Будто заученной речевкой на пионерской линейке и даже не деля друг друга на музыкальные форматы и ориентации, все, от Стаса Михайлова до Моргенштерна, единодушную пели осанну только одному — неожиданно свалившемуся чуду выступать, танцевать и веселиться, «как в подзабытые уже времена». Благодарили всех, кто сделал это возможным, включая «уважаемое правительство страны» (не нашей, а Дубая), которое действительно сигануло ва-банк, запустив к себе исстрадавшуюся по развлечениям, веселью и угару публику с ковидного севера.
Посрывав маски, зрители отчаянно уплясывались, упевались и упивались под известные хиты и любимых артистов, плотно прижимались и влажно дышали друг в друга пять вечеров кряду. Российские шансон и эстрада, рок и рэп, нежная лирика и трехэтажный мат на фоне пальм и знаковой башни «Бурж-аль-Араб» создавали весьма сюрреалистический колорит. В Эмиратах уже нет жестких ограничений на массовые мероприятия, поскольку коварный вирус достаточно успешно блокирован, средний уровень заражений за неделю в трехмиллионном мегаполисе колеблется вокруг цифры 80 человек в день. Но местные ведут себя законопослушно, держат дистанцию, строго носят маски там, где предписано, и все такое. А тут — понаехали, понимашь, сорвавшиеся с цепи...
Искусство требует жертв. Тем более что бонусом к российской эстраде прилагалось выступление итальянского кроссовера Андреа Бочелли, которое посетили члены королевской семьи. Российских журналистов по этой причине к финальной вишенке на тортике музпраздника не допустили, погнали, аки прокаженных, но сдается, что именно благодаря мировому тенору чинные дубайские арабы махнули рукой на весь остальной развеселый табор из суровых широт. По Сети так и разошлась шутка: Бочелли и Моргенштерн, а между ними — русский рок. Ну, еще поп…
* * *
С настроением всеобщей радости эмоционально солидаризировалась Диана Арбенина: «В России из-за локдауна накрылись 35 концертов, поэтому мы здесь отрываемся». И рок-леди оторвалась на полную катушку. Гоняла секьюрити, пытавшихся добросовестно оградить важно восседавших за столиками випов от ринувшихся к сцене фанатов и фанаток, желавших угорать чуть более энергично. «Секьюрити, плиз, аут! Стоп! Зис из май пипл», — возмущенно замахала руками артистка, прервав выступление, и пояснила далее уже на родном и могучем: «Это мои люди! Это — рок-концерт, а не заседание КПСС. Терпеть не могу этот формализм, когда всем некомфортно, а все делают вид, что все в кайф». Емкая и короткая тирада, вышедшая на уровень публицистического обобщения о суровых российских реалиях, вызвала одобрительный гул даже у сидельцев за столиками, и все бросились танцевать уже без всяких обид друг на друга.
Коротко и емко — это вообще суть Арбениной как музыканта и поэта. Ее чистая, незамутненная графоманским украшательством, предельно конкретная, но в то же время глубокая и образная поэзия — даже не женская, а скорее ранимой, гордой, сильной, принципиальной и невероятно обаятельной пацанки, — помноженная на такую же предельно конкретную и захватывающую своей мощью и глубиной музыку, звучали, кажется, еще кристальнее, чище, выразительнее. От нахлынувших, стало быть, чувств-с...
Счастье, наверное, для «Ночных Снайперов», что группа возникла и эволюционировала уже на обломках мутноватого русского «говнорока» конца прошлого века. Другой возраст, другое поколение создали и новое качество в жанре. Вместе с «друзьями-однополчанами» этой волны, на гребне которой пронеслись и Земфира, и «Мумий Тролль», и некоторые другие эпические герои, они приблизили русский рок к его изначальной музыкантской и содержательной сути, заложенной отцами-зачинателями жанра из далекого и туманного забугорья более полувека назад, но филигранно «оттюнинговали» всё в духе, стиле и образе именно своего времени.
