и континентов». Black Lives Matter совсем рядом, не правда ли?
Меня, кстати, часто спрашивают, кого из нобелевских лауреатов XXI века стоит читать. Отвечаю: Джон Кутзее, Эльфрида Елинек, Мо Янь, Элис Манро, Петер Хандке — вот кого прочесть обязательно нужно. Этот абзац в качестве nota bene.
В этом году главным претендентом почитался француз Мишель Уэльбек. Мое отношение к нему менялось от настороженно-негативного до весьма уважительного. Его последние книги «Покорность» и «Серотонин» к прочтению обязательны. В них блестяще передана та убийственная трясина, в которой увязло современное общество.
Впрочем, как правило, главный претендент на премию Нобелевку не получает. Вот и в этот раз торжествовал автор из Франции, но не Уэльбек. Награду вручили Анни Эрно. Чем знаменита эта писательница, если в принципе знаменита? Она почитается своей у феминисток, активисток движения MeToo и так далее в том же роде. Буржуазная проза, выдержанная в соответствии с тенденциями современного мира.
Кандидатура вроде бы компромиссная, пусть и не солидного масштаба. Однако без скандала и здесь не обошлось. Фокус в том, что Анни Эрно обвиняют в близости к движению BDS — тому, что выступает за бойкот различных товаров (в том числе товаров из Израиля). И в 2019 году бундестаг Германии принял резолюцию, в которой движение BDS оценивается как антисемитское. Так что это заявление Йозефа Шустера, президента Центрального совета евреев Германии, выглядит, в общем-то, логично: «Награждение Анни Эрно Нобелевской премией по литературе — это поражение в борьбе с антисемитизмом и мизантропией». Неплохо, да? Впрочем, до антисербского скандала, связанного с лауреатством Хандке, как-то не дотягивает.
Ну так а что российские литераторы? В кандидатках значилась Людмила Улицкая, писательница замечательная, но шансы ее оценивались весьма скромно — 16 к 1. Печаль. Хотя начиналось всё с того, что 7 октября 1910 года Лев Толстой отказался от рассмотрения его кандидатуры на Нобелевскую премию — граф был убежден в безусловном вреде денег. Определенно, старец из Ясной Поляны предвидел, во что превратится премия. Ну а удостоены ею всего пятеро русских: Иван Бунин, Борис Пастернак, Михаил Шолохов, Александр Солженицын и Иосиф Бродский. Да, уже тогда премия была предельно политизирована. Хотя вот Шолохова оттеснить не смогли. Из последних на Нобелевку определенно могли претендовать Владимир Маканин и Эдуард Лимонов — не сложилось.
Однако при всей критике Нобелевской премии по литературе нельзя отрицать того, что ее лауреаты отражают социокультурные тенденции и направления, властвующие в обществе. Отражают и, что важнее, их задают. Хм, вопрос: какие тенденции задает современная российская литература и, расширяя, вообще российская культура? И я сейчас не о том, что за последние 40 лет мы не дали миру ни нового Достоевского, ни нового Шостаковича. Это, скажем так, явление штучное. Вопрос тут в том, что на определенном этапе российская культура стала бездарно копировать культуру западную. Не впитывать и адаптировать лучшее из нее, а подражать, подчас даже скатываясь в пародию.
Во многом именно поэтому после 24 февраля происходит то, что происходит. Ведь нельзя, отстаивая идентичность и независимость, оставаться зависимым и потерянным в области идей и смыслов. Нельзя противопоставлять себя Западу, столь подражая этому самому Западу. Иногда кажется, что особый путь России, о котором столько было сказано слов, затерялся где-то, точно в великом романе Гончарова «Обрыв».
Важно сказать и вот что. Интерес к литературе, к культуре той или иной страны напрямую зависит от места: политического, экономического, геополитического, — которое занимает эта страна в мире. И да, советскую культуру, безусловно, замалчивали, до конца не признавали, но как минимум внимательно изучали. С современной же российской культурой всё оказалось печальнее. Ну а закончилось тем, что русскую культуру постарались отменить в мире. Пушкина, Толстого, Стравинского. И это, конечно, безумие. Но не меньшее безумие то, что мы сами, в определенной смысле, отменили у себя свою — подлинно свою — культуру.
