Встретившись, мы не смогли избежать самой горячей темы — локдауна в Москве. Игорю явно не нравятся ни масочный режим, при котором «люди теряют свое лицо», ни QR-коды, которые ограничивают привычные возможности человека. «Столько запретов сейчас, что скоро уже введут запрет на запреты…» — ворчит музыкант.
- Поэт Илья Кормильцев из «Наутилуса Помпилиуса» в свое время написал манифест о том, почему он якобы «ненавидит русских», в котором остроумно заметил, что русским нужно запретить запрещать. За что был невероятно обруган толпами «оскорбленных русских»…
- Я считаю, что если у русского человека нет великой подвижнической цели, духовного устремления, сублимирующего все его противоречивые силы, то он лишь деградирует и чахнет и не может найти себе применения в этом мире.
- А какая сейчас может быть сверхидея?
- Как какая? Реализация себя.
- Сверхидея — она потому и сверх-, что она выше тебя...
- Выше меня только Архитектор, и то считаю, что я — явно один из них.
- Забавно.
- Я вообще не признаю такой уж большой важности власти с ее запретами. Главенствующий документ (Конституция РФ. — Прим. ред.) говорит о том, что власть — это я, человек. А все эти партии и депутаты наняты мной в порядке делегирования полномочий как более компетентные управленцы. Полицейские так удивляются, когда я это им объясняю и говорю: «Идите, у меня все хорошо».
- Получается, воля и свобода для тебя — высшие ценности?
- Ничьей чужой воли я над своей не приемлю. Даже воли отца, которую единственную я уважал, не приемлю. Я проявлял свою личную волю даже в те моменты, когда мог бы избежать «люлей» от него, подстроившись, — я не делал этого. Я знал, что сейчас попаду под горячую руку, но все равно делал то, что мне нужно, не прогибался. В эти моменты про себя понимал, что я четкий парень. Это та искра, которую он во мне стремился зажечь. У него это получилось, несмотря на то, что я его невероятно боялся.
- Почему?
- Он подавлял, конечно. В пять лет за то, что я до ста не умею считать, он меня в лесу оставил, потом в темной комнате запер. В результате через неделю я на двух языках до ста считал. Это такая холодная тальковская любовь, я так это назвал.
- Часто приходилось получать от отца этих «люлей»?
- Да, у нас не было времени церемониться с телячьими нежностями. Он концентрированно меня воспитывал, вышибал из меня такие пороки, как страх, неуверенность, неверие. Например, у меня не было страховочных держаков на велосипеде — их сразу убрали, как только его купили. Когда за твоей спиной шесть телохранителей отца, не остается ничего другого, кроме как ехать. Так я учился ездить на велосипеде, примерно так же меня учили плавать… Я мог со сломанной ногой прийти домой, а меня еще заставляли в стойку вставать. Чтобы тренировать мою волю, он, например, не давал мне смотреть новый фильм со Шварценеггером или «Звездные войны», отправлял гулять, искать своих приключений на улице. А мне больше всего хотелось посмотреть кино в тот момент!
- Большая охрана была у отца?
- Это была не столько охрана, сколько помощники, грузчики, носильщики. Например, у отца тур по побережью где-нибудь проходит, а мы его ждем в городе, где у него несколько концертов, и нас сопровождает кто-то из охраны, просто помогает нам во всем… У меня много было деформаций в детстве, и не только из-за отца. Однажды мы с пацанами жгли траву в Коломенском — на нас напал какой-то маньяк, все убежали, а меня он поймал. Много часов водил меня по каким-то полям, искал место, где меня убить… Но я убедил его отпустить меня в конце концов.
- Не сказал ему, что ты — сын Игоря Талькова?
- Нет, я никогда не кичился тем, что он мой отец, не прикрывался им, не рассказывал об этом особо никому. Только после того, как я с ним спел «Уеду» в «Спокойной ночи, малыши!», началась другая жизнь. До этого я был нормальным Игорем, а потом все стали меня бесконечно спрашивать, видел ли я Хрюшу и Степашку, сам я пел или под фонограмму… С тех пор мне и начали компостировать мозги его почитатели, среди которых очень много больных людей, к сожалению.
- Детям знаменитостей непросто в школе учиться.
- Я ходил в школу, только когда влюблялся в кого-нибудь. У меня должна была быть мотивация — это любовь. Позже я понял, насколько деформированным был при попадании в этот мир со своим гороскопом: Петух на Весах — год Петуха, знак Весы. Поэтому 90 процентов времени у меня обычно уходит на поиск баланса, в котором я могу что-то сделать. Видимо, такой гороскоп мне был нужен, чтобы я не мог навредить себе и другим.
