Начать хотя бы с того, что первым большим заказом Врубель стала реставрация Кирилловской церкви в Киеве, на территории которой располагается (тогда и по сей день) психиатрическая клиника. Спустя 21 год после работы над ее росписями художник попал туда уже в качестве пациента, и именно там он потерял зрение. И это далеко не единственное неслучайное совпадение в сложной судьбе автора знаменитых «Демонов», чей 165-летний юбилей в 2021 году будет отмечен большой выставкой в Третьяковской галерее.
"Двойник" Лермонтова
Эта запись была найдена в архиве клиники Первого Московского государственного университета, где лечился Михаил Врубель.
"Врубель М. А. родился в 1856 г.
Мать умерла 23 лет от роду. Страдала туберкулезом. Отец умер 70 лет. Инсульт. Страдал артериосклерозом.
Дед по матери — маньяк. Дед по отцу — алкоголик. Брат умер в 11 лет от туберкулеза. Сестра перенесла острое меланхолическое состояние.
Брат от другой матери (по второй жене отца – Авт.) — наркоман. Сестра перенесла временный паралич".
Зная эту сложную наследственность и самые известные картины художника, можно подумать, что автор иллюстраций к поэме Лермонтова «Демон» и нескольких одноименных картин и сам был похож на «духа изгнанья». Однако ничего пугающего и отталкивающего в облике юного Михаила Александровича не было.
Невысокий блондин хрупкого телосложения, с белесыми усиками, общительный и приветливый - он напоминал «молодого венецианца с картины Тинторетто или Тициана», вспоминал художник Лев Ковальский. «Одет... вот это-то в то время и могло меня более всего поразить... весь в черный бархатный костюм, в чулках, коротких панталонах и штиблетах». И все же «дух изгнанья» стал его сутью и смысловом существования. Сама судьба постоянно сталкивала его с лермонтовским героем, и с годами – все больше Дух захватывал его, рос изнутри и вырывался наружу… Быть может, так было предначертано самой судьбой?
Вот несколько странных пересечений судеб Михаила Врубеля и Михаила Лермонтова, чье поэтическое творчество так тонко и глубоко художник смог осмыслить в живописи.
В 1856 году в немецком городе Карлсруэ вышло в свет первое издание поэмы «Демон» Михаила Юрьевича Лермонтова, в том же году в Омске родился будущий художник. Его отец был потомственным военным – штабс-капитаном Тенгинского пехотного полка, в котором некогда в звании поручика служил и поэт. Врубель, как и Лермонтов, в детстве не отличался крепким здоровьем – только в три года он начал ходить.
Как раз тогда умерла от чахотки мать будущего художника Анна, то же заболевание унесло жизнь Марии Лермонтовой, когда ее сыну было два года. Оба ребенка были окружены в детстве любовью и заботой: будущего поэта опекала бабушка, а будущему художнику повезло с мачехой.
Елизавета Вессель, вторая жена Александра Врубеля, всерьез взялась за здоровье Миши, и во многом благодаря ее режиму, домашним играм и представлениям Врубель вырос довольно крепким малым, интересовавшимся литературой, музыкой и искусством. Несмотря на природную артистичность и открытость, оба – Лермонтов и Врубель – с детства были ранимы, и, несмотря на любовь к общим театрализованным играм и находчивость, могли вдруг вспыхнуть и убежать в свою комнату. Оба много познали широту мира с юных лет. Лермонтов ездил с бабушкой в Москву, на Урал и Кавказ. Семья Врубеля часто переезжала из-за профессии его отца: Омск-Петербург–Саратов–Одесса, снова Петербург.
Оба с детства увлекались науками: Лермонтов больше математикой, а Врубель – геологией. Оба неплохо знали латынь и могли читать сочинения античных писателей в оригинале. Оба в институтские годы увлекались философией, все больше немецкой: Лермонтов тяготел к Шеллингу, модному в студенческих кругах в конце 20 - начале 30-х годов ХIХ века, Врубель особенно был увлечен Кантом. Оба получили довольно основательное образование, впрочем, у Врубеля оно было более углубленным. И оба в угоду семье учились тому, к чему душа не лежала. Будущий художник по желанию родителей окончил юрфак, прежде чем поступить в Академию художеств. Лермонтов по настоянию бабушки поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.
