По современным реактивным карьерным меркам Жан, конечно, никуда не торопился. Он как будто сознательно набирался побольше опыта. Жан родился в творческой цыганской семье (родители работали в ансамбле Владимира Скакизчи, а Борис Милимеров, отец будущего певца, был еще и солистом большого цыганского коллектива «Гиля Ромэн», а также солистом и первой скрипкой Ленинградского мюзик-холла имени Рахлина) и впервые оказался на сцене уже в пять лет. Впрочем, музыка для будущей поп-звезды была не только забавным приключением, но и старательным образованием. Музыкальная школа, скрипка, сольфеджио, профильная литература, в общем, всякие слишком сложные для новых поп-звезд материи.
Наверное, есть немало людей, которые помнят выступления Милимерова на сцене ресторана «Англетеръ». Голосистый и энергичный молодой человек весьма бодро исполнял хиты Брайана Макнайта, не забывая, конечно, про Джексона с Уандером. Но потом случился продюсерский бойз-бэнд «Премьер-министр», где для Жана, возможно, даже не подозревавшему поначалу об этом, открылись захватывающие перспективы.
Группа стала популярной, что означало определенный образ жизни. Толпы восторженных девушек, гастрольный график, в котором между концертами, скажем, в Красноярке и Новосибирске мог быть неожиданный бросок в Сочи и обратно, конкурс «Евровидение-2002» в Таллине (не то, чтобы триумфальный, они были десятыми, но подаривший группе большой хит «Девочка с Севера), наконец, скандал с продюсером Евгением Фридляндом и переименование группы, ставшие карьерным тормозом для коллектива. Можно предположить, что все эти поп-звездные горки Жан мог спокойно перенести исключительно благодаря своему очень позитивному характеру и равнодушию к алкоголю.
Как бы там ни было, но в прошлом году он пришел на кастинг-шоу «Голос» с намерением если и не начать все сначала, то, по крайней мере, перезагрузить себя как артиста. Похожий карьерный трюк в свое время совершил коллега Жана по общему продюсеру Александр Панайотов и попал в десятку. Казалось, что уже списанный со счетов поп-старлет обрел не только второе дыхание, но и взял вершины в карьере и творчестве, которые казались абсолютно недостижимыми.
Нужно признать, что и у г-на Милимерова пока перезагрузка идет успешно. Жану повезло на протяжении десятилетий дружить с продюсером Матвеем Аничкиным, и сейчас они вместе готовы лепить Милимерова как сольную единицу.
Наверное, многим это может показаться забавным, потому как Матвей Аничкин — стажированный эксперт по року. Еще в советские времена он создал ВИА «Молодые Голоса», который потом был переформатирован в ставший легендарным «Круиз». Со временем в продюсерском портфолио Аничкина появились и поп-звезды, но рок-н-ролльная стать никуда не ушла. Возможно, в тандеме Милимеров—Аничкин неформальный бэк-граунд может сыграть свою роль. Все-таки ирония — это то редкое качество, которое к рокерам приживается легче, чем к кому бы то ни было.
Общение с Жаном состоялось перед репетицией артиста. И в том, что артист довольно часто репетирует, есть приятная старая школа. Кто-то, конечно же, скажет, что умение вовремя запилить видос для ТikТokа сейчас гораздо важнее. Но музыкант, который вырос на фанке и соул-музыке, явно думает по-другому. В беседе с «ЗД» Жан Милимеров обсудил расставание с группой, изнанку телешоу, а также сэпмлы, фишки и шансон.
— Твоими усилиями советский суперхит «Мадонна» как будто нарядили в новые коллекции, и, что приятно, обновки на ней отлично сидят. Эта песня прямо тебя ждала. Как вы нашли друг друга?
— Все началось с шоу «Голос», в котором я участвовал в прошлом году. После слепых прослушиваний я попал в команду Шнура, и, когда мы подбирали песни для поединков, мне предложили спеть «Мадонну». Удивительно, что за столько сезонов до нее ни у кого руки не дошли. Поначалу я немного включил задний ход, потому что «Мадонна» — это просто мегахит, на котором выросли миллионы людей, и все они вряд ли разделяют песню и ее исполнение Александром Серовым. Так что поначалу я немного переживал, но в итоге решил ее исполнить, но так, как я этот трек чувствую. Мы подумали, что будет здорово все сделать более современно, добавили фанковые дудки, гитары, в общем, придать песне новое дыхание. Записали, я ее исполнил на шоу, и, как сейчас говорят, она зашла.