- Ты и в детстве был дерзким?
- Периодами. До 14 лет я был абсолютно спокойным домашним мальчиком, играл в компьютер. Но ходил в секцию по тхэквондо и был там лучшим. Меня ставили с детьми шаолиньских бойцов, но я был реально непобедимым. Я анализировал все фильмы с Ван Даммом, мог два часа с подушкой заниматься, прыгал вандаммовскую «вертушку», падал, вставал… Пока по яйцам не получил на улице один раз, после чего выше лоу-киков (низких пинков в колено. — Прим. ред.) ногу не задирал. В последний раз я дрался в супермаркете в свой день рождения, на 35-летие. А отец всего один месяц не дожил до своего 35-летия… Помню, как шел драться с пьяным человеком и его другом и предупреждал их, что со мной не надо конфликтовать — я ненавижу войну. Я свою группу «Мир-и-Мир» назвал, потому что зло может победить только добро. Когда меня вынуждают воевать, выхода не остается, кроме как стать дьяволом, иначе — какой смысл? Когда я в юности на соревнования ездил, меня разнимали со словами «успокойся, это спорт». Я же в Замоскворечье рос — там вообще нельзя было за хлебом сходить, чтобы не получить. Драться перестал, когда начал носить тактические перчатки.
- Рэпер Гуф тоже из Замоскворечья, ты его знаешь?
- Да, и помню, как они с Тимати лизнули кое-кому накануне выборов, выпустили песню о Москве, правда, сразу же ее удалили из-за потоков критики, но я успел посмотреть, не пропустил. Не верю, что им не заплатили за эту песню по ляму, что просто так, для творческого вдохновения. Мало кто сможет отказаться от такого. Вообще, шоу-бизнес сейчас деградирует, из него постепенно отчуждается искусство. Андрей Губин, Hi-Fi — это же Моцарты, Бетховены и Бахи по сравнению с тем, что сейчас продвигается.
- Про Моргенштерна ты что думаешь?
- Как человек, который полностью все делает сам, и музыку, и клипы, я могу сказать, что он делает все на очень высоком уровне. Если бы у меня было больше денег, я бы тоже, может быть, что-то поинтереснее даже придумал.
- Неужели ты действительно один все делаешь?
- Да, вплоть до афиш. Я научился играть на разных инструментах, чтобы ни от кого не зависеть. Мне всегда есть чем заняться, и неважно, есть у меня деньги и гастроли или нет. У меня всегда есть материал в запасе, чтобы делать контент.
- Когда убили твоего отца, у вас в семье был определенный уровень жизни, довольно высокий. Куда это делось?
- Отец, к сожалению, оставил маму абсолютно социально не адаптированной относительно своих дел. У него был патриархальный взгляд на семью: женщина должна варить борщи, а он — дела решать. Я, наоборот, мотивирую свою жену Свету во всем разобраться, потому что таких парней, как мы, в любой момент могут посадить. Я до последнего не мог побороть страх уехать далеко и надолго. В итоге понял, что надолго меня посадить не могут — не за что, и определил ряд занятий, которыми я мог бы заняться взаперти для саморазвития, и страх ушел.
- Неужели вы тогда совсем без денег остались?
- Нет, но мы остались с крошками со стола, который мог быть полностью нашим. Если бы нашелся человек, который маме подсказал, что у отца много неизданных песен, она могла по синглу в год как монополист издавать, и все бы приходило к нам. В итоге разные дельцы подписывали с ней грабительские контракты, ей перепадали какие-то крохи. В 25 лет я прочитал 10 умных книг по бизнесу и понял, что нам не нужно, чтобы продюсерский центр Матвиенко, которому к тому времени все перешло, выпускал творчество отца. Я как-то так умудрился у них все забрать, что они мне еще 250 тысяч долларов выплатили. Мне было 26 лет, я был безотказным и помогал всем подряд, был слишком щедрым. Через какое-то время я вообще уехал бомжевать в Луганск по зову души. Просто тогда я думал, что либо мир сумасшедший, либо я сумасшедший, не было у меня подтверждения своей вменяемости. Но после той поездки я многое понял про себя.
- Как в итоге у тебя с финансами, все наладилось?
