Сцена глухо забита фанерой. На ней - вся цветовая гамма супрематистов-конструктивистов: красный, охристый, чёрный, глуховато-голубой, а оливковый в сочетании с беж от модерна. Всего дюжина равноразмерных вертикальных элементов, которые во время спектакля станут ходить вверх и вниз, напоминая гильотину - тут без вариантов. Интересно, колбасу нарезать таким способом в МХТ собираются или невинную голову отсечёт гильотина от чьего-то тела - об этом и подумать страшно.
Для артистов перед таким глухим занавесом художник Александр Боровский оставил лишь узкую полоску сцены, и они на ней будут произносить свои многословные, местами велеречивые монологи или вести яростные диалоги, временами напоминающие сны или горячечный бред. Есть от чего, знаете ли, свихнуться - революция, «мы наш, мы новый мир построим», нового человека выведем. А со старым (миром и человеком) надо покончить, забыв как страшный сон все его добродетели и пороки.
Конфликт нового и старого мира, перелом эпохи, резко качнувшейся влево в 1917-ом, перевернувший Россию вверх тормашками и заставивший ее жить в такой неестественной позе - вот, собственно, что составляет суть «Заговора чувств» и что так занимало честных и остроумных авторов, работавших в 20-30-е годы прошлого века. С этой точки зрения произведения Юрия Карловича Олеши, одессита, во многом необычайной личности, называют «энциклопедией советских 20-х годов». Энциклопедия - не энциклопедия, но срез времени и общества сделан его пером, как хирургическим скальпелем, вполне себе безошибочно. И что важно, много общего обнаруживается с тем, что происходит сейчас в нашей жизни, вступающей в новую эпоху - цифровую.
Зато в сценическом пространстве пока все очень забавно, даже карикатурно. Группка колоритных персонажей, обсуждает диво дивное - люди видели, как по Москве ходит гражданин с желтой подушкой. Зачем с подушкой? Почему с желтой? Сие науке неизвестно, но вызывает слухи и живой интерес с самыми невероятными предположениями. Вместо социальных сетей у них сарафанное радио - и работает оно не хуже нынешних ресурсов.
Уже по этой одной коллективной мизансцене понятно, что у Сергея Женовача актерский спектакль. А с актёрами он как мало кто умеет работать. Персонажи продуманы, каждый, даже с одним выходом, существует в жестком рисунке, занимая на мхатовском полотне своё строго отведённое ему место.
Так, молодой человек (Павел Филиппов) боевым петушком прыгает перед дамой сердца, бьется в припадке ревности, а его вальяжная зазноба (Юлия Ковалева) равнодушно предлагает ему зарезать соперника - ее мужа. Колорит прежнего быта то и дело проглядывает в открывающихся просветах занавеса (лестницы, убегающие вверх, переходы между ними), который только и ждёт часа, чтобы в один момент целиком уползти под колосники и открыть масштаб художественной мысли, создавшей образ советской России как одной большой коммуналки, где все перепуталось, переругалось, переродилось.
И тут является человек в чёрном сюртуке, чёрном котелке и с желтой подушкой, которую держит за «ухо» в одной руке. Это он - последний романтик уходящего мира - Иван Бабичев (Артем Волобуев) пришёл бросить вызов будущему в лице своего брата Андрея - прагматика мира нового, где тот, как фигура государственной важности, возглавляет пищевой трест и отвечает «за все, что сжирается в Москве». Андрея Бабичева играет Михаил Пореченков, вид которого как фраза у Жванецкого - «министр мясной и молочной промышленности есть и хорошо выглядит». Красавец действительно хорош: упитан, доволен собой, по утрам поёт в клозете, блюдёт физическую форму, занимаясь физическими упражнениями, которые веселят зал. Это с его появлением возникает тема колбасы, которая вызывает обильное слюноотделение у зрителя - так вкусно он о ней бредит. Как женщину вожделеет эту колбасу колбас.
- 70 процентов телятины и по 35 копеек за кило.
Ничего себе цены? Эх.., но не стоит расстраиваться - в антракте каждый зритель совершенно бесплатно получит свой кусочек этой самой колбасы на чёрном хлебе. Угощение среди публики разносят миловидные барышни, одетые соответственно времени. Колбаса, как ни крути, тоже двигатель прогресса.
В «Заговоре чувств» у каждого свой бред: у одного братца - мясной, ради живота народа, и его энтузиазм очень обаятелен, только от его неукротимой созидательности улучшить жизнь (что ж тут плохого?) становится почему то невыносимо душно. Именно это состояние между социально полезным, но удушающим очень хорошо передаёт своей игрой Пореченков. У его брата бред духовного свойства, правда, с путаным сознанием. Конфликт идеологический усугублён личным - любовь к юной Валентине (Софья Райзман), приемной дочери Ивана, расчетливо полюбившей Андрея.
Между братьями есть ещё третий носитель бредового состояния - интеллигент Кавалеров (Алексей Красненков) с рефлексиями и вообщем то разумными сомнениями и вопросами к самому себе и к миру, но опустившийся, изъеденный завистью, как металл ржавчиной, и оттого циничный, особенно в обращении с дамским полом в лице пышнотелой Анечки (колоритная Юлия Чебакова). За кем идти, кому же верить?
Три героя, вокруг которых Сергей Женовач выстраивает свой «Заговор чувств». Все они сомнительны, и я бы им не доверила ни прошлый, ни тем более будущий мир. Очень узнаваемые персонажи, да и сама ситуация как сегодняшняя - лидеры официальные и оппозиционные уже никому не внушают доверие. Даже у защитника человеческих чувств, по началу вызывающего общие симпатии, кроме лозунгов и фразерства, в которых он сам запутался (то он певец пошляков, то мертвецов, то зовёт в даль светлую) по сути ничего нет. Не человек, а фейк какой-то с подушкой.
Женовач умеет показать актеров - как уже известных (в спектакле замечательно работают Авангард Леонтьев, Наталья Егорова) , так и молодых, которые прежде главных ролей в МХТ не имели. Это прежде всего Алексей Краснёнков в роли Кавалерова, и это его первая большая роль, в которой он проявился и как лирический актер, и как острохарактерный. Как серьёзный драматический артист показал себя и Артём Волобуев, герой которого трогателен и трагичен в своих заблуждениях.
Первый акт, пролетающий под беспрестанный смех и бравурные марши духового оркестрика (прямо как в декорации - «Все выше и выше, и выше»), во втором постепенно сходит на пьяно и какую-то всеобщую усталую, пугающую неопределенностью тишину. Последняя полоска-гильотина закрывается, едва не прищемив интеллигента Кавалерова, уползающего в неизвестность. И Новая колбаса не спасёт.
P. S. Как мне удалось выяснить, колбасой в МХТ обещают кормить публику на каждом спектакле.