Юбилей он отмечает выходом книги стихов и историй «Баба-Яга», а также нового сингла «Изменилось», записанного с молодым музыкантом и продюсером Антоном Макаровым. С ним же и к большой радости поклонников неожиданно выпустил в 2019 г. первый в жизни и за несколько десятилетий на сцене сольный альбом «23». Получилась очень мощная, яркая, образная работа, тонкая, вдумчивая, психологичная, в которой рок-н-ролл соединяется с элементами фанка, рэггей, джаза, арт-рока, авант-попа и множества других направлений. С каждой композицией она все глубже затягивает в невидимую воронку, и чем дальше слушаешь — тем больше начинаешь смаковать детали, тексты, атмосферу звучания. Никаких аллюзий с «АукцЫоном»: это абсолютно самобытная история, которую оценили и поклонники, и критики. «ЗД» поздравила Олега Гаркушу с личным праздником и поговорила с артистом об историческом и актуальном в контексте его неординарного творчества.
— Антону Макарову, с которым вы записали дебютный сольный альбом и только что вышедший сингл, 25 лет. Что дало такое соединение двух поколений?
— Я считаю, мне очень повезло, что Антон появился в моей жизни и мы записали вместе эти работы. Это был просто подарок судьбы. Да и дебютный альбом на шестом десятке — это классно, это здорово. Все произошло случайно — общие друзья показали ему мои стихи, и он заинтересовался. Антон очень талантливый парень, слушает много хорошей, мелодичной музыки. Видимо, это накладывает отпечаток в том числе на его собственное творчество. Он очень тактично взял мои стихи и сделал из них песни. Это не так просто, как кажется.
— Приходилось много менять, корректировать, поправлять с высоты своего положения, возраста и опыта?
— Нет. Там были, конечно, какие-то технические доработки, убирались какие-то фразы, но я сразу сказал Антону: «Как вам удобно, так и делайте», и вообще не лез в процесс создания музыки, а услышал эти замечательные мелодии, уже когда он приехал ко мне в Питер в «Гаркундель». Я записал в два приема голос, и все.
— После выхода альбома некоторые говорили, мол, «Гаркуша здесь не похож сам на себя». Хотя, на мой взгляд, каждый творческий человек — особенная вселенная, которую можно бесконечно открывать, не так ли?
— Я не знаю, что имели в виду те, кто говорил, что я тут не похож на самого себя. Как кто? Как шоумен «АукцЫона», где я пляшу, кричу и бью в бубен? Конечно. То, как преподнесены мои тексты в этих композициях, нельзя назвать пением, но это совершенно другая история. Я и не хотел, чтобы это напоминало «АукцЫон», и Антон тоже не хотел. Мы подошли к этому моменту осознанно, чтобы ни в коем случае не делать похоже. У этой музыки своя индивидуальность.
— Пластинка получилась эклектичной, многослойной. Есть ли в ней какой-то общий лейтмотив?
— Не знаю, кто как услышит. Я точно могу сказать, что делал все это с душой, сердцем, одновременно чувствуя, что здесь должен быть и драйв. Я выложился на все сто процентов и даже больше. Многие хвалят. Это очень приятно.
— Говоря о времени и поколениях, когда было легче развиваться, продвигать свою музыку — во времена, когда вы начинали, или сегодня? Особенно, если эта музыка всегда находилась в стороне от мейнстрима, какие бы времена на дворе ни стояли…
— Сложно сравнивать то время и это. Когда мы начинали вместе со многими другими коллективами, то просто писали песни, репетировали в свое удовольствие и не думали о том, что когда-то будем их промоутировать, давать интервью, быть в телевизоре, тем более в Интернете, которого вообще не было. Сейчас другое время. Все музыканты сидят в Сети. Вот они сочинили какие-то песни и думают, что все у них получится, но это не всегда так. Это на удачу — как повезет. Мне кажется, проблема в том, что сейчас многие хотят сразу собирать стадионы, деньги и поклонниц, стало больше меркантильности, а мы об этом не думали. Конечно, есть талантливые коллективы, интересные музыканты, которые, например, играют не только на гитарах, а используют старинные инструменты. Мой помощник Дмитрий Подосенов играет на колесной лире. Он выкладывает видео в Интернет и собирает довольно много положительных откликов, потому что это необычно, это древний инструмент XII века. Но большинство групп все-таки звучат очень стандартно, просто играют рок-н-ролл, что-то похожее на ДДТ, «Алису», «Аквариум» и так далее — то, что они сами слушают с юности. Я провожу «Гаркундель-фест», на каждом из которых выступает по 4 коллектива или сольных исполнителя, и могу сказать, что крайне редко можно найти интересную самобытную группу. Очень редко.
— Что еще интересного происходит в «Гаркунделе» помимо фестиваля?
— Много всего. Это же арт-центр, где мы проводим и выставки художников, и мастер-классы, и кинопоказы, в общем, все, что связано с разными видами творчества.
— Летом вы провели онлайн-фестиваль «Рок на Волге-2020», трансляция которого велась с огромной баржи, где выступали различные группы. Задумка и воплощение вышли очень интересными, но каковы были ощущения без привычной для опен-эйров толпы зрителей?
— Нет, было комфортно. Я давно дружу с этой командой, провел четыре живых рок-фестиваля «Рок над Волгой», также веду фестиваль «Брат-2», посвященный одноименному фильму. В этом случае из-за пандемии получился онлайн-формат. Время было такое — никуда не денешься.
