Его путь в театр был прямым. Школьником пришел в театральную студию при Театре Станиславского на ул. Горького (теперь Электротеатр на Тверской), которым в то время руководил гениальный мхатовец, знаменитый Михаил Яншин. И занятия с подростками вели (сейчас в такое трудно поверить) профессиональные, известные артисты.
И не патриотично ли с их стороны это было? Вполне патриотично – заботиться о будущем советского/русского театра не в риторике и не чужими руками. Может, поэтому из студии вышли Елизавета Никищихина, впоследствии ставшая звездой этого театра, Евгений Леонов и Инна Чурикова — будущие звездные ленкомовцы, Людмила Рышкован, создавшая студию «Человек». Туда же привел за руку своего сына Никиту Сергей Михалков...
– И вас, школьников, выпускали играть на профессиональную сцену?
– А как же? Мы бегали в массовке «Такая любовь», где играли Урбанский и Майка Менглет. Компания была приличная. А там дальше пошло: Щукинское училище, театр… Я поступал в Щепкинское и в Щукинское, но взяли меня в «Щуку» – с первого раза поступил.
После окончания училища выпускника Форостенко зачислили в труппу Вахтанговского, а туда приглашали только тех, кто по таланту и, как говорится, по группе крови (набор личностных качеств) подходил Вахтанговскому.
– Я пришел в золотую пору, когда театром руководил Рубен Николаевич Симонов. Удивительная атмосфера тогда была, счастливая. Это была семья, дом, если у кого-то были проблемы, всем театром их решали. Если кому-то надо было помочь, весь театр принимал участие.
Форостенко сразу входит в репертуар. В «Принцессе Турандот» он сидел среди мудрецов Дивана, не подозревая, что спустя годы сделает карьеру в легендарном спектакле – дорастет до императора Альтоума, – это раз. А два – в середине 90-х станет режиссером восстановления знаменитой постановки Рубена Симонова.
Он же подготовит уникальную «Турандот» к 75-летию Вахтанговского, потому что Олег Николаевич помнил весь спектакль наизусть. Ее исключительность заключалась в том, что на сцену в тот вечер вышли все первые исполнители постановки 1963 года. В зрелом возрасте, уже признанные, обласканные, награжденные всевозможными премиями любимцы публики – Василий Лановой, Юлия Борисова, Юрий Яковлев, Михаил Ульянов, Людмила Максакова, Екатерина Райкина, Эрик Зорин, прилетевший на спектакль из США. Не было только Николая Гриценко, который ушел из жизни в 1979 году: блистательный Тарталья закончил свой земной путь, увы, в сумасшедшем доме.
Этот спектакль невозможно забыть: его сыграли всего два раза. И все плакали – кто стоял на сцене и за кулисами… и кто был тогда в зале. Все понимали, что такого больше не повторится.
– Столько сыграно ролей, а какая из них самая любимая?
– Была у меня любимая роль в спектакле «Веселые парни», который мы играли с Юрием Васильевичем Яковлевым. Веселый был спектакль! Сейчас люблю постановку по Цвейгу «Незримая коллекция» (реж. Владимир Бильдиян. – М.Р.). В «Царе Эдипе» у Туминаса люблю свою небольшую роль Вестника, который приносит долгожданную, но трагическую весть...
Сегодня у него восемь ролей в премьерных спектаклях и постановках последних лет. А еще Олег Николаевич известен как виртуоз дубляжа: за плечами сотни картин. Его голосом говорят в основном комики : во французском кино – Луи де Фюнес и Пьер Ришар, в американском – Дастин Хоффман и Джим Керри.
Думаю, такой список не случаен: с комическими персонажами отлично справляются те, у кого все в порядке с чувством юмора. У Олега Форостенко с ним все в порядке. Много лет он входил в команду артистов, кто каждый год готовил и участвовал в капустниках Вахтанговского театра, которые во все времена считались лучшими в театральной Москве.
Один из его номеров вообще стал классикой и как раритет передавался от одного актерского поколения к другому. Олег Николаевич, как чеховский Ванька Жуков, читал письмо, адресованное первому ректору Щукинского училища Борису Захаве: «Дорогой дедушка, Борис Евгеньевич, забери меня отсюда…» – то есть из Вахтанговского. Кстати, именно голосом Форостенко говорит Борис Захава и в аудиоспектакле-променаде «Вахтангов. Путь к Турандот», подготовленном к 100-летию театра.
– Дубляж – это вообще-то обычная актерская работа, а вовсе не что-то необыкновенное. Луи де Фюнес, например, очень быстро говорит, и в этом основная сложность. Надо быстро говорить, быстро соображать и реагировать. Я озвучивал его жандармскую серию. У Ришара – первую «Игрушку», и «Маску» с Джимом Керри озвучивал. Мультсериал про Симпсонов озвучивал, но в последний раз отказался: не нравятся мне их мультфильмы.
Технически сегодня заниматься озвучиванием значительно проще, чем 40 лет назад, когда крутили ролик, и ты должен был точно попасть в артикуляцию западного или американского артиста. А в последние годы, если я видел, что не попадал, ребята меня успокаивали: «Не волнуйтесь, Олег Николаевич, здесь уберем, здесь подтянем на компьютере – все будет о’кей».
– Столько лет в актерской профессии. Это тяжело? Не в шахте, конечно, работать, но побочка у нее серьезная, иногда необратимая...
– Знаешь, я сам иногда задумываюсь: а что она такое? Желание убежать от действительности? Может, и так. А с другой стороны, как один мудрый человек сказал, что театр – это кафедра, с которой можно сказать много доброго. Ну что я еще могу сказать? Я же артист, широко известный в узких кругах...
Это его любимая фраза. Но одна она, сказанная представителем, может быть, самой амбициозной и по этой причине часто изломанной профессии, говорит многое о человеке. Что он адекватен в оценке себя, с прекрасным чувством юмора и профессионального достоинства. Который точно знает, что звезда может засиять только в окружении хороших артистов.