«Войну и мир» играют на открытом воздухе в усадьбе Толстого. Для этого специально построили огромную сцену — по размеру один в один с вахтанговской. Вот только гримерки, которые не видит зритель, походного вида — из бледно-белой, обморочного цвета клеенки, которая трепещет под ветром и прогибается под дождем. Ни окон, ни дверей — полна горница артистов. Ходят по условному закулисному коридору, погруженные в себя — скоро их выход. Первый на земле графа, батюшки-барина Льва Николаевича, где он писал великий роман.
У молодых много общего. Практически все они выпускники «Щуки» (курсы Иванова, Шлыкова, Дубровской, Семакова). Отлично обучены, чрезвычайно музыкальны, пластичны. Снимаются в кино, хотя сегодняшние кино и сериалы не та платформа, с которой начинается громкий взлет. Но главное, играя на сцене, учатся разговаривать с небесами. Так считает Римас.
Итак, спектакль начинается. Их выход будет, кажется, в третьей сцене, но какой эффектной! Под предводительством Сергея Маковецкого (граф Ростов) пролетит очаровательное детство Наташи и Николая Ростовых, Сони, живущей в их семействе, и кузена Бориса Друбецкого. Последнего играет Коля Романовский — высокий блондин с большими голубыми глазами. По имиджу наивный белый клоун, который вдруг может стать рыжим, как в «Сказке о попе и о работнике его Балде». А его поэт Ленский из «Евгения Онегина» вообще покорил Китай, где Театр Вахтангова гастролировал еще до пандемического ужаса. Экзальтированные поклонницы ездили за Романовским из города в город. Но в данный момент он — Борис Друбецкой, влюбленный в Наташу Ростову, с которой через несколько минут они сыграют этюд детской влюбленности. Пальма, кукла, трепет от первого прикосновения.
Николай Романовский: «Конечно, это любимая сцена с куклой под рабочим названием «В цветочной». Сцена могла быть кардинально другой, потому что было много вариантов решения — от серьезного и романтичного до юмористического. Процессы репетиций — вот что больше всего меня завораживало. Поиск «системы детской игры», разбор и первые пробы. Римас Владимирович по-новому раскрыл для меня манеру сценического существования».
Мимо детской компании дефилирует Вера — старшая дочь Ростовых, сестра Наташи. В первый вечер ее играет Лада Чуровская, а во второй — Ася Домская. Роль немногословная, и в прежних кино- или театральных трактовках режиссеры не придавали ей особого значения. А Туминас не пренебрег и сделал с актрисами запоминающиеся роли: у Чуровской Вера скрывает драму недолюбленной дочери, отчего натянута как струна. Домская в образ добавляет нерва и характера.
Ася Домская: «Вкрапления реплик Веры Ростовой в сцену именин Наташи появились спустя два месяца после начала репетиций. На празднике жизни появляется персонаж, до которого нет дела всем участникам действия. И как ружье, заряженное в начале сцены, в финале Вера выстреливает колкими обвинениями в адрес матери, доводя ее и себя до слез. Лишняя в своей семье, но нужная спектаклю Вера проходит сквозь все действие антагонистом Наташи с ее эгоцентричной натурой. Ведь Веру «совершенно иначе воспитывали», ее недолюбили.
Обе интересные актрисы — позитивные красавицы, причем признанные: например, Ася Домская, родившаяся в Туле, до поступления в театральный завоевала титул «мисс Тула». Пишет стихи и прозу, сочиняет капустники (последний — удачная пародия на «Войну и мир» — как ставили и что пережили). Ярко дебютировала в кино — в картине «Клинч». Лада Чуровская сначала окончила хореографическое Вагановское училище, успела поработать в Мариинском театре, но любовь к театру оказалась сильнее балета — поступила в Щепкинское театральное училище. Однако ее хореографические достижения и балетная фактура пригодились во всех танцевальных постановках Вахтанговского. Снимается в кино. Она еще и художник, работающая в стиле наив. В театре прошла выставка ее работ.
Лада Чуровская: «Особое счастье для моей Веры — второе действие, когда возвращается Николенька и как будто опять появляется возможность соединиться, побыть всей семьей, почувствовать эти «хромые» секунды счастья».