— Оно как-то отразилось на вас? Сейчас все на эту тему философствуют…
— В общем-то нет, потому что в начале апреля в прошлом году была достаточно хорошая погода, и я просто уехал на дачу заниматься огородом. Великолепно провел время, иногда выезжал на какие-то мероприятия онлайн, потом уже и на живые, когда стали снимать ограничения. Все было хорошо.
— Получается, что уже больше чем полжизни вы провели с «АукцЫоном». А что было до, была ли жизнь?
— Была, конечно. Я занимался до этого дискотеками, бегал по магазинам и киоскам, искал пластинки, редкие журналы. Как правило, это были немецкие гэдээровские издания, а если удача поворачивалась ко мне лицом и я находил английские или американские, то вообще счастье. Тогда же ничего не было, поэтому приходилось выискивать. Про музыкальные инструменты я вообще молчу. Магазины, где они продавались, были, конечно, но это были не те инструменты, на которых можно было играть. К тому же нужны были и колонки, и провода, и динамики. Я сейчас говорю в шутку, что нужно закрыть все клубы, репетиционные точки и студии, чтобы молодые музыканты могли ощутить такое на себе, осознать ценность. Сегодня у них все есть — любой инструмент, запись, лишь бы были деньги. Хотя опять-таки все зависит от таланта, а не от технических средств. Если возвращаться к альбому «23», он был полностью записан практически на коленке одним человеком — Антоном. Когда был сделан минус, он просто приехал в «Гаркундель», мы поставили микрофон, пюпитр и за три часа записали девять песен, а через месяц — за два часа еще шесть. Было бы
— В Интернете ходит историческая запись квартирника «АукцЫона» у «Митьков» 1994 года. Атмосфера выглядит удивительно уютной. Развивается ли как-то традиция таких камерных выступлений сегодня?
— В принципе, квартирником можно назвать и арт-сцену «Гаркунделя». У нас очень уютно, не так много мест — около 50. Бывает, правда, что народу собирается больше. Сейчас, например, проходит мини-фестиваль «Театр шаманского бубна», на него приходит очень много людей. Всем нравится. Все довольны и счастливы.
— Вас часто называют «шоуменом». Как вы относитесь к этому определению?
— Спокойно. Это прерогатива журналистов — говорить «шоумен», «фронтмен», бывает, логотипом называют, бывает, наклейкой, еще как-то. Это все спонтанно происходит, как и с самим творчеством. Никто даже не думал, и я в том числе, что когда-нибудь буду на сцене. По большому счету я не музыкант и не танцор, у меня нет профессионального образования в этих сферах, но все происходит уже почти 40 лет, и это удивительно.
— Был ли в самом начале страх сцены? Если да, то как вы с ним справлялись? У многих этот страх возникал еще в 80-х — в пуританские и очень зажатые годы, — просто от того, что они видели, как вы «чудите» на сцене. Предполагалось, что на такое способен только очень отчаянный человек…
— Знаете, это было так давно, что я, честно признаюсь, не помню. Думаю, что, наверное, все-таки был. Но мы тогда молодые были, на кураже и выходили на сцену с мыслью, что сейчас всех уберем, дадим жару — по-хорошему, разумеется. Хотя никто не умел ни петь, ни играть. Мы театрализовали действие, у нас были костюмы, грим, и мы просто оттягивались. Сегодня крайне редко встретишь музыкантов, которые играют и тащатся от того, что они делают. Ну, играют хорошо, поют неплохо, но такое, чтобы им самим было кайфово, я вижу крайне редко.
— Многие группы распадаются, а «АукцЫон» несколько десятилетий живет и творит радостно и счастливо. В чем секрет?
— Есть три главные составляющие. Во-первых, важно, чтобы участники группы были не только хорошими музыкантами, но и людьми. Во-вторых — чтобы все находились в равных условиях материально. У нас все в коллективе — от меня с Лёней Федоровым до звукооператора — получают равные доли гонорара. Ну и лучше, чтобы в группе не было двух лидеров. Хотя, по факту, у нас их двое, но я танцую, а Лёня поет. И он не говорит, как мне танцевать, а я не учу его петь, так что никаких разногласий не возникает. Вот, наверное, из-за этих факторов мы и играем так долго вместе.
— Вы уже много лет связаны не только с музыкой, но и с кинематографом. Что дает этот опыт?
— Мне это интересно. Если есть желание и время — почему нет. Я не актер, я не заканчивал никаких специализированных заведений, у меня нет ни агента, ни портфолио, но меня довольно часто зовут в кино. По моим скромным подсчетам, я снялся более чем в 30 совершенно разных фильмах. Я счастлив, что судьба подарила мне работу с Алексеем Балабановым. Сейчас, в начале марта, меня ждут очередные съемки в Москве для дипломной работы одной девушки, которую курирует Алексей Учитель. Мне предложили роль командира космического корабля. Это любопытно.
— «АукцЫон» изначально возник как явление, абсолютно не похожее ни на что — ни на нашей сцене, ни на зарубежной. Были ли все-таки какие-то внутренние референсы, те, кто вдохновлял?
— Наверное, это больше вопрос к Лёне Федорову, который слушает очень много интересной музыки, в том числе зарубежной. Думаю, что сплетение этих влияний проявилось, конечно, и в его творчестве. Он же не только в «АукцЫоне» поет и играет, у него есть и сольные проекты, также он пишет музыку для фильмов, даже соприкасается каким-то образом с балетом. Он творческий, гениальный человек. Глубина, энергетическая наполненность как раз и привлекают тех, кто ходит к нам на концерты. Удивительно, что это люди абсолютно разных поколений, уже трех или четырех. Очень приятно, когда я смотрю в зал и вижу, что они получают удовольствие. Им хорошо — и мне хорошо.