Народные авантюристы СССР
Советская песня всегда жила вместе со своим народом. Сама история диктовала ей темы и героев. Революционный подъем 20-х, самоотверженный труд 30-х, военный подвиг 40-х, снова самоотверженный труд 50-х, оттепельная рефлексия 60-х… В 70-е что-то явно пошло не так. Обещанного коммунизма уже никто не ждет. Либеральные посулы 60-х скукоживаются на глазах. Наступает новое время, героем которого становится фарцовщик в джинсах-клеш и замшевой куртке, а антигероем — «совок», покорно или слегка огрызаясь подчиняющийся правилам «эпохи застоя».
И вот тут на повестке появляются какие-то удивительные ребята. Совершенно новый тип героя. Как спел Ролан Быков, сыгравший роль Бармалея в своем киношедевре «Айболит-66», «нормальные герои всегда идут в обход!». Неплохо сказано для советского фильма, да еще детского! Пройдет менее 10 лет — и Ролан Быков с Еленой Санаевой дадут еще один урок юному поколению советских детей, объяснив, что «на дурака не нужен нож, ему немного подпоешь — и делай с ним что хошь». На киноэкраны уверенно выходят авантюристы, искатели приключений, маргиналы, не только не вписывающиеся в официальные каноны и идеологические нормы строителей коммунизма, но и находящиеся с этими нормами в прямой конфронтации. Эти герои жили не в обществе развитого социализма, а на «острове невезения» или в «стране дураков». Они нагло не желали перевыполнять план, а так и норовили кого-нибудь облапошить, как, к примеру, Остап Бендер. Они пьяными лезли на колокольню, как некто Крестовский, персонаж Олега Даля в фильме «Земля Санникова», распевая сомнительные философские сентенции про то, что жизнь — это вовсе не трудовой подвиг, а какой-то подозрительный «миг между прошлым и будущим». Они, как Маркиз в исполнении Андрея Миронова в фильме «Достояние республики», наряжались в романтическую белую рубашку, брали в руки шпагу и пели идейно чуждые тексты — «вжик-вжик, уноси готовенького», — которые у добропорядочного пионера или комсомольца образца 50-х годов вызвали бы закономерное желание поставить этого парня к стенке. Ну или уж совсем немыслимо: вместо того, чтобы поехать на комсомольскую стройку или стать героями-летчиками, эти молодые люди лезут в горы и бессмысленно рискуют своими жизнями, как пижоны в фильме «Вертикаль», которые очень дурной пример показывают молодежи. Ради чего все эти риски? Просто ради собственных эгоистических амбиций? Дебютный фильм Станислава Говорухина с никому тогда еще не известным Владимиром Высоцким в главной роли был, казалось, обречен на провал. Но нет! Он вполне успешен в прокате. Высоцкий становится звездой, а строчки его песни — ключом к разгадке нового тренда:
Как Вечным огнем сверкает днем
Вершина изумрудным льдом,
Которую ты так и не покорил.
Вершина, которую не покорил, цель, которой не достиг, мечта, которая не сбылась, планы, которые не реализовались… Вот она, парадигма авантюрного бума, захватившего советскую песню в 70-е годы. Авантюристы выпивали, хулиганили, пели песни и ужасно всем нравились. Это были народные авантюристы Советского Союза. Зрители в кино ходили с блокнотами, чтобы списать слова: Высоцкого, Дербенева, Энтина, Окуджавы. Потому что люди хотели не только слушать эти песни — они хотели их петь дома хором.
«Не везет мне в смерти, повезет в любви…»
Ваше благородие, госпожа разлука,
Мне с тобою холодно, вот какая штука.
Письмецо в конверте погоди не рви...
Не везет мне в смерти —
повезет в любви!
Что уж такого в этой песне? У Окуджавы хороших текстов немало, у Шварца все в порядке с музыкой, но с этой песней какой-то особый случай. Конечно, причина в герое. «Я мзду не беру, мне за державу обидно». Павел Верещагин, профессиональный таможенник, которого сыграл Павел Луспекаев, произнес эту крылатую фразу, как оказалось, на десятилетия. Герой Луспекаева явно не вписывался в советский героический канон. Во-первых, он царский офицер. Не красный. И не белый. Сам по себе — а это еще опаснее, чем враг. Во-вторых, он человек глубоко пьющий. И вот ведь именно ему предстоит совершить самый красивый подвиг в фильме «Белое солнце пустыни». Герой получился таким живым и харизматичным не случайно: дело в том, что у таможенника Павла Верещагина был реальный прототип — офицер российской пограничной стражи Михаил Поспелов. Поспелов родился в 1884 году, учился в Тифлисском пехотном училище. Служил поначалу тихо-спокойно. И ему это крайне не нравилось. Авантюрная натура звала его к приключениям. А потому осенью 1910 года он добился зачисления в пограничную стражу, в 7-й округ, на среднеазиатскую границу. В 1913 году поручик Поспелов, отлично зарекомендовавший себя на новом месте, получает назначение в бригаду, которая охраняет границу с Персией и побережье Каспийского моря. Очень неспокойное место. Здесь постоянно действовали шайки контрабандистов, бандиты совершали набеги на туркменские поселения, захватывая девушек для продажи в рабство в Персии. Его уважали и боялись даже враги, давшие ему прозвище Красный Шайтан. Это прозвище не имело отношения к Красной армии (он в ней тогда еще не служил) — причиной стали его роскошные огненно-рыжие усы. Поспелов появлялся внезапно для контрабандистов в самых неожиданных местах, суеверные бандиты стали даже подозревать, что этот русский офицер владеет тайнами магии. В 1917 году, как и Верещагин, Поспелов превратил свой дом в маленькую крепость. Старый мир рушился — Российская империя ушла в прошлое, и наступило безвластие, при котором бандиты и контрабандисты стали действовать нагло, не опасаясь отпора. Ему самому предлагали уехать за границу, но это было не для него. «Я пограничник, и мое дело — охранять границу Отечества». И он охранял… собственный дом, обучив владению винтовкой, пулеметом и гранатами жену Софью.