«31-я весна» как точка отсчета, обрамленная россыпью хит-шедевров из взрывной четвертьвековой музыкальной истории рок-музыкантки («Катастрофически», «Гопник», «Не кури», «Наотмашь», «Разбуди», «Моряк», конечно, «Розы» и др.), повысили градус праздника до высшей метки. Сет Арбениной можно считать, пожалуй, лучшим в лайнапе фестиваля — разумеется, на мой сугубо субъективный взгляд.
Даже Баста, который в качестве гранда, гуру русского рэпа, философа, наставника и строгого судьи завершал вечер пронзительным и чувственным, несмотря на всю брутальность (как он это умеет), выступлением и в котором, разумеется, звучал главный гимн времен и поколений «Сансара», а прямо на сцене была обручена очередная пара влюбленных из зала («У нас тут выездной загс, вот так обручил больше 100 пар», — похвалился рэп-пастырь Василий), смотрелся бы драматургически уместнее и логично, если бы выступал, наоборот, не после, а перед «Ночными Снайперами».
Но к такой революционной мысли, видимо, не были готовы не только организаторы, но сдается, что и сама бы Арбенина запротестовала, поскольку помимо всего лестного, что сказано о ней выше, обладает еще одним, крайне редким по нынешним временам качеством — обостренным чувством справедливости...
* * *
Моргенштерн! Лучший сет, не лучший — для публики, выжидавшей аж до судорог именно его, главного матершинника (чао, Шнур!), хитмейкера и скандалиста русского шоубиза, вопрос даже не риторический. Им, как и их герою, пофиг (если трансформировать в печатный слог обсценный термин, которым Алишер обрисовывает большинство своих взглядов и рефлексий на многообразие и тонкости жизни), кокетливо обзывая сам себя: «Дурачок с татуировкой на лице». Раньше это было так: «Стою я перед вами, простая русская баба, мужем битая, врагами стреляная…»
Восторженная публика, как и сам Моргенштерн, с недавних пор и на полном серьезе создает ауру чуть ли не гонимости вокруг персоны Утренней Звезды (так переводится с немецкого фамилия Алишеровской мамы, которая — фамилия, а не мама — стала самым продаваемым музыкальным брендом России). Вспоминается по звучной аналогии Айзеншпис — то есть Железный Конец. Светлой памяти продюсер очень гордился своей фамилией. И подумалось неожиданно, что между ними, Моргенштерном и Айзеншписом, есть много общего — например, предприимчивость, хитрость, изворотливость.
С тех пор как хитрый Морген прогнусавил под биток: «В свое сердце я впускаю лучших — там деньги, мама и Владимир Путин», — кто бы что ни надумывал себе про якобы «изысканный стеб», можно утверждать однозначно: никто ничего никогда (по крайней мере, пока) с Моргенштерном не сделает и даже пальцем не тронет. Если даже кое-где у нас порой, не прочухав политики партии, кто-то вдруг и насмешит курей потешной «прокурорской проверкой» или комическим штрафом. А у Алишера зато в копилку — драматическая нотка, рождающая бурю сострадания. С видимым удовольствием и бравадой он ее тянул и в Дубае: «Такое, — говорит, — время, когда запрещены концерты, и вообще запрещен Моргенштерн». Да ладно! Мастеру манипуляции на этом месте должна обзавидоваться сама Маргарита Симоньян. Хотя пофиг…
Хитрец, фланирующий не то что по грани освященных госинквизицией «духовных скреп», а лихо эту грань пославший в дали дальние, сделал главное, чтобы обезопасить все свое срамное предприятие, — присягнул в верности стае: с тем же «пофиг» в уже хрестоматийном ответе на вопрос Гордона: «Чей Крым?» — и еще раньше, когда хвалил страну, «в которой можно делать бизнес» (пока его мама прятала свой бизнес в Испании, спасаясь от загребущих лап безымянных силовиков — уже не спасается), и с «отличным президентом» и пр. и др. Всё услышали, всё взяли на заметку, будь спок. Теперь гуляй, рванина, весели народ, гони ему свою телегу, чтоб только по улицам не шастали. И Морген добросовестно отрабатывает право зарабатывать свои серебренники, гонит. Вон как белорусов-то приструнил, когда те пришли к рэперу в Минске веселиться на концерт со своими любимыми БЧБ-флажками. Апологет веселья Морген знает, однако, что у любого веселья есть границы, хотя это знание и отрицает…
«У нашего коллектива свои цели, свои смыслы, — вещал артист со сцены фестиваля сбежавшейся на чудо-чудное толпе. — Вы можете сказать: в твоих текстах нет смысла, ты тварь, ты материшься, чему ты учишь детей. Нет, стоп. Смысл простой: уметь веселиться. Люди забыли, что это такое. Вы давно танцевали вообще?» — почти уже с апломбом мессии вещал Алишер публике, которая на самом деле уже пятые сутки как уплясывалась в угаре и даже сперва не очень въехала в смысл драмы этих слов. Но оловянный рэп-солдатик упрямо ломился в открытую дверь: «Это же высшее наслаждение тела. Когда тело радуется, оно танцует. Вы давно радовались? Попробуйте. Это офигенно!» Разумеется, последнее наречие звучало резче.
