Прежде чем заняться режиссурой, Хотиненко окончил Cвердловский архитектурный институт, откуда вышло немало известных теперь людей. Например, лидер группы «Наутилус Помпилиус» Вячеслав Бутусов, поступивший туда чуть позже. Примерно в то время зарождался знаменитый уральский рок, заявивший о себе в начале 80-х. Позднее подпольные музыканты «Наутилуса Помпилиуса», которых слушали на кассетах, появились в картине «Зеркало для героя» Владимира Хотиненко. «Я их легализовал. «Гудбай, Америка» впервые прозвучала в «Зеркале для героя», — вспоминает Хотиненко. Сам он в молодые годы тоже играл на гитаре в ансамбле «Машина времени» и понятия не имел о том, что есть группа с таким же названием, лидером которой стал Андрей Макаревич. То есть параллельно в московском и свердловском архитектурных вузах появились ансамбли «Машина времени».
— Если вы увидите мою фотографию тех лет, то изумитесь: патлатый, играю на гитаре, пою. Я музыку люблю и понимаю, — рассказывает Владимир Хотиненко. — У меня был дипломный короткометражный фильм «Голос дракона в бездонном море» про Хабарова. Он так витиевато называется не потому, что я это придумал. Так называлась музыкальная тема, китайская музыка V века, исполняемая на инструменте цинь. Она называлась «Голос дракона». Когда я искал музыкальную тему, чтобы передать состояние, мне нужна была именно китайская музыка. Там Маньчжурия, Хабаров, триста казачков-разбойничков. Я подробно занимался Китаем, даже какие-то вещи делал в стиле китайской живописи. Мне важно было уловить нужное состояние. Неделю в 1980 году сидел в редакции вещания на Китай и слушал китайские мелодии. И тут мне попался «Голос дракона» на инструменте цинь.
Каждый мой фильм начинается с музыкальной темы. Но когда я работал на картине «72 метра», все было иначе. Я уже кино снял, смонтировал, но чего-то главного не было. Продюсер попросил показать материал, и я решил, что надо подложить какую-то музыку, чтобы веселее было смотреть. Случайно вытащил диск с фильмом «Малена» Джузеппе Торнаторе с музыкой Эннио Морриконе. Казалось бы, где мы, а где Морриконе. Ну, думаю, поставлю. И с первых звуков почувствовал запах моря. Поставил музыку Морриконе под изображение своего фильма и понял, что все это невероятно переплетается. Показал продюсерам. Они спросили, кто композитор. Уже через неделю, когда мы с женой Татьяной были во Флоренции (а Италия для нас как вторая родина), продюсер сообщил, что завтра в 5 часов вечера Морриконе ждет вас. А еще до этого меня попросили написать ему письмо. Я подумал тогда, что это все равно что на деревню дедушке. Но мы с Танечкой подумали и написали самое короткое письмо, какое, наверное, когда-либо получал Морриконе. Потом его перевели на итальянский язык. Я представился, не стал перечислять свои фильмы и написал такую фразу: «В вашей музыке есть красота и надежда. А это именно то, что нужно моему фильму и моей стране». Когда мы уже сдружились с Морриконе, он на банкете вспомнил это письмо. Оно его тогда и сподвигло на участие в нашей картине, как и трагедия героев (картина рассказывает о драматических событиях на подводной лодке «Славянка», столкнувшейся с миной времен Великой Отечественной войны. — С.Х.). Я верю в судьбу. Могло быть множество вариантов. Но я же вытащил с полки не Моцарта, не Вагнера, а Морриконе. Это называется перстом судьбы.