За кулисами слышно, что уже началась сцена в Лысых горах, куда Андрей Болконский привез свою молодую жену Лизу, которая на сносях. Пара Юрий Поляк и Мария Риваль в Ясной Поляне работают без другого состава — Виктора Добронравова и Марии Бердинских.
Лиза ждет ребенка, а ее исполнительница сама выглядит как дитя — маленькая такая, трогательная. Фактура обеспечивает ей роли амплуа травести: она — одна из дочерей Эдипа («Царь Эдип»), подросток Анна Франк («Дневник Анны Франк»). А дебютировала она в Вахтанговском недетскими ролями — у Юрия Любимова в «Бесах», у Владимира Иванова в «Машеньке», где играла с Владимиром Этушем. С детства на сцене: сначала в театральной студии, а в 16 стала актрисой театра-студии «Квадрат». В кино дебютировала в небольшой роли в сериале «Люба, дети и завод». Сегодня в ее фильмографии — «Врачебная тайна», «Рекламная пауза», «Папины дочки», «След», «Кровинушка», «Кухня». У этого «ребенка», между прочим, двое детей, и оба уже выходят на сцену в роли Сережи в «Анне Карениной».
Мария Риваль: «Я люблю сцену прощания с Андреем. Когда Лиза понимает, что муж покидает ее, что он готов пойти на смерть, несмотря на скорое рождение их сына. «За что вы это со мной сделали?» — кричит Лиза. На репетиции Римас сказал мне, что такой драматический финал — сценический подарок для любой актрисы, и я с радостью его приняла».
Сказала и отправилась в свои театральные Лысые горы. Там она встретится с княжной Марьей, сестрой Андрея. Марья — Полина Чернышева. Легкая, позитивная, большая оригиналка — на вступительных экзаменах в «Щуку» читала монолог Скупого из «Маленьких трагедий» Пушкина. Увлекается экзотическими практиками. До поступления в институт семь лет училась пению, занималась хореографией и современными танцами. Теперь ее умение можно видеть в разных спектаклях. В кино Полина начала не слабо — с роли Аксиньи в фильме Сергея Урсуляка «Тихий Дон».
Полина Чернышева: «Больше всего люблю все сцены третьего акта. Они очень понятные, простые, ясные. Начинается со сцены ухода за болеющим, изведенным, нервным отцом, когда кажется, что все усилия Марьи, ее забота и любовь никомушеньки не нужны, всё зря. А заканчивается благодарностью, прощением и признанием друг другу в любви. А вообще, у меня все сцены любимые, потому что они про семью, и еще потому, что Марья помогает коснуться важного и прекрасного — не на себе циклиться, а видеть и любить ближнего, как самого себя. Как в нашем диалоге с отцом: «Я звал тебя всю ночь, почему не пришла?» — «Я боялась войти». — «Не спала ты?» — «Не спала». — «Дочь, дружок, прости ты меня. Я стар и слаб, я устал жить, оттого был зол и несправедлив, прости ты меня….»
Другая Марья — Екатерина Карамзина. Она — другая: за внешней сухостью скрывает ранимость. До Вахтанговского, куда ее взяли после окончания института, пять лет поработала в Театре им. Гоголя (не путать с «Гоголь-центром»). Но заметили ее в «Евгении Онегине», хотя персонаж ее за три с лишним часа сценического присутствия на сцене не произносит ни слова. Римас Туминас сделал ее странницей с домрой (умеет играть), взъерошенной, в пиджаке не по размеру, олицетворявшей судьбу. Без этой краски версия пушкинского романа была бы неполной.
Екатерина Карамзина: «Для образа или мысли спектакля важна сцена с Андреем, когда Марья надевает образок ему на шею. Это про нее. И про Бога. Очень тихо и спокойно. Она дает все ответы, и они — в цитатах: «Кто все поймет, тот все простит», «Надо снисходительно относиться к маленьким слабостям, у кого их нет?» Или: «В нем одном и сила, и успокоение…» Ее послушать — и можно жить. Особенно сейчас».
