Впрочем, на земле в жизни ведущего ток-шоу «ДНК» на канале НТВ тоже немало поводов поднять себе настроение. В журналистику его привел искренний интерес к научно-популярному жанру, и этот интерес по-прежнему заставляет Александра время от времени покидать уютные студии ради не самой уютной работы в полях. В беседе с «МК» телеведущий рассказал о летных часах, реалити-шоу и поводах для оптимизма в самых невеселых ситуациях.
— Александр, ваша лицензия пилота яркое подтверждение того, что даже у ведущего непростого ток-шоу все же есть время на хобби. Давно вы увлекаетесь авиацией?
— Задумываться о том, чтобы сесть за штурвал самолета я начал лет десять назад. Но меня останавливало то отсутствие времени в момент, когда это было доступно по деньгам, потом отсутствие денег при наличии времени. Но прошлым летом, когда я уже смирился с тем, что это несбыточная мечта, все как-то удачно сложилось. В инстаграме попалась реклама, я позвонил и понял: все вполне реально и укладывается в тот временной интервал, который у меня был. И вот я записался и начал проходить сначала курс лекций, потом тренажерную и летную подготовку, в ноябре сдал экзамены, а весной наконец получил лицензию частного пилота. И теперь стараюсь летать на всем, что летает, если оно легче пяти тонн семисот килограммов. Это очень затягивает.
— О покупке самолета уже думаете?
— Пока у меня только сто часов налета, но когда будет больше двухсот, тогда начну думать о покупке небольшого самолета. Может быть вскладчину с друзьями. Но пока я учусь.
— Вероятно вас можно назвать человеком, который смело идет за своей мечтой. Журналистика тоже была для вас чем-то вроде романтического порыва. Ваши родители не связаны с миром медиа, но вы решительно двигались именно сюда. Что вас вдохновляло?
— В частности и программа «Акулы пера», которую смотрел с большим удовольствием, и я это говорю абсолютно искренне и вам и Сергею Соседову, который приходит на ток-шоу «ДНК» в качестве гостя. Но в целом мне всегда нравилась научно-популярная журналистика. Я был далек от звездных и скандальных историй, хотя и стал участником реалити-шоу «За стеклом», но там скорее случился неожиданный порыв и стечение обстоятельств.
— Проект был очень громкий, все-таки первое российское реалити. Вы там продержались немного, но наверное получили массу впечатлений. Вероятно у вас своя, особенная оценка программы «Дом-2», которая стала продолжением «За стеклом»…
— Я конечно знаю кто такая Ольга Бузова, но к «Дому-2» какого-то особенного отношения у меня нет. Для меня это невероятно растянувшаяся жвачка, которая никак не оборвется. Сам я это шоу не смотрю и не знаю, что происходит с его героями.
— После «За стеклом» вас пригласили вести программу «Сеть» на «ТВ-6»…
— А потом была программа «Галилео» и уже сольный проект на канале «Наука». Все это для меня возможность попробовать на вкус жизнь интересных людей. В моем случае это жизнь, связанная с самолетами, танками, подводными лодками. Если посмотреть на список того, чем мне удалось поуправлять, то разброс будет от трактора до атомного ледокола. То есть я через работу журналиста получил доступ к малодоступным для обычного человека вещам, которые мог пощупать и попробовать.
— На таком фоне программа «ДНК» для вас новый опыт. В шоу конечно есть отсылки к научным исследованиям, но вот дебаты получаются не всегда академическими. Наверное на первых съемках у вас было что-то вроде шока?
— Шок был, когда меня похвали на эту программу. Но потом мы обговорили условия, на которых я готов вести такое ток-шоу. Я не хотел никакой политики, не хотел многосерийных историй в духе поисков внебрачных детей Спартака Мишулина. Мне хотелось делать программу, которая не только сотрясает воздух, но и как-то помогает ее героям. Далеко не все они готовы к этой помощи, но в подавляющем большинстве, выходя из студии после съемок, говорят «Спасибо». Даже если получили не тот результат, который ждали, пережили неудобные эмоциональные моменты и были вынуждены выносить на всеобщее обозрение семейные тайны.
— Возможность получить при помощи генетического теста довольно точное подтверждение родства в некоторых ситуациях становится предметом шантажа и способом заработать. Вас не смущает подобного рода флер, который иногда сопровождает семейные конфликты?
— Не мы эту жизнь придумали. Можно как в Советском Союзе говорить, что у нас секса нет. Но он есть и далеко не всегда люди думают о его последствиях и осознают, что после секса рождаются дети. Вообще если появляется потенциальный родственник, который пытается шантажировать людей, то он сделает это и без помощи нашей программы. Другое дело, что за свои тесты мы отвечаем головой и если появляется хоть тень сомнения, все перепроверяем.
