Мы встретились с ним мельком на X Международном фестивале классической музыки InClassica в Дубае, но график был насколько насыщенным, что поговорить не удалось. Зато после возвращения с очередных гастролей Максим вышел на связь — из дома в Монако, где в основном и живет с семьей уже много лет.
— Какая погода в Монако? Отдыхаете после гастролей?
— Хорошая. Да, нужно находить время выдыхать — это особое искусство в нашей профессии. Концерты возобновились. После фестиваля в Дубае я уже сыграл в Румынии на фестивале ЮНЕСКО, в Гамбурге и Москве. Сейчас нахожусь дома с семьей в Монако, а потом снова еду на гастроли. Пока есть несколько свободных дней, купил дочкам собачку породы сиба-ину (порода охотничьих собак, выведенная на японском острове Хонсю. — М.М.). Назвали То-То. Они так счастливы.
— А сколько лет девочкам?
— 8 и 10 лет.
— Дети растут в Монако, говорят на нескольких языках? Русский для них остается родным языком?
— Дома мы всегда говорим по-русски. Но они хорошо владеют французским и английским. Ходят в интернациональную школу, там у них два языка. Надеюсь, что со временем освоят и немецкий. Я бы сказал, что это даже необходимо, так как у нас два гражданства: израильское и немецкое. В раннем возрасте дети быстрее усваивают языки.
— Они занимаются музыкой?
— Лиза играет на фортепьяно, Полина — на виолончели. У нас было два тяжелых года с точки зрения обучения, потому что из-за пандемии учителя не могли приезжать и давать уроки. Один наш педагог из Минска, второй — из Стокгольма. Пришлось заниматься онлайн, а это большое испытание для детей. С детьми сложно заниматься заочно. Музыка им нравится, и мы не заставляем их учиться. Со мной в детстве, наоборот, было по-другому, но тогда так было принято. У ребенка редко возникает желание заниматься самому на протяжении многих часов подряд.
— Вы бы хотели, чтобы девочки пошли по вашим стопам? Все-таки для профессиональной карьеры надо много часов в день посвящать занятиям, и не всегда вложенный труд оправдывает ожидания. Многие музыканты всю жизнь остаются в тени, только единицы получают признание.
— Девочки не занимаются столько, сколько я занимался в детстве. До того, как я пошел в первый класс в ЦМШ (Центральная музыкальная школа при Московской консерватории им. П.И.Чайковского. — М.М.), я занимался по 6–8 часов и потом только по 3. Когда учишься в школе, уже невозможно заниматься целый день. Важно не количество, а качество. Коэффициент полезности должен быть высокий. Девочки занимаются по 2–2,5 часа, и им нравится. Мы не планируем создавать династию музыкантов. Выбор за ними. Один раз старшая дочь, Лиза, даже упрекнула нас в том, что мы с женой настояли на ее обучении игре на рояле. В таких случаях у нас всегда есть аргумент: ты можешь сделать свой выбор, не захочешь — не будешь играть. Я за то, чтобы было больше музыкантов, но это должно быть в радость для самого человека, который решил посвятить себя музыке.
Это сложная профессия, потому что музыкантов много, а музыкальный рынок довольно узкий. Только некоторые могут пробиться наверх. Остальные должны думать об альтернативных профессиях.
— Ваша жена искусствовед. Какие у вас предпочтения в изобразительном искусстве?
— Мы часто говорим об искусстве. Ольга просвещает меня, она специализируется на художественной школе начала ХХ века — Парижской школе. Ее диссертация о Хаиме Сутине — одном из ярких представителей Парижской школы. Когда мы бываем вместе в крупных городах, всегда ходим в музеи. Оля очень талантливо пишет, соединяя две сферы: музыку и искусство. Иногда читает лекции, я всегда слушаю ее с огромным восторгом.
— У вас есть любимый художник?
— Благодаря Оле я полюбил Парижскую школу — Сутина, Модильяни и их современников. Начало ХХ века — это кладезь шедевров. Очень люблю Шагала, Пикассо.
— Как относитесь к современному искусству?
