В течение уже шести лет Moscow Music Week проходит под руководством промоутера Степана Казарьяна. Его более известное детище фестиваль «Боль» довольно быстро вырос из локального и весьма экстравагантного события в большое международное мероприятие, которое в прошлом году было названо обязательным к посещению почти всеми экспертами по летнему музыкальному угару. В этом году «Боль», как и все другие опен-эйры, стал жертвой антивирусных ограничений, а у небольшой конференции неожиданно появился шанс стать чуть ли не единственным столичным фестивалем.
«В июле стало понятно, что опен-эйр-фестивали запрещены, а концерты в помещении разрешены. Парадокс и немножко абсурд, но для нас это был шанс провести хотя бы Moscow Music Week, — сказал Степан Казарьян в беседе с «ЗД». — По сути, это конференция, на которую мы привозим самых разных спикеров. Долгое время широкая общественность не замечала это мероприятие, потому что оно находилось в тени больших фестивалей. Обычно здесь не выступают даже мало-мальски известные группы, это все не для молодых, а очень молодых артистов, у которых толком и записей нет. Но в этом году я решил немножечко изменить формат и сделать шоукейсы более звездными. Перспектива сделать единственный фестиваль в году очень уж манила».
Впрочем, несмотря на индустриальный характер Moscow Music Week, именно здесь в свое время на разных шоукейсах выступали артисты, ставшие впоследствии клиентами крупных фестивалей и предметами нешуточного ажиотажа.
«Мы постоянно делали ставки на каких-то артистов, и эти ставки играли почаще, чем в казино, — говорит Степан. — В прошлые годы мы в определенной степени открыли для публики Монеточку, Хаски, Мальбека, Ice3peak, Shortparis — все то, что сейчас отчасти популярно. У нас несколько лет проходил постбардовский шоу-кейс. Можно сказать, мы выносили таких артистов, как Саша Мусор или Алена Швец. Но в этом году они для нас уже слишком большие. Саша Мусор, кстати, вполне может стать новой Земфирой, у нее огромный потенциал и очень правильный подход. А вот Алене Швец, на мой взгляд, нужно срочно становиться поп-певицей, потому что на гитарной балалайке она далеко не уедет. Это хорошая шутка на сегодня, но завтра будет уже не так прикольно».
В этом году фестивальные промоутеры, менеджеры грамзаписывающих лейблов и стриминговых платформ, то есть те, для кого в первую очередь и предназначены такие конференции, а также любопытные меломаны и публика, носящая гордое звание трендсеттеров, могли несколько дней подряд вкушать как деликатесы от фри-джаза до некоммерческой электроники и этники, так и хиты от уже популярных артистов. Например, на шоукейсе фестиваля «Боль» весьма лихо рубили «Спасибо», «Хадн Дадн», «ГШ» и другие неформальные авторитеты. Однако поводы для прогнозов на будущее давали совсем другие имена.
«В этом году моя главная ставка — певица Луни Ана. Мне кажется, она станет звездой, — уверенно заявляет Степан Казарьян. — Я видел концерт TAPENIGHT, и у них большое будущее. У МС Сенечки есть все шансы стать мегапопулярным, потому что он о добром, а у нас любят добрую музыку, особенно в мире жести и чернухи. У нас был шоукейс «Русская тоска», посвященный меланхоличной поэзии и музыке. И там среди прочих выступала группа «НОТЭБЁРД», которая понравилась, кажется, всем. Ну и, конечно, ИльяМазо. Брутальный, сексуальный и с академическим голосищем».
В подобном музыкальном изобилии было непросто разложить по полочкам стили и направления, которые следовало бы назвать перспективными. Даже на андеграундном мероприятии сейчас неизменно звучит поп, рок и хип-хоп, словно три слона музыкального мироздания. Но есть и более тонкие материи.
«Явный тренд — ориентальность, — говорит Степан. — Ближневосточные мотивы и прочая экзотика опять входят в моду, и это подтверждается, когда я вижу триста человек, которые заполнили клуб на шоукейсе черкесской посттрадиционной музыки. Очень много людей было на группе USSSY, это тоже ближневосточная музыка, а на открытии играла турецкая группа Lalalar. В мире, где поп-музыка часто состоит из повторов, этника кажется чем-то новым. Год-два назад поп-музыкой стал хип-хоп. Сейчас он как будто бы отступает. А вот рок у нас в стране никогда не умирал. Россия — очень роковая страна по сравнению, скажем, с какой-нибудь Германией, где на рок-концертах нет людей младше сорока лет. Я как-то в течение одной недели был на трех концертах американской исполнительницы Челси Вульф в Антверпене, Берлине и Москве. И вот в Антверпене и Берлине публика состояла из сорокалетней богемы, а в Москве в зале были только двадцатилетние готические принцессы. Так что Россия для рока — это как Византия для античности. У нас рок-музыка никогда не заканчивалась. И сейчас она подрастет в цифрах по продажам и прослушиваниям».
Если представить себе музыку будущего хоть как-то можно, то о концертах пока говорить очень сложно. Жизнь постепенно возвращает в залы и клубы, хотя ограничения по заполняемости могут сильно изменить экономику концертов. Супербольшие шоу пока не планируют, и не исключено, что будущее стадионных концертов может оказаться под большим вопросом даже после снятия ограничений.
«Эпоха стадионных артистов прошла, в том числе и во всем мире, — уверен Степан Казарьян. — Все-таки у людей сейчас очень разные интересы, и группа, которая была бы как Rolling Stones, то есть одна на всех, уже не нужна. У меломанов нет запроса на настолько объединяющий фактор, чтобы концерт проходил, как матч национальной сборной по футболу. Пять-шесть тысяч зрителей еще можно собирать. Но вот новых артистов, которые соберут двадцать или пятьдесят тысяч, в ближайшее время не будет. Видимо, Оксимирон был нашей последней стадионной звездой».