— На съемках одной из первых программ у вас была скандальная ситуация с актрисой Яной Поплавской. Ей очень не понравился главный герой, а также вовлечение маленьких детей в семейный конфликт…
— Эта ситуация была в чем-то комичной и она не делает честь Яне, хотя я с большим уважением отношусь к ее актерскому прошлому и журналистскому настоящему. Яна просто ушла из студии раньше времени. На той программе был очень скандальный герой, который пытался завести себе четырех жен и мы показывали сюжет, для которого снимали и детей в большой шведской семье этого человека. Кстати дети были сытыми, одетыми, хорошо развитыми. Так вот в начале программы мы знакомились с героем, давали ему возможность высказаться. И Яна не дождалась, когда началась достаточно жесткая критика этого человека и посчитала, что мы поем гимны такого рода отношениям и таким семьям. Думаю, что когда Яна увидела готовый выпуск, то пожалела о своем поступке. Я ее не осуждаю, она высказала свою позицию, но как профессионал конечно могла разобраться в вопросе. С другой стороны она сделала нам неплохой пиар.
— Уверен, что любой ведущий ток-шоу хотя бы раз с изумлением смотрел на героев программы и думал про себя: «Какие же вы странные люди». У вас возникали такие мысли во время записи?
— Конечно возникали. Я вырос в семье, где никто и никогда не повышал голос друг на друга, где родители счастливо живут в браке уже скоро пятьдесят лет, и где детям уделялось много внимания, поэтому после некоторых программ мне хотелось прочистить рот ершиком и напиться. Я просто не понимал как люди могут так жить. Но самое страшное, когда осознаешь, что многим комфортно жить именно таким образом. В постоянных скандалах и драках. И связано это в первую очередь с тем, что жизнь в регионах очень трудная. Проблемы с работой, проблемы с культурой. Люди не проводят время с детьми, они либо смотрят телевизор, либо сидят в социальных сетях, либо пьют на завалинке. И не думают о том, что у них впереди, а иногда даже о том, что у детей сегодня на обед. Они опускаются все ниже и ниже и ждут когда царь или волшебник в голубом вертолете прилетит и что-то сделает. Они уверены — им кто-то должен, все кругом виноваты в их несчастьях и поэтому начинают пить с горя.
— С самолетами и ледоколами таких проблем у вас конечно не было. Наверное «ДНК» стала для вас самой сложной в эмоциональном плане программой из тех, что вы когда –либо делали…
— Безусловно. Я сейчас делаю небольшой проект про малую авиацию для канала о разной технике. У нас очень скромный бюджет, поэтому мы работаем маленькой группой, которая за день должна снять очень много материала, чтобы уложиться в те отведенные смены, что у нас есть. Две-три недели мы снимали на жаре и у нас даже не было возможности отдохнуть в тени и выпить прохладной воды. Но я все равно получаю от работы громадное моральное наслаждение. На «ДНК» мы работаем в очень комфортных условиях, у нас есть кондиционеры и всегда под рукой вода. Но после того, как переживаешь с героями все эти эмоции, даже физически чувствуешь себя тяжелее. Обычно мы снимаем со вторника по четверг, и потом всю пятницу я совершенно без сил могу проваляться дома.
— Тем не менее вы уже сняли больше сотни программ. Вашей выдержке можно позавидовать. Наверное есть какой-то способ как справится с такими эмоциями?
— Я стараюсь не впитывать, а обтекать, но к сожалению не всегда получается. Если бы это было постановочное шоу как нагиевские «Окна», где актеры картинно выясняли отношения, а сам Нагиев возмущался их поведением, то и относиться к нему можно довольно легко. А здесь настоящие жизненные трагедии. Но когда мы заканчиваем съемочный пул программой, в которой происходит встреча родственников, искавших друг друга долгие годы, или даже не знавших о существовании друг друга, когда мы видим слезы радости, это дает лично мне солидный запас прочности. Я понимаю, что такая программа компенсирует те, где отцы не признают своих детей и поднимают руку на бывших женщин. Я часто вспоминаю программу, в которой участвовали староверы. Они не хотели разобраться где чьи дети, для них такой проблемы вообще не существует. Их проблема заключалась в том, что глава семейства не гражданин России, он родился где-то в Южной Америке. Много лет назад он приехал в Россию, потерял все документы, жил с женой и детьми в глухой таежной деревне. И ему генетическая экспертиза была нужна для того, чтобы подтвердить родство со своими детьми и в итоге получить российское гражданство. И когда мы слушали рассказ этих людей, было ощущение будто перед нами солнышко, излучающее тепло и доброту. И я и эксперты мы просто грелись в лучах этих невероятных людей, и вот такие герои дают веру в то, что все это не зря.