— Не стало Армена Джигарханяна, с которым вы вместе снимались в фильме «Здравствуйте, я ваша тетя!». Каким он остался в вашей памяти?
— Я искренне считаю, что Армен Борисович — абсолютно великий артист. Великий и неповторимый. Ему были подвластны любые жанры — от комедии до драмы. Вспомните его криминального авторитета из «Места встречи изменить нельзя», лакея Тристана из «Собаки на сене», судью Кригса из «Здравствуйте, я ваша тетя!»… Такой калейдоскоп совершенно разных героев!
Наверняка вы знаете знаменитую эпиграмму Гафта: «Гораздо меньше на Земле армян, чем фильмов, где сыграл Джигарханян». А ролей в кино у Армена Борисовича, кажется, около трехсот. Так вот, я, например, сожалею, что это число — не в десять раз больше, потому что уверена, что и три тысячи его ролей были бы абсолютно разными и незабываемыми. А какую краску в его харизму добавлял легкий армянский акцент! Между прочим, из-за него Армена Борисовича сначала не приняли в театральный институт. Даже его волк в мультфильме — помните, который «щас спою»? — тоже получился чуть-чуть армянином. Я сейчас говорю больше как зритель, потому что мы были с ним на одной съемочной площадке очень давно — больше 40 лет назад!
— И как это было?
— Я вообще была студенткой четвертого курса. Но Армен Борисович, Александр Калягин и Валентин Гафт не вели себя, как какие-то мэтры: мол, мы — крутые известные артисты, а вы, молодежь, — какая-то шелупонь. Они были абсолютно нормальными, дружественными людьми. Я у них училась, иногда… ночами. Из-за занятости в театрах собрать вместе Калягина, Джигарханяна, Козакова и Гафта на одной съемочной площадке было почти невозможно, поэтому некоторые сцены с их участием снимались ночью. И я специально приезжала, чтобы посмотреть, как работают мастера.
Помню, ночью снимали сцену, когда кидались тортами. Пришлось делать несколько дублей, потому что, едва начиналась эта «перестрелка», кто-то из ее участников начинал смеяться. При этом Джигарханян, Калягин, Козаков играли гениально! Но надо было видеть их лица: удержаться от смеха действительно было невозможно. После третьего дубля режиссер Виктор Титов сказал: «Все! Если сейчас кто-то засмеется — всех уволю!» Дело в том, что во времена СССР на всем экономили, и костюмы были в единственном экземпляре. А их уже испачкали тортами. И вот начали снимать четвертый дубль — и тут уже рассмеялся сам Титов. Пришлось перенести съемку на следующий день, потому что костюмы отчистить было уже невозможно. Знаете, счастьем было просто видеть этих больших артистов, учиться у них…
И еще хочу сказать, что Армен Борисович был таким блистательным актером, потому он любил жизнь во всех ее проявлениях, был жаден до жизни. Я не про его взаимоотношения с женщинами, нет. Я про то, что он умел передать любое чувство, любую эмоцию, потому что все это пережил, перечувствовал сам. И он был настоящим мужчиной. Красивым мужчиной. Мое сердце просто плачет оттого, что он ушел.
— Спустя 45 лет вы вновь оказались на съемочной площадке…
— Мы сняли восемь серий за месяц. Представляете? В мое время кино снимали год. И это потому, что очень четко и слаженно работали двумя бригадами: два оператора, два режиссера, по две команды гримеров, реквизиторов, костюмеров и так далее. Одновременно снимали на разных объектах. Мы спешили еще и из-за пандемии. Условия иногда были экстремальными: холод, проливной дождь… Актеры жутко замерзали, потому что по сценарию — жаркое лето, и мы были одеты соответственно. Но все были нацелены на решение поставленной задачи: закончить съемки в отпущенное время. И мы успели.
— От такого ускорения качество не страдает?
— Ничуть. Я вообще была поражена, как профессионально сегодня снимается кино. Все-таки раньше спустя рукава работали. Не хочу сказать, что артисты были хуже. Они были не хуже, а может, и лучше, но команда так не работала. Раньше актеры могли себе позволить прийти на площадку с бодуна, с красными глазами. Такого коллегу приводили в чувство два часа, чтобы он мог войти в кадр. Я не раз подобное наблюдала. Сейчас это исключено! Думаю, если такое случается, потом с этим актером уже никто не работает.