Со сцены доносится низкий ворчливый голос старого Болконского:
— Одна мадмуазель Бурьен истинно предана мне в этом доме.
— Вы мало обедали нынче, князь, вам надобно себя беречь, — отвечает ему девичий. Это и есть мадемуазель Бурьен — Аделина Гизатулина. Черноглазая красавица родом из Якутии, выпускница Щепкинского театрального училища (курс В.И.Коршунова). Очень хороша в роли Фриды Кало в спектакле «Фрида. Жизнь в цвете». Фанатик в работе — готова работать 24 часа в сутки.
Аделина Гизатулина: «Для моей героини считаю важной сцену смерти старого князя. Это не просто история содержанки. Она была его последней женщиной, спутницей, советчицей. Думаю, и она привязалась к нему, он необыкновенный человек, непредсказуемый, думаю, им было вместе нескучно».
Наташа Ростова, то есть Ксения Трейстер, наскоро поправляет грим у зеркала. Весь первый акт ее Наташа все больше бегает и от бега говорит задыхаясь — восторженная девочка в ожидании любви. Ксения только перешла на четвертый курс, а у нее — главная роль. И у кого? У лучшего режиссера! И где? В лучшем театре страны! Она уже выходила одной из воспитанниц пансиона в «Мадемуазель Нитуш», но «Война и мир» — это ж другое: драма, длинный путь от милой барышни с кудряшками в хвостиках, влюбленной в Бориса Друбецкого, до женщины, узнавшей горе утраты. Этот путь отмечен двумя вальсами — белым на балу и черным — по убитому Андрею.
Ксения Трейстер: «Одна из важнейших сцен — первый бал Наташи Ростовой. Она вскрывает тему счастья и задает вопрос: «Неужели что-то может помешать вкусить его?» Так и Наташа восклицает: «Неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцевать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: «А! это не она, так и нечего смотреть!» Они должны же знать, как мне хочется танцевать». Она жаждет жизни. Ей хочется, нет, ей необходимо все скорей успеть взять, попробовать, понять. Она в недоумении, разве может ей что-то помешать? Я ассоциирую себя с Наташей и, почти совсем как она, стою на пороге жизни в надежде на грядущее». Из родовой усадьбы Толстого дебютантка прямиком отправилась на съемочную площадку к Илье Учителю.
Студентка Трейстер, надо признать, оказалась не робкого десятка: не боится сцены (может, врожденное чувство подмостков?), не испугалась сравнения с Ольгой Лерман — другой Наташей Ростовой, у которой за плечами два хореографических училища (начинала в Баку, где родилась, а заканчивала в Краснодаре). Она в Вахтанговском все больше героиня — Анна Каренина в одноименном спектакле, Татьяна Ларина в «Евгении Онегине», и вот она — Наташа Ростова. При всей своей скромной фактуре, она — героиня и в кино: «Партия в бридж», «Тридевятый участок», «Петр Лещенко. Все, что было…», «Сводные судьбы», «Тайны госпожи Кирсановой», «Горе от ума», «Калашников» и др. У Ольги фотографическая память, благодаря чему легко учит языки. Много читает. В театре ее называют человек-праздник: стоит ей появиться, тут же вокруг люди, смех, весело всем. Впрочем, позитива на команду «Войны и мира» хватает.
Вот, скажем, есть здесь человек-оркестр, даже целых два. На сцене они из одной семьи — Николенька Ростов (Юрий Цокуров) и Соня (Мария Волкова). Но о них я расскажу дальше. Пока же над вековыми деревьями Ясной Поляны в упоении кружится вальс. А значит, юную Наташу после первого круга уже подхватил Андрей Болконский и пошел кружить — раз-два-три, раз-два…
Виктора Добронравова (Андрей Болконский), уже хорошо известного своими театральными и киноработами, в Ясной Поляне нет — у него съемки. В театре он и герой — Эдип, Евгений Онегин, и острохарактерный, как Хлойне-Генех в «Улыбнись нам, Господи». У него своя музыкальная группа, много снимается. На улице, у служебного подъезда, его караулят поклонницы, не зная, что он образцовый семьянин. Скрупулезен во всем, что касается профессии, — свет, звук, метки на сцене. Если увидит царапины, тут же, не дожидаясь рабочих, сам закрасит.
