Известный сценограф и куратор, он давно исследует тему пространства и его влияния на художника и зрителя. Алексей впервые поработал художником-постановщиком в кино и придумал совсем не типичную декорацию к фантастическому фильму «Петрополис». Это город воспоминаний главного героя, в сознании которого возникают главные мгновения жизни: университет Беркли в Калифорнии, где прошли годы учебы, японское кладбище в Саппоро, белые ночи Санкт-Петербурга… События происходят в течение 20 лет, начиная с 2000 года, в России, США и Японии, и можно бродить по лабиринту декораций, оказываясь в доме ученого в Майами на берегу океана, среди надгробий японского кладбища, напоминающего настоящее… Ученого Владимира Огнева играет Антон Шагин, но его мы в этот день не увидим.
Декорация настолько необычна, что просто демонтировать ее по окончании съемок было бы жестоко. Вот и решили устроить нечто вроде ритуального прощания. Алексей Трегубов адаптировал придуманное им пространство фильма в пространство интерактивной инсталляции.
— Это первая ваша работа в кино? Какие ощущения вы испытали?
— Конечно, работа необычная, как и каждый проект в театре. В театре так все устроено, что есть режиссер, и надо вместе с ним придумать историю. Ты не можешь просто сказать: «Я тебе предлагаю такое-то пространство». Мы вместе придумываем спектакль. Так было и на съемочной площадке. Но кино — это немного другое. Мы сидим в зале и смотрим на экран, как смотрим в театре на сцену. Не знаю, будет ли присутствовать в фильме ощущение замкнутого пространства, из которого нет выхода, и в то же время чувствоваться то, что существует выход в разные пласты памяти.
— В декорациях фильма вы создадите инсталляцию как прощальный акт?
— Стало обидно просто так с ними расстаться и не показать публике. Валерию Фокину идея понравилась. Мы откроем пространство, что-то доделаем по свету, технике, внедрим в него артистов, которые языком пластики, без слов, расскажут историю. Они будут перемещаться по павильону, а зритель вместе с ними погрузится в атмосферу фильма. Участвовать в инсталляции будут актеры, которые не снимались в фильме.
Свойства человеческой памяти, сам процесс воспоминания — сюжетообразующий элемент картины. Погрузившись в ее атмосферу, посетители смогут ощутить себя персонажами, расследовать события жизни главного героя. Детали становятся проводниками, ведущими нас по архитектурному и смысловому лабиринту. Помимо физических объектов в инсталляции представлены материалы со съемок картины, отражающих двойной смысл названия «Память Петрополиса».
— Валерий Фокин ставил перед вами задачу создания условного, театрального пространства? В декорациях это прочитывается.
— Изначально планировались съемки в России, Японии, США, но вмешалась пандемия. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Поездки стали невозможны, и у Валерия Фокина родилась идея снимать в павильоне.
Когда мы размышляли над тем, какие нужны объемы, как они «задышат», я представлял себе не натуралистичную, но максимально подробную декорацию. Надо было принять решение: вообще менять концепцию или что-то придумывать и работать с тем, что есть. У меня был опыт создания условного пространства к одной из выставок в Музее современного искусства, когда пришлось дорисовывать архитектуру, делать условную перспективу на стенах. И я решил попробовать это в кино. Взяли самый дешевый материал — OSB, стружку, дорисовали паркет и все, что нам нужно. Это хорошо укладывалось в идею — ведь герой вспоминает свою жизнь. Наша память избирательна, мы не все помним. Помним запахи, вкус, свет, фактуру… Герой возвращается в своем сознании в прошлое, попадает в габариты какого-то пространства, оказывается среди настоящих вещей и предметов. Диван, ковер, люстра возвращают его в прошлое, а чего-то он совсем не помнит…
Так часто бывает, что жесткие условия позволяют точнее выразить идею. Мы глазами героя смотрим на происходящее, через призму его памяти. Тема памяти — вообще отдельная. Что это такое? Как работает сознание? Это самая острая сейчас тема.
— Теперь вы точно пропали. Не сможете жить без кино…
— Рад этому проекту и своему дебюту в кино. Мне интересно одну технологию перетягивать в другую, соединять, трансформировать… Мир кино — отдельная капсула, как и мир театра. Те, кто работает в музее, тоже живут в своей капсуле. Я имею в виду художников. Те из них, кто существуют в contemporary art, — тоже отдельная капсула. Каждый находится в обособленном состоянии. Условно говоря, там, где есть художник Андрей Бартенев, нет Дениса Шибанова, и наоборот. Меня смущает, когда все разложено по полкам.
Моя работа в кино — экстремальный случай. Я начал ее в конце апреля, и все произошло стремительно. Я даже не успел прочитать сценарий. Все стало возможным благодаря супердоверию Валерия Фокина.
— От каких важных дел вас оторвали съемки?
— Совпало несколько событий. 24 сентября должна состояться премьера «Снегурочки» в Театре на Таганке, перенесенная с апреля из-за пандемии. 3 сентября открылась выставка «Письмо. 75 слов о войне» в Музее Москвы, посвященная фронтовой переписке. Все отложенные из-за карантина проекты пытаются представить в сентябре. Идет большая работа в Музее-заповеднике «Царицыно» по подготовке выставки «Опера: страсть, власть и политика» британского Музея Виктории и Альберта. Надо ее адаптировать. Она придумана для одного пространства, а в «Царицыно» все иначе. Надо еще создать отдельный зал, посвященный Чайковскому.
Еще одна выставка, посвященная 65-летию «Современника», готовится в Музее современного искусства. Там будет соединение современного искусства, работ молодых художников и воспоминаний о людях, создававших театр. Они тоже были тогда совсем молодыми.