Сейчас не может быть никаких задержек и проволочек. Я приезжала к 8 утра, а в 9 звучала команда «Мотор!» И я должна была стоять перед камерой готовая, накрашенная, в хорошем настроении. Потом нон-стоп шли кадры. Девочка, ассистент режиссера, только успевала приносить мне кофе…
— Расскажите о своей роли.
— Я сыграла мать молодого олигарха. Сначала роль у меня была маленькая, но потом она очень даже выросла. Не знаю, каким будет результат, но, надеюсь, хорошим, потому что все старались. Результат ведь часто зависит от сценария.
Например, я после первого сезона решила несколько подкорректировать свою героиню и спросила у одного из руководителей проекта: «Вы вообще видели жен и матерей миллиардеров?» Он-то, скорее всего, видел, но остальные участники съемочного процесса — вряд ли. А я не только видела: у меня есть приятельница — мама не просто миллиардера, а миллиардера номер один в нашей стране. Эта женщина живет в Монако. Она не из тех, кого большие деньги превращают, ну, не знаю… в круглую дуру, каких любят изображать в сериалах. Она абсолютно нормальная, очень умная, с высшим советским, а значит, очень хорошим образованием. И одевается не в блестки и прочие прибамбасы. Да, дорого, со вкусом, но без выкрутасов. И мне хотелось, чтобы моя миллиардерша соответствовала реальному образу.
Я убедила продюсера, что моя героиня должна быть такой. А еще я его спросила, тоже исходя из знакомства с этой женщиной: «Почему у моей героини нет бойфренда?» Он ответил: «А что? Мысль интересная!» И что бы вы думали: во втором сезоне у моей героини появился бойфренд!
— Это мужчина в вашем вкусе?
— Да. Такой красавчик, подтянутый, худощавый, загорелый, улыбка в 32 зуба! И хотя в сериале происходят убийства и разгадки всяких тайн, он и про человеческие отношения тоже. Я была права, когда говорила, что моей героине нужна личная жизнь и чтобы с сыном у нее были особые отношения. Ведь если зрителя спросить, что он выберет: тупо гадать, кто убийца, или следить за расследованием, когда преступление завуалировано сложными человеческими отношениями, — он, конечно, выберет второе. Потому что так гораздо интересней.
— Вы играете миллиардершу и дружите с миллиардершей. Признаюсь, мне всегда казалось, что люди, которые могут все купить, проживают какую-то скучную жизнь…
— Вы не правы! Во всяком случае, те богатые люди, с которыми дружу я, живут ярко и вовсе не бездельничают. Но у нас в стране к состоятельным согражданам вообще негативное отношение, что несправедливо. Да, сейчас уже подросли дети, которым по 18–20 лет, и они являются наследниками богатств. Но ведь их родители эти богатства заработали! Есть, конечно, и такие люди, которые что-то там приватизировали, и не всегда это было честно сделано, но большинство-то работали!
Я таких людей знаю. У меня есть еще одна подруга. Ее дочка — моя крестница. Подруга закончила экономический факультет Московского университета, выиграла грант и училась в Гарварде, затем — в Высшей школе экономики во Франции, то есть она все время упорно училась. Ее пригласил на работу крупнейший в мире инвестиционный банк — рядовым сотрудником. Через 10 лет она стала вице-президентом этого банка. Сегодня моя подруга — состоятельная женщина, а все потому, что семи пядей во лбу, потому, что ей нет равных. Да, у нее квартира в Москве и дом в Лондоне. Ее дети идеально говорят по-русски, по-французски и по-английски. При этом каждое лето они отдыхают не на заморских курортах, а на даче у бабушки, в России. Так решили родители, чтобы дети знали русский язык и русскую культуру, не отрывались от родной почвы. Ну и почему к моей подруге надо плохо относиться? Она все заработала, всего добилась своим умом и трудом.
— А дети вашей подруги не станут богатыми бездельниками, хоть и со знанием языков?
— Точно нет. Родители с ними очень строги. Я помню, как моей четырехлетней крестнице отец сказал: «Катя, ты уже мультик посмотрела — пора заниматься на скрипке». В 10 лет Катя в Зальцбурге уже выступала с оркестром! А каким было воспитание тех, кто потом злится и завидует? Скорее всего, матери сажали их, совсем маленьких, перед телевизором, включали мультики — и все. Одни родители своих детей водят в бассейн, потом — в школу, после — на музыку и тренировку. И так целый день. А эти — сидят и играют в стрелялки. На кого потом обижаться? Тебе же нравились стрелялки — ну и все!