Юрий Поляк, играющий в Ясной Поляне Андрея, носит мундир так, как будто в нем родился. Его Андрей строг, сверхамбициозен, бредит славой. Кстати, на него я обратила внимание еще в спектакле «Минетти», где у Юры бессловесная роль маленького служки отеля с потрясающей «говорящей» пластикой, потом была роль в «Нашем классе», где он сыграл Рысека, такого хорошего парня, по слабости духа ставшего негодяем. И Юра тогда сумел показать в человеке внутреннюю борьбу хорошего с омерзительным. Музыкально одарен. Его глубокий чистый голос обожают документалисты. Десять лет назад дебютировал в кино, сыграв в сериале «Кодекс чести», «Закон и порядок: Преступный умысел-4», «Дом с лилиями».
Юрий Поляк: «Для меня все сцены неотделимы друг от друга, но в последней — сцене прощания с Наташей, когда Андрей, мучившийся всю жизнь и не находивший смысла в ней, любви, покоя, наконец, начинает к этому приходить. И отпускает Наташу и этот мир — в любви и в каком-то высшем понимании жизни. И я испытываю счастливый трепет, любовь и спокойствие, отпуская своего героя, который так долго мучился и страдал от своей же гордости, неумения любить: «Всё, всех любить, всегда жертвовать собой ради любви. Ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. Да, мне открылось новое счастье, неотъемлемое от человека, счастье одной души, счастье любви!»
Впрочем, до финальной сцены еще далеко. Идет только второй акт. Сцена в опере — это шедевр! Здесь Наташу увидит Анатоль Курагин, красавец, светский хлыщ и негодяй. Его играет Владимир Логвинов. Актер амплуа, которое во все времена считалось редчайшим, — обаятельный негодяй. Такими были Михаил Козаков, Борис Клюев — хорошая компания для молодого артиста. Таковы его Зигмунт в спектакле «Наш класс» и Князь в «Очарованном страннике». А в третьем акте этот самовлюбленный, дерзкий покоритель дамских сердец — живой мертвец. Один его диагональный проход по сцене, один взгляд… без единого слова, но в нем можно прочесть: «Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам. Да, та любовь, которую проповедовал Бог на земле и которой я не понимал. Вот отчего мне было жалко жизни. Вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я оставался жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это». Да за такой взгляд, как сказал Римас, «Оскара» дают».
Владимир Логвинов: «На первой читке Василий Семенович Лановой рассказал нам, что в сценарии фильма Бондарчука не было последней встречи князя Андрея и князя Анатоля, когда оба лежали умирающие. И Василий Семенович по этой причине тогда отказался сниматься, но через какое-то время Бондарчук нашел его, сказал, что вернул сцену, и Василий Семенович вернулся в картину. У нас тоже до последнего момента не было, и за день до первого показа я предложил сделать что-то, и мы за 5–10 минут сделали. И это даже не сцена, а моя проходка, секунд 20. Маленькая, несуразная, но в моей роли она важнейшая. Персонаж из наглого, капризного, сумасбродного мальчишки превращается в мужчину через боль, через страдания. Это такое его искупление — поступков и зла, которое он наделал. Это мое маленькое посвящение Василию Семеновичу и спасибо Римасу Владимировичу.
Но вернусь к человеку-оркестру, точнее, сразу двум — Юрию Цокурову в роли Николая Ростова и Марии Волковой в роли Сони. Такими их называют, потому что нет такого музыкального инструмента, который бы они не освоили. Так, Маша Волкова, не имеющая специального музыкального образования, для роли Ольги в «Евгении Онегине» научилась играть на аккордеоне. С ним же, но уже в роли музыканта, вошла в спектакль «Минетти». В «Войне и мире» у нее виолончель. А в премьере этого сезона «Мастер-класс» Маша исполняет сложнейшую партию леди Макбет из одноименной оперы. Легкость, внутреннюю пластичность актрисы с самого начала оценил Римас Туминас, который занимает Машу в своих постановках. Великий Юрий Любимов в своем последнем спектакле «Бесы» неожиданно поручил ей возрастную роль Варвары Петровны Ставрогиной.