В контексте искомого Алишером в его проповедях бездумно-беззаботного веселья, приправленного острым обсценным словцом (без которого, кстати, успех и прелесть всей мегаконструкции рухнули бы как карточный домик), артист продемонстрировал безупречную филигранность. А музычка — ну да... Положенные биты, сэмплы — пресловутые крючки, которые в новой музыке пришли на смену мелодии и гармонии и стали священной коровой актуального хитмейкерства — звучали жирно, вполне убедительно, вцеплялись в публику, доводя ее до транса, и подтверждали справедливость простой мысли о цикличности истории. В том числе — истории музыки, которая начиналась в пещерах первобытного человека извлечением простеньких звуков из примитивных тамтамов. Все вернулось, только на технологическом уровне космического века… «Динеро», «Кадиллак», «Аристократ», «Эль проблема», «Пабло»… Чуть не написал «сумбур вместо музыки», но осекся, поскольку фразочку застолбила еще в 1936 году газета «Правда», когда громила композитора Шостаковича. Упс…
«Сумбур», конечно, звучал мощно, да и сам артист хвалился в своих скитах (коротких монологах, сдобренных, как положено, матом) «живым звуком», хотя вся мощь звучания обеспечивалась качественным плейбеком, на который лишь накладывались живые и весьма скромные потуги фронтмена Алишера, второго вокалиста, барабанщика и гитариста. Но это — обычная технология шоу-бизнеса во всем мире, в ней нет ничего зазорного, просто негоже кичиться, поскольку в этом смысле у Моргенштерна нет большого отличия не то что от собратьев по хип-хопу, а и от Филиппа Киркорова со Стасом Михайловым. Короче, не надо пудрить мозги…
Морген завершал своим выступлением день боев ММА — есть на этом фестивале такая кровавая традиция. Многие наблюдатели сошлись во мнении, что и правильно — нельзя было «разбавлять» его выступление другими артистами. Имелось, правда, в виду, что настолько Алишер крут. На мой взгляд, дело в другом — нельзя было просто из уважения к другим артистам. Ну, право…
Хотя поглазеть на чудо-юдо заглянул и поп-истеблишмент: Виктор Дробыш, Леонид Агутин. «Вот пришел, — будто оправдывался Агутин в трепе с «МК», — Алишер даже попросил меня высказать свое мнение о концерте, говорит, ему это важно. Я, конечно, выскажу, хотя убежден, что некоторые вещи и концертом не исправишь». Больше Леонид ничего не сказал, не пояснил, убежал, а жаль…
Ну и громкое начало. После кровавых боев, когда со сцены полетело первое алишеровское «ля», кто-то из фанатов ринга, если это, конечно, была не подсадная утка для пущего разогрева, выкрикнул Моргену, вышагивавшему по сцене важным павлином, какую-то нелицеприятность. Алишер тут же принял вызов, будто ждал: «Ты меня убить хочешь? Дайте ему микрофон». Забияке тут же вынесли микрофон, и состоялся словесный баттл, которому публика внимала затаив дыхание и который заслуживает того, чтобы его воспроизвести.