- У меня были периоды, когда я много зарабатывал и не думал о деньгах, по 3–4 тысячи долларов за день на праздниках в Москве, например. Я даже не знал, сколько у меня денег сейчас, они просто лежали в одной куче, и я брал сколько нужно. Потом я делал трибьют-альбом «Чистые пруды», и мне прислали два настолько ужасных трека… уж насколько у отца красивые песни, не знаю, как их можно было так изуродовать. Я не взял их в альбом. Тогда мне был поставлен ультиматум: если мне нравятся площадки, на которых я выступаю, и нравится, как я живу, я должен взять эти два трека в альбом. Я предлагал переаранжировать эти песни по-другому, но они хотели именно свой вариант поставить — я отказался. На этом все закончилось.
- Перестали звать на праздники выступать?
- Да. Когда ты музыкант, ты как будто в бездну летишь: никогда не знаешь, будут ли еще концерты. Когда начался ковид и всех позакрывали, люди стали стонать, что с бизнесом непонятно что и все неустойчиво. А я вот так всю жизнь живу и пою об этом. Даже мама благодаря этой ковидной ситуации поняла меня наконец-то.
- То есть ковид тебе не навредил?
- Наоборот, с ковидом все стало лучше. Я познал истинную поддержку народа благодаря донатам.
- Ты, получается, почти всегда чувствовал себя непонятым?
- В молодости, лет в 17, я выглядел довольно мрачно, даже пугающе. Меня часто спрашивали: «Игорь, вы всегда такой или у вас такой образ?» Я тогда по диагонали перечитывал всю эзотерику: немецких философов, даосизм, весь тибетский хлам, Рерихов, Блаватскую…
- С чем было связано это увлечение?
- Мне нужно было выбраться из религии, в которую меня погрузила бабушка, мать отца. После его гибели семья раскололась на два фронта. У мамы я получал свободу и уличную жизнь, дворы, подвалы, Замоскворечье. А у бабушки с дядей Володей я вставал в пять утра, стоял службу, потом исповедь, причастие. Я настолько боялся Господа и дьявола, что мечтал умереть возле храма, выходя после всех этих экзекуций, чтобы не успеть согрешить. У меня был друг, татарин Ринат, мы с ним спорили, кто главнее — Иисус или Аллах. Тогда и начались мои сомнения, и я стал сам во всем разбираться.
- Можно сказать, вся твоя жизнь — сплошная рефлексия над собой.
- Мне важно было с самим собой разобраться и понять, действительно ли я Игорь Тальков или, может быть, я просто тот, кто хочет быть Игорем Тальковым. Тогда ситуация печальная была бы. У меня есть песня «Душа» — в ней я пою, что хочу прожить здесь достойно, без обмана себя. Например, ради денег я ничего не сделал в жизни, никогда. Ситуации у меня были различные, вплоть до того, что на рынках приходилось петь, успевал 300 рублей заработать, пока не выгнали.
- Как ты вообще решился музыкой заниматься?
- На сцене я испытывал ужас. Я уходил в запои из-за того, что мне было страшно руку на сцене поднять, например. Я понимал, насколько уступаю отцу, но ничего с собой не мог поделать, потому что моя душа говорила, что я себя нашел. В четыре года я засыпал под создание его музыки, аранжировок… Но я никогда не стремился себя навязать — лицемерие со стороны окружающих, когда они врут, что им нравится то, что я делаю, для меня хуже всего. При этом как артист я формировался на глазах у всех, все видели мои провалы. Алкоголь, с одной стороны, мне помогал — снимал страх; с другой стороны, я под ним не раз совершал то, чего бы не сделал трезвым. Под алкоголем я всех люблю, все дарю, машину мог подарить, гитару свою единственную американскую… Я все раздавал, а потом оставался совсем без денег. Поэтому с алкоголем я завязал.
- Очень интересно, как ты решился оставить полностью свое имя и фамилию на сцене.