Мария Волкова: «Для меня очень важен разговор Сони и графини Ростовой в сцене отъезда Ростовых из Москвы. Здесь за одну минуту она теряет любовь, смысл жизни, семью, в которой всегда была вроде бы как родная, но в самые трудные для семьи минуты оказалось, что свои дети роднее, и для спасения их мать может легко пожертвовать именно Соней. «Любовь выше правил, и добродетели, и религии».
Эта же сцена важна и для другой исполнительницы роли Сони — Ирины Смирновой. «Соня сильная, смелая, трогательная и абсолютно беззащитная перед холодностью/жестокостью матери. И еще мне очень по душе решение Туминаса, что Соня сбегает, не остается с семьей. Бежит в неизвестность с виолончелью — этого нет в романе». Ирина — выпускница ВГИКа, училась в литературном институте, участвует в записи видеопрограмм для телеграм-канала театра.
Соня любит Николая Ростова, но этой любви в силу жестокой реальности не суждено быть. Николай — Юрий Цокуров — музыкальный артист и артистичный музыкант. До того как стать актером, окончил Краснодарский музыкально-педагогический колледж по классу баяна. По версии программы «Играй, гармонь любимая!», вошел в десятку лучших гармонистов России. Юра играет на множестве инструментов, пишет музыку, создал рок-группу. Первая роль в Вахтанговском — Питер Пэн в одноименном спектакле Дж.Барри. Лучшего Питера Пэна я не видела. Впрочем, как и Николая Ростова. Это влюбленный романтик бредит военными подвигами (прямо летает по сцене), и солдат, заглянувший в страшное лицо войны под Бородином и ужаснувшийся ей.
Юрий Цокуров: «Это такой большой переворот персонажа. Благодаря этой сцене появляется объем роли. Потому что, мне кажется, тут заложена основная мысль спектакля, по крайней мере для меня. Что жизнь, в любом ее проявлении, вместе со всеми радостями, горестями, встречами, разлуками, предательством, прощением, все равно ценнее и важнее смерти, войны, разрухи, бегства и того пожара, в котором сгорают и Москва, и надежды, и человеческие жизни и судьбы. И каждый человек сам выбирает, ради чего живет. «Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение в том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебание, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте кого хотите, делайте что хотите, а я не хочу больше!»
В Ясной Поляне Пьер Безухов — один из двух — Денис Самойлов, и две Элен при нем — Яна Соболевская и Анна Антонова. Статные высокие красавицы, блондинка и брюнетка, — каждая по-своему воплощает порок и корыстную любовь. «Женился не любя вас… Обманул и себя, и вас...» — это реплика бесконечно несчастного Пьера, обманутого холодной красавицей, которую в первый вечер играет Яна Соболевская. Выпускница Донецкой государственной консерватории имени С.Прокофьева по классу вокала, позже окончит актерский факультет в Киеве и до своего приезда в Москву успеет поработать в двух театрах — в «Свободной сцене» и «На левом берегу Днепра» в Киеве. Снимается в кино, и в ее фильмографии более 30 киноработ. Слушая ее красивый глубокий голос, подумала: «Жаль, что Римас не позволил ей в спектакле спеть, — голос-то божественный». И шикарный голос у Анны Антоновой. В роль Элен она добавляет гротеска, поскольку комическое начало, присущее ей, не утаить как шило в мешке. Остроумна, не терпит скуку ни на сцене, ни за кулисами. Эти ее качества оценили на телевидении и в кино, где она снимается с 2007 года.