Наконец, оба были романтическими натурами, истинное призвание в которых проросло, несмотря ни на что. И главное – на протяжении многих лет раз за разом оба возвращались к одной и той же теме – Демону. Наброски своей главной поэмы Лермонтов сделал еще в 15-летнем возрасте и до последнего переписывал, исправлял. Литературоведы уверены, что если бы поэт не погиб на дуэли в 1941 году, он бы еще не раз вернулся к редакции «Демона».
Картину «Демон поверженный», выставленную в 1902 году на петербургской выставке объединения «Мир искусств», Врубель приходил дописывать каждое утро. Он работал с утра до полудня, пока публики было мало. Каждый день зрители видели, как меняется изображение. «Были дни, что «Демон» был очень страшен, и потом опять появлялись в выражении лица Демона глубокая грусть и новая красота», – вспоминала сестра жены Врубеля, Екатерина Ге.
В итоге художника пришлось госпитализировать в психиатрическую клинику: он слышал хор голосов в своей голове. Воображал себя то Христом, то Пушкиным, то ему казалось, что он расписывает стены Ватикана в компании Рафаэля и Микеланджело…
Одержимость Эмилией
Из истории болезни: «Явился в клинику 10 февраля 1902 г. 46 лет от роду Михаил Александрович Врубель. Диагноз: Paralysis progressiva. Выписался с значительным улучшением 16 сентября 1903 г.» , – свидетельствует запись из архива клиники Первого Московского государственного университета.
Согласно статье преподавателя психиатрической клиники 2-го Московского М. И. Цубиной «Болезнь и творчество Врубеля с психопатологической точки зрения», основанной на архивных данных, художник к тому моменту уже 10 лет, как был заражен сифилисом. То есть с 1892 года. Однако, возможно, врачи ошибались – богемный образ жизнь художник начал вести многим раньше.
Paralysis progressiva (прогрессивный паралич) – особая форма нейросифилиса, вызывающая тяжелые последствия для всего организма, говорится в статье невролога с мировым именем Марка Долева. Болезнь вызвана бледной трепонемой (возбудитель сифилиса), которая проникает в нервную систему, оказывая на нее разрушительное действие.
Расстройство чаще всего проявляется в возрасте 35-50 лет и имеет неопределенные неврастенические жалобы. Развернутая стадия отличается расстройствами памяти и внимания. Также наблюдаются патологии в эмоциональной сфере, частые перепады настроения, раздражительность, вспыльчивость, подавленность. Бывают мышечные спазмы, бред и галлюцинации, личностные нарушения, ослабление памяти и расстройства мышления, маниакальные и депрессивные состояния.
Однако не стоит объяснять все странности поведения Врубеля одной только болезнью, которая в итоге привела его к страшному финалу – сумасшествию и слепоте. Со своим Демоном Михаил Врубель встретился раньше. Впервые к образу «духа изгнания» художник обратился в Киеве, куда по рекомендации влиятельного профессора Академии художеств Павла Чистякова его пригласил Адриан Прахов, чтобы реставрировать росписи древнего храма Кирилловского монастыря. «Лучшего, более талантливого и более подходящего для выполнения твоего заказа я никого не могу рекомендовать», – сказал Чистяков своему старому другу, критику и историку искусства Прахову.
Весной 1881 года, не успев окончить Академию, Врубель приезжает в Киев. Ему предстояло написать на месте не сохранившихся фресок новые и восстанавливать старинные византийских росписи XII века вместе с местными мастерами, работавшими под руководством художника и педагога Николая Мурашко. Работа затянулась на долгие годы, и это время определило дальнейшую творческую и личную судьбу гения.
Судьбоносной стало знакомство с Эмилией Праховой – супругой его нанимателя. Молодой художник без памяти влюбился в эту дерзкую, остроумную и своенравную женщину. «Она могла, не моргнув глазом, вылить чай за шиворот кому-то из сидящих или разбить чашку о пол. Она была довольно властным человеком — эдакая домашняя Салтычиха», – вспоминала ее внучка, художница Александра Прахова.