Типа Боец (далее ТБ): Пойдем один на один с тобой выйдем, хочешь? Тут дети (нецензурно)! Ты че вообще несешь (нецензурно)? Ты в каком мире живешь, ты? Ты можешь хотя бы (нецензурно) не материться? Тут дети же!
Моргенштерн (далее М): Ну, смотри. Давайте сразу про мат. Если здесь есть детишки, ну извините, такая (нецензурный синоним оказии). Ваши родители знали, куда вас ведут. От меня, пожалуйста, (нецензурный синоним — отвалите). Смотри, я живу жизнь и делаю что хочу. То, что ты сюда пришел, твое желание, не мое. Я тебя чё, заставил? Мне нельзя материться, а ты меня хочешь убить. Убивать можно?
ТБ: Убивать я тебя не хочу, я хочу с тобой чисто по-мужски разобраться. Я не убийца.
М: Ты хочешь дать мне (нецензурный синоним — по лицу)?
ТБ: Мы не пришли на твой концерт, мы пришли на ММА.
М: Так уходите.
ТБ: Мы уходили.
М: И что вас остановило?
ТБ: Когда я услышал твою речь, я решил вернуться и разобраться с тобой. (Нецензурный синоним — чудак) ты, пойдем с тобой выйдем.
М: Я что, на (нецензурно, синоним — дурачок) похож?
ТБ: Если ты мужик, ты со мной сейчас пойдешь.
М: Не, это ты мужик, а я человек.
ТБ: Каково тебе самому, скажи мне, ты? Тут маленькие дети, подростки. Нести свою чушь. Неужели ты не можешь по-мужски пойти и заработать денег? Тебе это надо, скажи? Тут твои соотечественники живут. Мы русскоязычные люди, живем в Дубае и слушаем твою говночушь.
М: Так, а зачем ты слушаешь? Просто уйди.
ТБ: Я не слушаю тебя, но ты же поешь. Тебе же дорогу открыл кто-то.
М: Я себе (сам) дорогу открыл.
ТБ: Тебе КТО-ТО открыл дорогу. И я бы на их месте тебе кислород перекрыл бы. Но это не в моих руках.
М: Вам не кажется (обращаясь к залу. — Прим. «ЗД»), что слишком душно стало? Дорогой, я абсолютно не против твоих взглядов на жизнь, иди к себе в зал, занимайся и (нецензурный синоним — оскорбляй) меня. Эти люди пришли веселиться. Ты никто, чтобы мешать им веселиться (гул одобрения в зале. — Прим. «ЗД»). Поэтому до скорых встреч, а мы продолжаем...
У ТБ отобрали микрофон, он не особо и сопротивлялся. Алишер уже в сольном амплуа подытожил: «У меня с бойцами давно почему-то какое-то недопонимание. А вы какой пример подаете людям? Вы друг другу (нецензурное определение лица. — Прим. «ЗД») бьете (нецензурное определение удара). Это хороший пример типа?.. В общем, дорогие бойцы, реально, я вас уважаю, я понимаю вашу работу, это ваше искусство, у меня другое искусство, но не надо из себя строить (нецензурная связка слов в предложении) безгрешника и мне что-то запрещать. Вы чё (нецензурное производное от офигели)? А по поводу мата: вас обижает звук? Типа — уэ-уэ-уэ и (нецензурно)… Это что? Просто звук. Когда ты обижаешься на звук, это — большие проблемы. Большие», — завершил Алишер не лишенное изящества философствование на тему сочетания звуков, после чего дал отмашку себе и залу: «Продолжаем петь грязные песни...»
И понеслось… Не хватало только вердикта Станиславского: верю или не верю. Так и не смог смоделировать реакцию театрального мудреца, знатока актерства и режиссуры…
Дубай.