— Для Иосифа Бродского некой биографической вехой была отметка 40 лет, а как вы относитесь к своему 50-летию. Это этап, переломный момент в биографии или обыкновенный день рождения?
— Я отношусь к этому как к обычному юбилею. Итоги подводить рано, планов много, и есть дата, чтобы поразмыслить, что ты сделал за это время. Но я считаю, что не дай Бог вдруг подумать, что ты что-то сделал. Каждый день нужно начинать с осознания, что ты ничего не добился. Только тогда можно двигаться вперед.
— А как собираетесь праздновать? Встречи с вами или другие мероприятия запланированы на 27-е число?
— Сейчас такое время, когда праздновать некорректно. Отметим просто с друзьями.
— Давайте поговорим о планах. Ваш роман «Концертмейстер» издан два года назад. Когда читателям ждать новую большую вещь?
— Сейчас я работаю над книгой, которая называется «Вольнодумцы». Это большой роман о современной жизни, молодежных протестных группах и организациях, о провокациях разного рода. Книга задумывалась как энциклопедия современной жизни, о разных социальных группах, их отношении к власти, будущему и прошлому России.
— Расскажите о предыдущей книге, с которой вас на «Нацбест» номинировали.
— «Весну для репортера» я написал на основе украинских событий, там действие происходит весной 2014 года в Киеве и Москве. Я придумал историю о достаточно конспирологических причинах «Майдана». Многие вещи из тех, что в том романе отчасти были предсказаны, сейчас подтверждаются. Что акции протеста не были борьбой народа против Януковича, его беспредельного олигархического правления. Но это был американский план, чтобы втянуть Россию в бесконечное противостояние с братской страной, накачав там антироссийские настроения. То, что он реализовывается, мы сегодня видим. Дай Бог, чтобы мы вышли из него победителями, и вышли умно.
— Какое из этих произведений вы считаете главным?
— «Концертмейстер» — последний из тех, что вышли в свет. И он мне кажется наиболее удавшимся из всех текстов. А в силу того, что «Вольнодумцы» еще не написаны, душа, конечно, с той вещью, которую пишешь. Это вам любой литератор скажет.
— У вас два диплома: филолога и музыканта, Литературного института им. А.М.Горького и музыкального училища Гнесиных. Какой из двух доминирует, определяет ваш род деятельности?
— Музыкальный диплом — это юность, все же я профессионально как музыкант не работаю. Но литература это на 50 или 70% звучание — каких-то тем, стихотворных строк. В музучилище меня научили ощущению формы, ощущению величия замысла, в литературной работе это, бесспорно, помогает. Но так как я по профессии связан с литературой, то первым идет ЛИТовский диплом.
— Павел Крусанов в бестселлере «Яснослышащие» изобразил людей мембранами, устанавливающими связь с окружающим пространством и себе подобными посредством звука. Почему эта тема так популярна: звук, акустика, музыка?
— У меня в романе музыки много, но он все-таки о музыкантах, которые действуют больше как люди со своими разными характерами. Мои герои не только музыканты. Но есть ощущение, что музыка — это свет, и когда человек связан с большим искусством, он может преодолеть гораздо больше трудностей, чем любой другой.
Я хотел рассказать о самом образе музыканта, воспитанного на гуманистических началах, несущего в себе музыку от Баха до Кароля Шимановского. В «Концертмейстере» события разворачиваются в советские времена, времена тоталитарные, когда интеллигенции непросто было жить.
Например, Всеволод Задерацкий был арестован, сидел в ГУЛАГе и там написал свои знаменитые 24 прелюдии. Ему дали даже нотную бумагу — охранники посчитали, что здесь не может быть никакой крамолы.
Мне всегда было обидно, что большое число советских композиторов остается в тени. У нас знают Прокофьева, Шостаковича, Хачатуряна, Свиридова, и все. А есть целая плеяда мирового уровня. Александр Локшин, мой главный герой, Моисей Вайнберг, Николай Пейко, Вячеслав Овчинников, Тихон Хренников, Кабалевский, Мясковский, Гольденвейзер, пианисты Игумнов и Плиев. Они двигали русско-советскую музыкальную культуру вперед.
— Александра Твардовского мы вполне можем представить без «Нового мира», в то же время он сросся с этим журналом. А насколько для вас «Литературная газета» стала неотделимой частью реальности?
— Конечно, это работа. Работа важная, но главных редакторов до меня было 33! И после меня будут. Пока руководство мне доверяет, пока газета живет, буду вкладывать в нее все свои силы. Но для писателя главное — линия творчества. То, что не связано ни с чем и ни с кем, только с тобой и миром. Но, разумеется, стать в ряд таких крупных фигур — от Антона Дельвига до Юрия Полякова — почетно и страшно.
— Сколько лет у вас с «ЛГ» связано?
— Я пришел в «Литературку» в 2013 году, с 2017 года стал главным редактором.
— Насколько издание изменилось за последнюю четверть века? Помнится, в начале 2000-х она была такой же интеллектуально насыщенной, но все же другой, может быть, идейно. Почему все изменилось?
— Главный редактор — это как главный режиссер в театре, он определяет репертуар. И каждый исходит из своих представлений о том, каким он должен быть. Газета — это актуальная история, она живет несколько дней. Мне кажется, мы должны быть скорее площадкой или трибуной для высказывания разных мнений, чем носителем одного мнения и попыткой его утвердить. Мне ближе первый подход — пусть расцветают сто цветов. На 32 полосах вполне можно дать слово разным спикерам, которые по-разному смотрят на литературу, книги, какие-то политические моменты. Это традиция Александра Чаковского (легендарного журналиста и редактора, возглавлявшего «ЛГ» с 1962-го по 1988 год. — И.В.), и вообще все мои предшественники ее придерживались.
— То есть и у вас уживаются и почвенники, и либералы?
— Такое деление — вчерашняя повестка. Либеральная и почвенническая истории противоречат друг другу далеко не во всем, поскольку все пишут книги на русском языке, пишут русские книги. У Валентина Распутина, например, было много таких вполне либеральных произведений, хотя его относят к почвенникам. Есть писатели-либералы, например Георгий Владимов, но я знаю, что одна из его первых публикаций — положительная рецензия на пьесу «Стряпуха» Анатолия Софронова, а он один из столпов советской почвеннической группы. И здесь никакого противоречия нет. Мы стремимся взять все лучшее из современной культуры.
Редакция «МК» поздравляет Максима Замшева с 50-летием.