Она была на десять лет старше и у нее уже было трое детей. Но Врубелю было все равно, для него Эмилия была его прекрасной дамой, музой, чей образ он писал в многочисленных портретах и даже изобразил ее на иконе «Богоматерь с младенцем» в Кирилловском храме.
Если любовь – это сумасшествие, то именно тогда художник и потерял разум. Как отвечала Эмилия на открытое проявление чувств молодого мастера не известно: после смерти Праховой, согласно ее завещанию, вся переписка с Врубелем была сожжена. Но романа возникнуть не могло. Адриана Прахова поначалу забавляла романтическая увлеченность художника, на гране культа, но потом начала раздражать. Поэтому он отправил Врубеля в Италию – для изучения памятников византийского искусства. По дороге в Венецию Врубель «загулял», да так что, что художник Самуил Гайдук, исполнявший росписи по эскизам Михаила Александровича, вынужден был ждать его два дня.
По возвращении одержимость Эмилией стала еще сильней. Говорят, после приезда он немедля сделал предложение возлюбленной, причем, о намерении жениться сразу ее мужу. После этого Прахов начали побаиваться одержимости Врубеля, а Эмилия возмущалась его инфантильностью.
Все это не остановило Врубеля. Он тратил последние деньги, чтобы поразить свою возлюбленную. Он мог написать картину на заказ, принести ее к ногам любимой, а после отказа принять, разорвать на кусочки. Так случилось с акварельным эскизом «Восточная сказка», написанной для землевладельца Ивана Терещенко, поддерживавшего рисовательную школу Мурашко. Впрочем, после художник склеил разорванный лист – сегодня он хранится в Киевском музее русского искусства.
Врубель истязал не только свои картины, но и свое тело – резал ножом грудь, чтобы пережить душевную боль. «То были большие белые шрамы, их было много», записал Коровин в своих воспоминаниях, ему Врубель объяснил разрезы так: «Я любил женщину, она меня не любила — даже любила, но многое мешало её пониманию меня. Я страдал в невозможности объяснить ей это мешающее. Я страдал, но, когда резал себя, страдания уменьшались»…
В конце концов он начал искать забытья в вине и случайных связях, попал под суд за долги. Чтобы рассчитаться, был вынужден работать маляром на стройках и полотером в кабаках. Тогда-то художник и нарисовал своего первого Демона – с огромными глазами Эмилии Праховой. Как раз в это время, в 1886 году, в Киев ненадолго приехал его отец, и застал сына в нищете, похудевшим и бледным.
«С вокзала я отправился прямо к нему и был опечален его комнаткой и обстановкой. Вообрази, ни одного стола, ни одного стула. Вся меблировка - два простых табурета и кровать. Ни теплого одеяла, ни теплого пальто, ни платья, кроме того, которое на нем (засаленный сюртук и вытертые панталоны), я не видал. Может быть, в закладе. В кармане всего 5 копеек. Больно, горько до слез», – написал Александр Михайлович в письме.
Там же он описал картину, над которой работал художник: «Демон». Он трудится над нею уже год... и что же? Демон этот показался мне злою, чувственною, отталкивающею... пожилою женщиной. Миша говорит, что Демон — это дух, соединяющий в себе мужской и женский облик. Дух, не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, но при всем том дух властный, величавый».
Дух, страдающий и скорбный, захватил разум Врубеля. Он не только писал его, но и лепил. В этом образе он видел то свое наваждение – Эмилию, то себя самого. «Врубель лепил "Демона" — странную голову и поразительно похожую на него самого», – вспоминал Лев Ковальский, в ту пору ученик рисовательной школы Николая Мурашко, с которым близко сошелся Михаил Александрович (какое-то время он преподавал в его училище).
Чем больше Врубель работал над образами киевских церквей и иконами и параллельного погружался в богемную жизнь, тем больше в нем зрел кризис веры. Образы Христа казались ему чуждыми, писал он сестре, а его эскизы росписей Владимирского собора были отвергнуты Праховым – и не из-за личных отношений, а из-за оригинальности и отхода от канонов. При этом искусствовед понимал всю ценность акварелей – как-то он сказал, что для них надо бы построить храм в «особом стиле».