— Не являюсь экспертом в этой области, хотя мне всегда интересно посмотреть, что делают современные художники. Интуитивно чувствую: что-то нравится, что-то нет.
— Кого из современных композиторов любите играть?
— Для меня было написано довольно много сочинений, которые я исполнял. Это и произведения Родиона Щедрина, который написал концерт Сoncerto cantabile. 23 года назад я исполнял его с симфоническим оркестром Мстислава Ростроповича. Я много раз играл это произведение в Европе, Азии и Америке. Также хотелось бы отметить израильского композитора Вениамина Юсупова, эмигрировавшего из России. Он написал для меня интереснейший концерт Viola Tango Rock. В этом концерте я должен был играть на альте, потом на электроскрипке из пяти струн, а после танцевать танго. Надо пояснить, что на электроскрипке я импровизировал тогда в стиле рок. Для этого полгода брал уроки у моего близкого друга, которого, к сожалению, уже нет с нами, Дидье Локвуда. Это был великолепный джазовый скрипач. И с партнершей из Бразилии мы выучили пятиминутное танго. Последняя часть концерта — это как раз танец, и я также обучался этому в Париже. Незабываемый период моей жизни, мне было 30 лет. Год перемен и экспериментов. Тогда я на какое-то время отошел от классики. Ударился в рок, джаз, изучал новые стили. Познавал новые инструменты. Было очень интересно. А недавно я исполнил премьеру концерта китайского композитора, который живет в Париже, Чэнь Цигана, и записал его концерты.
— Что слушаете дома не из классической музыки?
— Мой домашний вкус предопределен детьми — они слушают Билли Айлиш. Хотя, конечно, я не разделяю их музыкальных пристрастий. Я люблю качественную музыку — неважно, классика это, джаз, фольклор или кантри. Я разделяю музыку на хорошую и не очень. Но все взято из классики, из музыки барокко, истоки оттуда, от Баха. Бах был первым джазовым композитором. Многие современные популярные исполнители, как Стинг и Элтон Джон, используют в основе классику. Да и вся поп-музыка строится именно на классических формах. Для примера — восемь тактов. Как говорил Петр Чайковский: «Народ сочиняет музыку, мы, композиторы, только аранжируем ее».
— Какая музыка вам не нравится: есть тупиковые направления?
— Мне не нравится музыка, которая оторвана от источника, которая создана искусственным путем. Она может быть модной какое-то время. Там могут быть интересные спецэффекты. Но мода меняется. Популярная музыка меняется, а классическая остается, она и есть источник. Моцарт всегда будет Моцартом. Он всегда будет современен, как и Шостакович, если говорить о ХХ веке. Ну и, конечно, Бетховен — самый исполняемый композитор на сегодняшний день.
— Искусственная музыка — это какая? Возможно ли, что в будущем будет популярна музыка, которую пишет искусственный интеллект? Такие опыты уже есть, но они несовершенны.
— Сейчас роботами создается многое. Искусственный интеллект очень далеко продвинулся за последние 10 лет и будет развиваться дальше. Но не должна быть разорвана связь с человеком. ИИ не должен управлять человеком. В этом есть опасность. Илон Маск основал свою компанию в противовес искусственному интеллекту. Мы рождаемся, чтобы чувствовать, радоваться, надеяться, грустить, переживать. Если мы превратимся в киборгов, то мы зайдем в тупик. Здесь сложно прочертить грань, но мы почувствовали ее в эпоху пандемии. Стал популярен Zoom. В первые месяцы было интересно встречаться в видеочате, но потом я и мои друзья устали от такого формата. Хотелось разделить чувства и эмоции в реальной жизни. Это очень важно. Хотя интернет-технологии являются важным вспомогательным инструментом общения, но это лишь инструмент. В пандемию не хватало человеческого общения. Хотя были и плюсы. Во время карантина четыре месяца мы были с семьей на даче под Выборгом. И это первый раз, когда была возможность познакомиться поближе со своей семьей и построить что-то новое после 10 лет совместной жизни. Сейчас папа дома и иногда уезжает. А раньше было наоборот: папа — «летучий голландец», иногда приезжает.