— Как правило, то, что было исполнено на «Голосе», там и остается. Но ты решил сделать из нее свой сингл…
— Мы с продюсером Матвеем Аничкиным решили, что может получиться вывести эту песню в свет. Матвей связался с автором музыки Игорем Крутым, отправил ему нашу версию, и ответ был: «Мне очень понравилось, даю добро». Мы еще раз ее записали, причем подошли очень серьезно, потому что если уж делать «Мадонну», то достойно. С нами работали лучшие музыканты. Трубы записал Алексей Батыченко, который работает с Леонидом Агутиным, с партией бас-гитары помог очень известный басист Андрей Давидян, на барабанах играл американец Лени Вайс. И мне кажется, все у нас получилось.
— И клип нарядный. За рулем «Роллс-Ройса» ты прямо как влитой…
— Мы снимали в Дубае, а там все красиво. Море, солнце, машины — вот и картинка получилась соответствующей.
— Кроме «Голоса» ты участвовал еще и в «Трех аккордах», и в этих декорациях увидеть тебя было неожиданностью. Конечно, большое телевидение — всегда соблазн и серьезные возможности, но часто в таких проектах артистам не всегда приходиться делать то, что им по душе. Какие у тебя ощущения остались после всех этих съемок?
— Я, конечно, хочу сказать спасибо телепродюсерам, с которыми я начал общаться на «Голосе» и которые в итоге пригласили меня в «Три аккорда». Поначалу я немного испугался, потому что все эти годы исполнял в основном современную поп-музыку, а здесь шансон, то есть не совсем то, чему я всегда учился. Но когда я начал там петь, то сразу ощутил себя музыкально своим. Все мы прекрасно знаем, что в шансоне много элементов из цыганской музыки, и так как я человек цыганских кровей, мне все это эмоционально оказалось близким. То есть ничего специально я не делал. Все от души, как чувствовал, поэтому, наверное, и получилось. Было очень приятно слушать хорошие слова от жюри, где собрались мэтры жанра. Вообще, для меня находиться в разных проектах — это и чему-то научиться, и себя показать. Я из тех, кто любит разное, и ходить по одной дорожке мне не очень интересно. Можно сказать, что я познаю горизонты и в процессе узнаю много нового о себе. Все-таки на таких проектах можно встретиться с людьми, у которых есть чему поучиться. Я, конечно, и сам много лет на сцене, но познавать что-то новое нужно всегда.
— Можно ли сказать, что у тебя сейчас начинается сольная карьера?
— Да, год назад я поговорил с ребятами из «ПМ», и мне очень приятно, что мы по-человечески друг друга поняли и разошлись по-дружески. Я чувствую, что еще могу идти вперед и подарить много разной музыки, и теперь начинаю сольную карьеру вместе с Матвеем Аничкиным, продюсером и моим давним другом, с которым мы знакомы двадцать пять лет. У нас сложился клевый музыкальный тандем, и сейчас все активно двигается. На «Трех аккордах» мы очень сдружились с Любушкой Успенской и готовим дуэт. Постепенно готовим альбом. У меня накопилось довольно много творчества, которое, что называется, лежало на полочках, и сейчас мы все это реанимируем. У меня есть музыкальная команда GypsyMen Band, и мы готовим программу в стиле, в котором есть и Gypsy Kings в российском понимании, и латино, и немножко фанка, и даже шансон. Наверное, со стороны это покажется какой-то нелепостью, но очень часто новое приходит, когда отовсюду берешь по чуть-чуть и соединяешь все воедино. Может быть, на следующий год мы соберем мой первый большой сольный концерт.
— Наверное, подобный микс разной музыки для тебя — довольно новое ощущение. Все-таки в рамках «Премьер-министра», как я помню, ты был в ответе за соул, фанк и r’n’b, и ничего другого слышать не хотел…
— Ну, все же приходит с опытом. Раньше я действительно жил только соулом, фанком и r’n’b, которые полюбил еще в детстве. И не лез ни вправо, ни влево. Но со временем я стал прислушиваться к разным артистам, и мой музыкальный кругозор сильно вырос. И это правильно. Чем больше разного ты видишь и понимаешь, тем легче тебе собрать свое и показать это. Как музыкант ты можешь взять разные стили и представить их так, как чувствуешь и понимаешь.