Я человек мистический. Мой любимый тост «За волшебство жизни!». Ноты нашей жизни записаны, а мы их просто исполняем. Ноты одни и те же, а пианисты разного класса. Можно одну и ту же мелодию сыграть на скрипке или на баяне. А можно, неумело тыкая в клавиши. Все предначертано. Помню, как отец откуда-то притащил микроскоп, и это стало для меня открытием мира. Однажды я бежал за бабочкой километра три. Я ловил крапивниц пальцами, поскольку сачок не всегда был под рукой. А потом их рассматривал. Все это было использовано в «Бесах». Судьба плетет свою судьбу, но не всегда слышен ее звук. Для меня это красивый звук охотничьего рога. Я чувствую себя пойнтером. Несколько раз я слышал этот рог. В частности, когда впервые увидел на сцене свою будущую жену Татьяну. Она представляла фильм. Я влюбился в нее и был презрен. Она — правильная девушка, английская леди, а я — выпивун, гуляка, уличный пацан. Буквально через неделю после того, как мы познакомились, большая киноэкспедиция отправлялась в Таллин. Стою я у окошка, думаю, что жизнь не сложилась. И вдруг вижу — идет эта девушка по перрону в белом плаще. Хорошо помню, что подумал тогда: «Если сейчас не изменю свою судьбу, то не изменю ее никогда». Спустился по ступенькам, подал ей руку. Увидев меня, Таня сказала: «Боже, и вы здесь?» У нее были свои неприятности, и моя физиономия стала последней каплей. Но я настойчивый алтайский парень. Мы с Татьяной Витальевной уже 25 лет вместе.
О своих замыслах Владимир Хотиненко говорит с осторожностью. Зачем забегать вперед? Кинематографисты народ суеверный. Есть у него пока еще не вполне оформившийся замысел, связанный с жизнью Данте и его «Божественной комедией». «Может быть, и Данте где-то машет рукой: «Вы не забыли про меня?» — шутит Хотиненко. И все более определенно с «Кармен» Жоржа Бизе, но не в кино, а на оперной сцене. Судьба ныне знаменитого французского композитора трагична. Он прожил совсем короткую жизнь, с 1838 по 1875 год, и умер при странных обстоятельствах в 36 лет.
— Если вы помните, то в начале фильма «Зеркало для героя» звучит ария «На призыв мой тайный и страстный,/О друг мой прекрасный,/Выйди на балкон». С этой музыки начиналась тема моей картины, — говорит Владимир Хотиненко. — У меня все детство прошло под эту пластинку. Мама ее постоянно ставила. Я думал, что это какое-то народное произведение. Стал узнавать, и оказалось, что это серенада Смита из оперы «Пертская красавица» Жоржа Бизе. Она редко исполняется. Эта ария просто преследовала меня. Когда я был маленький и дома никого не было, я ставил пластинку «Кармен», ходил по квартире и горланил все арии, включая арию Тореадора, пел «У любви как у пташки крылья».
В опере мне давно предлагали что-то поставить. Я подумал, что если просто «Пертскую красавицу» взять, то там чего-то не хватает. В «Искателях жемчуга» Бизе тоже чего-то главного не находил. И пришла идея оригинального сюжета на основе оперы «Кармен». Плюс я ныряю в биографию Бизе. Трагедия Бизе меня очень волнует. Когда я узнал историю его жизни, то даже заплакал. Наверное, возраст дает о себе знать. Становлюсь сентиментальным. Я думаю о его судьбе каждый день. Другой такой трагедии творческого человека не знаю. Конечно, был Ван Гог, но это другая история. А Бизе все это богатство написал и прожил совсем недолго. На премьере «Кармен» народ смеялся, уходил. Над Бизе издевалась пресса. Ему было тогда 30 с небольшим. Жена изменяла ему с пианистом, считала его неудачником, гнобила по-черному. По-моему, до его смерти состоялось 30 показов «Кармен», и он совсем не вкусил аромата той славы, которая ждала его после смерти. На сегодняшний день «Кармен» — самая знаменитая опера. Конкуренции ей нет. Я уж не говорю про все то, что он написал. Мне захотелось спеть гимн его судьбе и красоте его музыки. Я придумал либретто. На смертном одре Бизе вспоминает свою жизнь. Все знаменитые партии, включая Кармен, — теноровые. И исполнит их сам Бизе. Причем он фальшиво пел. Но это та музыка, которая в нем звучала. Я сейчас веду переговоры. Предложения есть разные. Посмотрю, кто живее откликнется на мою идею. Я мечтаю поскорее поставить оперу в театре.