— До комедии «Ищите женщину» я снимался с Леонидом Вячеславовичем в детективе «Медный ангел», режиссером был Вениамин Дорман — большой профессионал, умеющий собирать хорошую команду. В этом фильме снимались Анатолий Кузнецов, Валентин Смирнитский, Лия Ахеджакова. Съемки проходили в Кабардино-Балкарии, в горах. Я играл какого-то француза, а Куравлев — руководителя экспедиции. Что помню? Леонид Вячеславович был ни на кого не похож, у него была своя какая-то актерская школа, наверное, поэтому его так любили режиссеры. Абсолютный самородок, необычный в актерских и человеческих проявлениях.
— Что вы имеете в виду?
— Он всегда по-своему шутил, по-своему реагировал на шутки других. Был спокойным, никогда ни с кем не конфликтовал. Невероятно мягкий, тихий, улыбчивый и в хорошем настроении. Я бы сказал, что покой и комфорт исходили от него.
— А вас не удивляло, что при всей его безумной популярности этот артист так себя ведет — и с коллегами на площадке, и в жизни? Минус звездность и какие-либо ее жалкие проявления.
— Я думаю, что это поведение продиктовано свойствами его характера. Он уходил от конфликтов, никогда никого не посылал, а ретировался, если его что-то не устраивало. Я думаю, так он сохранял свою нервную систему.
Звездности никогда не было, даже когда мы с ним ездили зарабатывать деньги на так называемые творческие вечера от разных обществ. Но больше всех платили общество «Знание» и общество книголюбов. Леня как народный артист получал 70 рублей, а я 50. И помню такой случай, за который он меня грозился убить. Мы приехали в какой-то город. Творческая встреча. Я обычно открывал ее, представлял Леонида, он выходил, шел отрывок из какого-нибудь фильма, он рассказывал. Ну и еще важная часть встречи — записки от зрителей. А он их боялся, как огня, и на этот случай у него в пиджаке всегда в правом кармане лежали записки, на которые он уже раньше отвечал. Поэтому получив новую записку, он ее отправлял в левый карман.
И вот перед выступлением он повесил пиджак на стул, вышел в туалет, а я в это время поменял записки — из правого положил в левый. Он вернулся, надел пиджак и пошел, ничего не подозревая, на сцену. Когда пришел момент отвечать на записки, он привычным движением полез в правый карман, и…. надо было видеть его лицо, когда он прочитал первую записку. И с каждой запиской, я видел из кулис, он готов был потерять сознание. Ну а потом за кулисами он, хохоча, бегал за мной и кричал: «Убью гада».
— Поскольку Леонид Вячеславович вел достаточно закрытый образ жизни, когда вы последний раз встречались?
— Это было очень давно, когда он жил еще на развилке Кутузовского проспекта, при повороте на Рублевское шоссе. Еще была жива Нина, его жена. Они были удивительной парой: она обожала его, он — ее. Как говорится, семья без интриги. Голубки.
Да, он, конечно, был ни на кого не похож и, как я теперь понимаю, удивительно русский. Про таких складывают легенды. Как про былинного персонажа.
Читайте также: «Всегда сохранял присутствие духа»: актриса Симонова вспоминает Куравлева