- Я самому себе доказывал, что я имел право оставить себе авансом свое имя и фамилию. Этот путь для меня был ужасно долгим. Имени Игорь Тальков постоянно нужно соответствовать. Люди сами всегда меня подвергали сомнению. Когда тебя зовут Вася Пупкин и ты представляешься, никто от тебя ничего не ждет. А когда ты говоришь, что тебя зовут Игорь Тальков, начинается определенная реакция. Люди могли показывать пальцем и кричать: «Вы знаете, кто это?!» А я в это время весь в прыщах, например. У меня довольно долго были прыщи, я не знал, что с этим поделать, вешался просто, не мог спокойно выйти на улицу. Я филигранно овладел искусством макияжа, чтобы замазывать это все, прежде чем за сигаретами спуститься. Однажды я уже наконец устал от этого и начал ходить таким, какой есть, и днем, и везде, надоело прятаться. Это во мне воспитало нужные качества, чтобы пережить время, когда вообще никто не понимал, что я пою, пока на Донбассе не встретил людей, рядом с которыми я свои же песни понял. Я творчеством занимаюсь не из-за эго или того, что мне нужно внимание. Вниманием я никогда не был обделен. Эго, как ни странно, я считаю, у меня особо и нет. Я настолько привык защищаться в жизни и обосновывать все свои нестандартные позиции… Но сейчас у меня уже другой период. Сейчас разворачивается гениальная ситуация с граффити с портретом отца в Питере.
- Ты знаешь, кто его нарисовал?
- Конечно, это мы его сделали. Придумал один знакомый парень, и я одобрил это. Неважно, что он на трансформаторной будке нарисован. Будка для меня — это образ пробуждения.
- Если власти решат его закрасить?
- Если они его закрасят — это будет их позор. Все, что связано с памятью отца, — мой сыновий долг, мой ресурс и инструмент взаимодействия с миром. Я всегда понимал, как его убили, поэтому мне не были интересны ни Азиза, ни Шляфман, ни Малахов (фигуранты драматической потасовки в ДС «Юбилейный» 6 октября 1991 г., приведшей к убийству Талькова-старшего. — Прим. ред.). Я серьезно занимаюсь конспирологией и понимаю, как все устроено, какие есть инструменты воздействия и управления людьми.
- Ты этим увлекся после смерти отца?
- Да, мне было важно, что я — Тальков и должен все понимать по-настоящему, а не так, как в школе рассказывают. Мне никогда не было интересно, кто конкретно исполнитель убийства. Мне было интересно, почему вообще появляются известные люди, почему одним открывают двери — неважно, в шоу-бизнесе, в литературе, в кино, в любых областях, а другим — нет. Как правило, эти звезды не просто так там стоят. Часто это люди, используемые и шантажируемые при жизни, как Никола Тесла, например. Отцу дали попеть в свое время, потому что он косвенно, сам того не ведая, помогал подготавливать сознание людей к уничтожению СССР, который был самодостаточным и производил все, от булавок до космических кораблей. Теперь воюем друг с дружкой на Украине… Он был силой, которая помогала снести старый строй. После путча (август 1991 г. — Прим. ред.) отец месяц порадовался вместе со всеми и написал песню «Господин президент», где он обращается уже к новому президенту. Так как он собирал огромные аудитории, был лидером мнений, он дал понять, что молчать не будет.
- То есть это могло быть политическое убийство?
- Его убрали абсолютно в стиле наивысших спецопераций. Произошла крутая многоходовочка, все участники этой драки — подставные ребята. Малахов не дегенерат, чтобы при двух нарядах ОМОНа в десятитысячном зале убивать одного из самых известных людей страны. Азиза ни за что в жизни не рискнула бы своей карьерой певицы, я видел, как она по 4,5 часа работает концерты. Да и мозгов бы у нее не хватило, просто нужные люди использовали ее эксцентричный характер. Шляфман и до этого собирался в Израиль и не скрывал этого, и отец это знал. Он к нам приезжал постоянно, мы радовались, что наконец-то у отца нормальный директор появился… да только отца не стало. Вот три сосны, в которых, по официальной версии, следствие блуждает до сих пор.
- Он все это понимал и знал, что это случится?
- Считается, что у отца был пророческий дар. Но я видел, как он постоянно просчитывал разные варианты развития событий, понимал, как и кто себя поведет. Поэтому я больше склоняюсь к тому, что у него были феноменальные дедуктивные способности…
* * *
Игорь Тальков-младший не только несет память отца и время от времени поет его песни — он постоянно развивается как творческая единица. В октябре в Сети появилось рвущее шаблоны видео на его импровизированную коллаборацию «Откровение» с Никитой Джигурдой.
Вопреки своему воинственному имиджу, Джигурда читает вполне миролюбивый текст о любви на лирическое музицирование Игоря Талькова. Игорь намерен и дальше удивлять публику своим нестандартным подходом к созданию популярной музыки…
Читайте еще одно интервью с Тальковым: «Игорь Тальков об убийстве отца, Донбассе и «кабале»: «Мой мир другой»