Подростки ведь очень жестоки, любят над другими издеваться, смеяться: «Смотрите, этот ботаник тащится со своей скрипочкой! Ха-ха! А мы сейчас пойдем покурим, пивка выпьем…» А потом этот ботаник в Метрополитен-опера выступает, у него весь год расписан выступлениями в мировых столицах, жена — красавица, и живет он в шикарных отелях. А те так и сидят в подворотне с сигаретой и бутылкой…
— Вы недавно отметили новоселье. Правда, что в вашем новом загородном доме — какая-то удивительная лестница с историей?
— Начну издалека. Когда в нашем театре на Неглинке сгорела крыша, в мэрии решили не просто ее починить, а провести реставрацию всего здания. Вы знаете, что ему 200 с лишним лет? При царе здесь располагались ресторан и гостиница «Зимний Эрмитаж». Дом был построен одной купчихой, потом его несколько раз перепродавали. Последним, кто его купил, был купец Пегов со своим товарищем из Франции, поваром по фамилии Оливье. Именно в ресторане «Эрмитаж» был придуман салат оливье. Когда шла реставрация, там нашли половник с инициалами повара: Olivier. Это был самый дорогой и самый роскошный ресторан, туда ходили князья, там бывали Станиславский, Горький, Толстой, там пел Шаляпин…
А на входе в гостиницу висело объявление: «Приезжим нУмера не сдаются». Потому что это были нУмера с девочками, и туда мог прийти далеко не каждый. Кстати, Чехов был завсегдатаем не только ресторана, но и нУмеров. Я тоже этого раньше не знала. Один мой друг, врач, профессор, сказал: «Так это естественно! Ведь он болел чахоткой!» Оказывается, у кого чахотка, у того повышен тестостерон. Чехову это нужно было постоянно, а у жены все время голова болит. Ну, раз болит — в нУмера…
Так вот, когда крыша сгорела, началась реставрация, которая, как известно, длилась 5 лет.
— И театр работал в двух ДК — Серафимовича и Кросна.
— Так вот, моя лестница — из Дома культуры имени Серафимовича. Это тоже было историческое здание, выстроенное в стиле ар-деко. В нем были две роскошные лестницы, окна разной формы. Уникальное здание! Наверное, скоро на его месте построят простую «вышку» — жилой дом. Я не против жилых домов, но почему их нельзя построить вокруг ДК? Это была бы такая изюминка! Сейчас на Пресне вообще ничего красивого нет. Одни пятиэтажки.
Одним словом, когда стало ясно, что ДК не спасти, что его скоро взорвут, я спросила, нельзя ли забрать одну из лестниц. Мне ответили: конечно, забирайте, она никому не нужна. Определились со сроками, когда мы все это сделаем. А до этого момента мне нужно было уехать из столицы. Уехала. Вдруг звонит человек, занимавшийся подготовкой здания к взрыву, взявшийся мне помочь с лестницей: «Танечка, мы будем взрывать на две недели раньше». А я не в Москве — и чуть не плакала. Он: «Вы знаете, мы так рады, что хоть кто-то что-то спасет, поэтому мы все сделаем без вас — срежем перила, погрузим (а каждый пролет — почти 2 метра!) и все вам привезем, разгрузим, ни копейки нам не надо». И они это сделали!
— Потребовалась реставрация?
— Конечно! Началась головная боль: как подогнать весь интерьер под эту гостью из прошлого — ведь лестнице, я думаю, лет сто. Зато как она украшает мой новый дом!..
— Вы живете в нем одна?
— Одна. Но я не одинока. У нас какое-то извращенное представление об одиночестве как о чем-то ужасном. После того как вся планета посидела в изоляции, многие вдруг осознали, что прекрасно себя в эти дни и недели чувствовали. В первую очередь люди, способные думать, которые всегда могут найти себе занятие. Они не какие-то убежденные интроверты, у них широкий круг общения. Просто им не скучно наедине с собой.
Так что одиночество — это когда у тебя действительно никого нет: ни родственников, ни друзей, ни возлюбленных. А у нас одинокими почему-то упорно считаются люди, не имеющие жены или мужа. Какое же это одиночество? Просто у человека нет пары.
Впрочем, я и в доме не одна. Меня часто навещает мой взрослый сын Дима. Всегда рядом со мной Элли — моя собачка, йоркширский терьер. Я дала ей имя моей героини Эллы Делей из фильма «Здравствуйте, я ваша тетя!». Она чудесная. Представляете, мы с ней даже родились в один день — 10 июля!