— Ты еще далеко не ветеран, но при этом артист с внушительным опытом. И опыт у тебя разный, в том числе и касающийся не всегда приятного закулисья индустрии. Когда в 2006-м у тебя и остальных участников «Премьер-министра» возникли разногласия с продюсером Евгением Фридляндом по поводу ваших дальнейших отношений, вас хотели лишить всего и сразу: названия, песен, эфиров. Такое, наверное, не забывается?
— Момент неприятный. Мы же тогда были совсем молодыми ребятами, которые толком ничего не понимали, вся жизнь — это гастроли. Прилететь, разобрать вещи, потом заново собрать их и улететь, и так без остановки несколько лет. И, когда возникли все эти разногласия, мы, конечно, не были готовы к последствиям. Наверное, всегда можно сесть за стол и найти решение без ругани, но мы были горячими ребятами, у продюсера тоже свои принципы, и произошло то, что произошло. Это грустно. Но не мы первые, не мы последние. Мне кажется, не бывает так, что артист и продюсер работают всю жизнь и у них нет конфликтов.
— Насколько изменилась жизнь группы, когда пришлось поменять название «Премьер-министр» на «ПМ» и начать заниматься всеми делами коллектива самостоятельно?
— Безусловно, стало потруднее. Нам перекрыли и телевидение, и радио, и с каждым годом становилось все сложнее. Но мы работали, двигались и даже сохранили с Женей Фридляндом некоторое общение. Все равно ему огромное спасибо, как ни говори, но он нас создал как группу, и благодаря ему мы стали популярны.
— Сейчас статус продюсера сильно изменился. Он больше не Карабас-Барабас, как это было раньше…
— Да, ситуация изрядно американизировалась. Сейчас любой парень или девушка при желании петь или заниматься аранжировками выставляют на своих ресурсах то, что они могут, и если это нравится людям, то человек становится популярным без продюсера. Более того, и телевидение, и радио, и продюсеры сами стучатся в дверь к таким артистам. Сейчас продюсерские компании ищут тех, кто взрывает чарты, и предлагают им сотрудничество, чтобы сделать с ними бизнес.
— В данный момент ты яркий вокалист, который начинает сольную карьеру, причем в момент, когда умение петь и успех совершенно не обязаны жить вместе. Как ты относишься к стандартам дивного нового мира?
— Я никого не хочу обижать, но, думаю, артисты, которые всегда относились к музыке, как к чему–то святому, а это Лариса Долина, Владимир Пресняков, Леонид Агутин и многие другие, поддержат меня в том, что сейчас нет никакого уважения к музыкальной сцене в том виде, в котором она существовала долгие годы. Я помню, как сам смотрел на артистов как на инопланетян, но сейчас это ушло. Все это как будто обычное дело. У меня часто возникает вопрос: почему тиктокеры идут в музыку, а не хотят быть дантистами или хирургами? Наверное, они уверены, что взять микрофон, выйти на сцену и что-то попеть — гораздо проще, чем учиться на доктора. Как будто музыка совсем не сложна и не требует никаких особенных навыков. И это проблема, потому что пройдет какое-то время — и просто не будет музыки, на которой можно расти. Как было, когда мы в свое время слушали Джексона, Уандера, Стинга, то есть людей, которые помимо всего прочего еще и вдохновляли учиться музыке, заниматься сольфеджио. Наверное, придет момент, когда музыка вернется, и я на это очень надеюсь. Потому что сейчас уже беда.
— Твоим детям повезло в том смысле, что ты можешь им показать настоящее музыкальное изобилие…
— Я очень рад тому, что они любят примерно то же, что и я, то есть хорошую взрослую музыку. Но я не запрещаю им слушать молодняк. Там тоже есть талантливые ребята. Просто сами песни сейчас построены на фишках и приколах. Это классно, но должен быть фундамент, то есть ноты и мелодии. Так что молодому поколению я желаю освоить фундамент.