Дело идет к финалу. Дождь, начавшийся в конце первого акта и закончившийся ближе к середине второго, не испугал зрителей — все мокрые, но на своих местах. Пьер, обретший и потерявший любовь, один на сцене. Денис Самойлов по описанию в романе больше похож на Пьера — толстый, порывист в движениях, отчего смешон и трогателен. Милый, честный и сердечный малый. «Я таким себе Пьера и представляла», — говорила в антракте одна зрительница другой про Дениса, который на земле писателя играл, как мне показалось, свободнее, чем в Москве. В Вахтанговском начал с роли Кота в сапогах в детской сказке, а дорос до Пьера Безухова. Много занят в театре, мне очень нравится его Диего Ривера в спектакле «Фрида. Жизнь в цвете» и Дягилев в спектакле «Нижинский. Гениальный идиот».
Денис Самойлов: «Абсолютно все сцены для меня важные и любимые, но финальный монолог Пьера — это разговор с Богом при небольшом количестве свидетелей в тысячу человек. «Когда наши жизни сходят с курса, нам кажется, что все пропало. Но это всего лишь начало чего-то нового, лучшего. Пока есть жизнь, в ней есть и счастье. И много, много счастья впереди…»
Совсем другой, в том числе и внешне, Пьер у Павла Попова. Рефлексирующий интеллектуал и одновременно растерянный ребенок. Павел с детства на сцене, хотя мечтал стать баскетболистом, и непременно выдающимся. Но стал актером, и никто об этом не пожалел — ни режиссеры Туминас, Бутусов, Баялиев, занимающие его в своих спектаклях, ни зрители, ни он сам. Про кино и говорить нечего — Павел нарасхват: в 2009-м дебютировал в киноальманахе «9 мая. Личное отношение», а затем последовали «По горячим следам», «Выхожу тебя искать-2», «Жизнь и судьба», «Ангел или демон», «Первая любовь», «Охота», «Жизнь только начинается», «В зоне доступа любви», «Ноль», «Каждому свое», «Горячая точка» и др.
Павел Попов: «Люблю финал первого акта, разговор Андрея и Пьера о смысле жизни. Философская сцена, спор, в котором каждый высказывается, как стоит жить и на какую философию опираться. У них они противоположные: Андрей уверяет, что надо жить ради себя, а Пьер считает, что надо заниматься самопожертвованием. И мы пытаемся донести и ту и другую точку зрения, чтобы зритель делал выводы сам и искал что-то схожее в себе. Пьер говорит: «Человек течет, и в нем есть все возможности. Был глуп — стал умен, был зол — стал добр, и наоборот. В этом величие человека, и от этого нельзя его судить. Какого? Ты осудил, а он уже другой. Нельзя и сказать «не люблю» — ты сказал, а оно уже другое».
Но есть в молодой вахтанговской команде еще один актер, который за пять часов спектакля ни разу не вышел на сцену, но его роль в «Войне и мире» неоценима. Это Эльдар Трамов, который с целлофаном метался по рядам, когда внезапно начался дождь. Он один из четырех молодых режиссеров, которого Туминас выбрал в качестве своего ассистента и не ошибся: Эльдар помнит все замечания Римаса, цитирует его, растворялся в нем в процессе работы. Теперь Эльдар — хранитель спектакля Мастера, занимается адаптацией его к разным площадкам, ведет репетиции. После увольнения Римаса стал зампредседателя худсовета театра. С ним мы говорим после того, как актеры покинули свои клеенчатые гримерки, а костюмеры и гримеры упаковали кофры.
«Знаешь, я когда-то прочитал у Юрия Лотмана, что культура — это система ограничений. Потом начал практиковать это в своей жизни. Для меня сейчас и свобода — это система ограничений. Так вот, встав плечом к плечу с Римасом в тяжелейший для него момент, я понял, что и театр, подлинное театральное действо — это тоже система ограничений. Ведь при всех возможностях Вахтанговского можно прибегнуть к различным средствам выражения — самый лучший театральный свет, звук, художник сделает все что захочешь…. Но Римас идет иным путем — путем аскезы, где бал — это всего одна Наташа, а война — один Николай. И это дает подлинный поиск. Ведь когда ты лишаешь себя всего, появляется самое точное, самое необходимое и красивое. Это главный урок для меня в школе Римаса. И ему я следую во всем, что делаю и хочу создать как режиссер. «Война и мир» для меня — точка отсчета и обязательство перед Мастером и театром по сохранению и сбережению этого спектакля».