Киевский «узел» развязал случай. В 1889 году Михаил Врубель поехал в Москву — повидать знакомых — и в результате остался там на полтора десятка лет. Однако с собой он увез навязчивую идею о создании «Демонов», к которым уже не раз обращался.
"Царевна-Лебедь" и смерть сына
В Москве случилось еще одно неслучайное совпадение: Врубелю предложили принять участие в иллюстрировании юбилейного двухтомника сочинений Лермонтова, куда привлекли 18 известных художников, в том числе Репина, Шишкина, Айвазовского и Васнецова. Все иллюстрации к поэме художник делал чёрной акварелью. Заметим, что еще раньше, в Киеве, он писал «Демона» серым маслом.
За этим обесцвечиванием красок стоил глубокая философия – стирание грани между добром и злом, между черным и белым. Однако не только это. Недавние исследования дали почву для предположения, что Врубель был дальтоником, оттого в его картинах с какого-то момента начала преобладать серо-жемчужная гамма. Причем, дефект зрения, если и был, то появился уже в зрелом возрасте, он мог стать следствием заболевания сифилисом.
Впрочем, это лишь гипотеза. Факт в том, что тогда же художник создает первое большое полотно, которое сегодня украшает Врубелевский зал Третьяковской галереи, – «Демон сидящий» (1890 г.). Перед нами красивый юноша с женскими чертами и глазами Эмилии. Ничего пугающего в нем нет, это дух мятежный, страдающий, ищущий и не находящим места в этом мире. Неслучайно с греческого слово «демон» переводится как «душа».
Спустя 10 лет после «Демона сидящего» появится еще одна картина, признанная впоследствии одним из главных шедевров Врубеля, – «Царевна-Лебедь». Работа появилась благодаря жене художника – Надежды Забеле, в которую он влюбился, когда работал над театральными декорациями и костюмами для сказки-оперы «Гензель и Гретель». Свою роль здесь тоже сыграла судьба: заказ должен был исполнить Константин Коровин, однако он заболел, и попросил друга подменить его.
Во время репетиции художник услышал прекрасное сопрано Забелы, бросил все и побежал к певице, чтобы выразить свое восхищение. Он сделал предложение спустя несколько дней, и – о, чудо – она согласилась. Надежда Ивановна оставалась с супругом до конца его дней, несмотря на болезнь и смерть сына Саввы, родившегося с заячьей губой в 1901 году и умершего спустя два года.
Впрочем, картину «Царевна-Лебедь» можно отнести к счастливой поре в жизни художника: рядом была любящая супруга, были заказы, выставки, хотя он продолжал пить, беспорядочно сорить деньгами, к тому же усиливались постоянные мигрени. Вроде бы дух мятежный нашел приют. Или нет?
Удивительно, но картина «Царевна-Лебедь», по идее, изображающая Забелу в этом образе, сыгранным ей в сказке-опере «О царе Салтане», далека от внешности жены. От нее здесь только костюм. Черты лица и огромные глаза – все тот же Демон, та же Эмилия, тот же Дух изгнанья…
Кажется, образ Демона не оставлял его ни на минуту: художник рисовал его везде – на обрывках писем, на полях газет, на клочках бумаги. В тот же период, на излете «золотого века», рождается его один шедевр – «Демон летящий» (1899 г.), ныне находящийся в Русском музее. Дух парит над заснеженными горами Кавказа («Под ним Казбек, как грань алмаза») и бурная река. Лик его черен и печален, тело облачено в коричневую тунику, перевязанную изящным поясом. Краски тусклые, перекликаются и почти сливаются в единый лейтмотив печали…
Самый страшный Дух – «Демон поверженный» – появился в сложный час для четы Врубелей. В 1901 году у Надежды и Михаила рождается сын Савва – с большими синими глазами, так похожими на его демонические образы. Несмотря на врожденный дефект – заячью губу – ребенок был так мил, что она поражала лишь в первый миг и потом про неё забывали.