Впрочем, и тут я перехожу ко второй части своих размышлений, этому нобелевскому послесловию, современной культуре в принципе свойственно ориентироваться на пигмеев. У Исаака Ньютона есть известное выражение: «Стоя на плечах гигантов». Так вот, современная цивилизация во многом стоит на плечах карликов. И мы наблюдаем характерное измельчение всего: ценностей, нравов, людей. Кажется, что действительно крупные звери вымерли, остались только их описания. Вот я сказал: Нобелевская лауреатка Светлана Алексиевич. Ну и? Кто она? Талантливая ремесленница, но не более того. Встанет ли она в один ряд с Камю, Киплингом, Манном?
Та же беда, может, даже еще хуже, и с так называемой Нобелевской премией мира. Очевидно, что с определенного момента ее стали вручать людям только соответствующей политической ориентации, но беда в том, что они занимались скорее войной, нежели миром. Что, например, сделали такие столь знатные «миротворцы», как Альберт Гор и Барак Обама? В этом же году главными фаворитами почитались Алексей Навальный и Светлана Тихановская.
Однако выиграли по итогу другие. В этом году Нобелевскую премию вручили белорусскому активисту Алесю Беляцкому, российскому Центру «Мемориал» (признан иноагентом) и украинскому Центру гражданских свобод. Последняя организация это нечто совершенно фиктивное и поразительно бесполезное, лучше всего описываемое емким эпитетом «грантоед». Кого и какие свободы защитил этот украинский центр, огромный вопрос, изогнувшийся злобным рыболовным крючком. Что касается «Мемориала», то, безусловно, у него есть достойные деяния (правда, беда в том, что и недостойные тоже), однако Нобелевская — не too much ли?
Хотя, пожалуй, в подобном награждении есть своя, пусть и несколько извращенная логика. Фокус в том, что пресловутый цивилизованный мир давно уже превратился в нечто вроде корпорации, управляемой глобальным начальством. Оно выписывает премии, раздает должности, формирует доску почета. И всё в соответствии со строгими корпоративными правилами. Кандидатов же отбирают на тот или иной пост вовсе не по объективным критериям, а главным образом по соответствию так называемой повестке. Радикальный феминизм, говорите? Пожалуйста — расставить на должности женщин. Агрессивная ЛГБТ-пропаганда? Чернокожая лесбиянка очень даже сойдет.
Но трагедия здесь в другом. Она кроется в том, что так называемые лидеры общественного мнения, или просто лидеры, не представляют собой ровным счетом ни-че-го! Они пусты, бессмысленны и не способны к самостоятельному принятию решений. Даже те, кто хочет казаться злодеем, лишь пигмеи на фоне динозавров старого мира. Они больше похожи на болезненных клоунов, вроде Джокера, чем на инфернальных мясников и палачей. И подавляющее большинство из них, все эти лидеры государств, не более чем куклы в руках чревовещателя, через которые озвучиваются приказы и указания.
Мир давно уже существует в конструкции, предсказанной Самюэлем Хантингтоном в статье, а позднее и книге «Столкновение цивилизаций» — «The West against the rest» (то есть Запад против всех остальных). И вот чтобы эта конструкция работала в других странах, составляющих этот самый rest, там нужно расставить своих наместников (или гауляйтеров, кому как больше нравится). И для того чтобы они выглядели более эффектно, солидно, значимо, их, этих наместников, нужно обвесить премиями и наградами. Тем более что, как заметил еще Юлиус Эвола, человек не может существовать без иерархий и авторитетов. И потому их создают — искусственно и нагло.
Вот как работает это великое премиальное надувательство. Это похоже на надувание шаров, ярких, эффектных, но абсолютно пустых внутри. Вот ты надул шар, зажал, чтобы воздух не выходил, но стоит чуть отпустить — и всё, нет шарика. Да, можно еще завязать узлом, но ведь все равно сдуется, правда? Или, того гляди, лопнет, что мы, собственно, и наблюдаем. Ведь сколько премий ни вручи, на какую табуретку ни поставь — пигмей все равно останется пигмеем.