В разгар работы над «Демоном поверженным» Врубель пишет своего белокурого сына в коляске. Синеватый отблеск красок, белые покрова, напоминающие крылья, огромные синие глаза – кажется, перед нами снова врубелевский Дух, только в обличье ребенка. Его черты лица и сам образ чем-то напоминает уже свершенные картины из демонической серии и холодную «Царевну-Лебедь». Вместе с этим полотном он пытается закончить и главное – «Демона повершенного», к которому уже пытался приступить несколькими годами ранее.
Врубель до последнего менял не только лик Демона, но и усиливал краски, делая их все ярче и ярче, кислотность, невозможность, потустороннесть читалась в них. Говорят, он добавлял в них бронзовый порошок, чтобы придать блеска. И со временем оттого они начали разрушать картину, стирать цвет и яркость, как стирались грани между мирами – реальным и потусторонним – в сознании и творчестве мастера.
А исход мы уже знаем – даже на выставке художник продолжал дописывать полотно, и в итоге оказался в психиатрической клинике. Спустя полтора года его выписали и супруги приняли решение поехать в Киев – на реабилитацию. Перед отъездом двухлетний Саввочка захворал, по приезду болезнь обострилась и 3 мая ребенок умер.
Тогда Врубель вдруг вышел из апатии, в которой пребывал после выписки (он не мог работать, хотя прежде, даже в самые сложные времена, мог трудиться по 12-14 часов в день). Горе обострило его восприятие мира. Он организовал похороны, поддерживал жену, как мог, а та не могла говорить.
Савву похоронили на Байковом кладбище, одном из старейших в Киеве. А после состояние Врубеля резко ухудшилось, он сам решил сдаться на волю врачей: «Везите меня куда-нибудь, а то я вам наделаю хлопот». Но он боялся ехать в клинику при том самом Кириловском монастыре, где начинался его творческий путь, поэтому сначала его пытались лечить в нескольких больницах Риге. Однако в итоге он все-таки попал в клинику Усольцева при Кирилловском монастыре…
Он прожил еще несколько лет, то ненадолго приходя в сознание и выезжая с женой в Москву, то снова погружаясь в бред и галлюцинации. Теперь он уже и внешне напоминал Демона – трансформация из приятного белокурого юноши в нервозного, хилого, больного человека, в грязной измятой рубашке, с красноватым лицом и глазами как у хищной птицы, была постепенной, но неумолимой…
Михаил Врубель скончался 1 апреля 1910 года. Накануне он привел себя в порядок и сказал санитару: «Довольно уже мне лежать здесь — поедем в Академию». На следующий день гроб был установлен в Академии художеств. Впервые после вступления в Академию художника, чей гений признали уже после того, как его рассудок помутился, получил заслуженное признание.
Из воспоминаний врача-психиатра: Федор Усольцев, лечивший Врубеля в последние годы жизни, записал в своих воспоминаниях: «Он творил всегда, можно сказать, непрерывно, и творчество было для него так же легко и так же необходимо, как дыхание. Пока жив человек, — он все дышит; пока дышал Врубель, — он все творил.
Я видел его на крайних ступенях возбуждения и спутанности, болезненного подъема чувства и мысли, головокружительной быстроты идей, когда телесные средства не поспевали за их несущимся вихрем. И он все-таки творил.
Он покрывал стены своего домика фантастическими и, казалось, нелепыми линиями и красками. Он лепил из глины и всего, что попадало под руку, чудовищно-нелепые фигуры. Но стоило прислушаться к его речам, вникнуть в них, — и нелепость, казалось, исчезала. Были понятны эти обрывки, не поспевавшие за своим неудержимо несущимся, но ярким образом.
Было ясно, что Врубель творил. И действительно, затихала болезнь, темп творчества замедлялся, руки поспевали за ним, и прорывались на бумагу прежде скрытые образы: то голова пророка с глазами, полными тоски и мольбы, то ангел с кадильницей, с бесстрастным лицом, со взором, устремленным в невидимую даль, весь окутанный яркими горящими красками его крыльев».