В отличие от своего экранного двойника Красный Шайтан не погиб, а стал красным и в политическом смысле — вступил в ВКП(б) и был назначен командиром пограничного батальона большевистской России. До последних лет жизни Михаил Поспелов сохранял военную выправку, носил гимнастерку и пограничную фуражку. Он умер в 1962 году, не дожив восьми лет до выхода на экран «Белого солнца пустыни».
«Был я смел и удачлив, но счастья не знал…»
Я в весеннем лесу пил березовый сок,
С ненаглядной певуньей
в стогу ночевал.
Что любил не сберег, что имел потерял,
Был я смел и удачлив,
но счастья не знал…
И носило меня как осенний листок.
Я менял города и менял имена,
Надышался я пылью заморских дорог,
Где не пахли цветы, не блестела луна…
Так пел молодой и очень обаятельный вор, завербованный иностранным агентом во вражескую разведку. Нет, конечно, дома такие песни слушали — в магнитофонной записи, сами пели под гитару. Но чтоб вот так, прямо с экрана, в фильме «Судьба резидента»?! Правда, потом выяснится, что персонаж, которого играет Михаил Ножкин, не вор вовсе, а советский разведчик, работающий «под прикрытием». Но на этом никто фиксироваться не будет. «Я в весеннем лесу пил березовый сок» — это песня авантюриста, вне всякого сомнения. И написал ее тоже своего рода авантюрист — Евгений Агранович, поэт, журналист, сценарист, драматург, однокурсник по литинституту Когана, Кульчицкого, Галича…
Агранович — фронтовик. После войны работал журналистом. И однажды «погорел» на анекдоте про космополитизм, который рассказал в компании. Кто-то донес. Из газеты выгнали. И тогда он устроился на студию имени Горького — стал автором русского текста песен дублируемых картин. Сочинял и собственные песни. В 1954 году режиссер, который снимал детектив «Ночной патруль» с Марком Бернесом в главной роли, заказал ему песню. Но руководство киностудии знаменитую сегодня «Я в весеннем лесу пил березовый сок…» не приняло. Вместо Аграновича на эту работу пригласили Андрея Эшпая. Несмотря на то что песню в фильме исполнил сам Марк Бернес, песня Эшпая хитом не стала. А вот забракованная «Я в весеннем лесу» так и пошла гулять по квартирникам и тиражироваться магнитофонными записями.
Прошло 15 лет. Как-то съемочную группу режиссера Вениамина Дормана застал на Байкале дождь. Спрятались в нетопленой бане. Под рукой оказалась гитара. Одна из актрис спела «Я в весеннем лесу…». Дорман чуть ли не до потолка подпрыгнул: «Где взять слова? Кто автор? Это же идеальная песня для моего следующего фильма!» И услышал в ответ: «Не психуй. Автор перед тобой». И все посмотрели на сидящего рядом Евгения Аграновича.
«Чем дорожу, чем рискую на свете я — мигом одним, только мигом одним…»
Призрачно все в этом мире бушующем;
Есть только миг — за него и держись!
Есть только миг
между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь…
История фильма «Земля Санникова» и песенных шедевров Александра Зацепина и Леонида Дербенева, написанных для этой, в общем-то слабенькой кинокартины, описана много раз. Известно, что в роли Крестовского хотели поначалу снимать Высоцкого (и песни там должны были быть его, в том числе «Кони привередливые»). Но Высоцкий проштрафился — дал какое-то интервью «вражескому» радио не ко времени. Его заменили на Олега Даля — вполне адекватная замена. Даль приходил на площадку в нетрезвом состоянии. Артисты ругались с бездарным режиссером, на съемках царил бардак. Поначалу в роли каторжанина (его потом сыграл Юрий Назаров) должен был сниматься Сергей Шакуров. Конфликт с режиссером фильма Альбертом Мкртчяном зашкаливал. Артисты отбили телеграмму в дирекцию Мосфильма: «Сидим в говне на волчьих шкурах. Дворжецкий. Вицин. Даль. Шакуров».
В конце концов Шакуров из картины ушел со скандалом, насмерть рассорившись со «штрейкбрехерами» Далем и Дворжецким. При перезаписи забраковали пение Олега Даля — окончательный саундтрек для фильма записал Олег Анофриев… В итоге фильм, сценарий которого, кстати, написал Марк Захаров (говорят, даже не прочитав роман Владимира Обручева, по которому снимался фильм), остался в истории кино именно благодаря этим песням, которых могло и не быть. А песни оказались памятником людям, рисковавшим жизнью только лишь ради своей личной свободы. Они не кидались на амбразуру, чтобы остановить врага, они не ныряли на дно во имя спасения товарищей, не бросались в пламя, чтобы вывести детей из пожара. Их подвиг был эгоистичным и амбициозным. За него не давали медалей и орденов — напротив, заводили уголовные дела и выдвигали обвинения в преступлении. Был ли это все-таки подвиг? Судите сами, вот один из таких героев — Слава Курилов.
Сейчас мало кто помнит это имя, а в 70-х о нем говорили тихонько на кухнях — говорили с восторгом, надо признаться.
Его побег за «железный занавес» вошел в историю как один из самых дерзких. Три ночи и два дня невыездной ученый-океанолог, 28-летний Станислав Курилов, добирался вплавь через бушующие 7-метровые волны до берегов Филиппин, спрыгнув глухой ночью с советского круизного лайнера с символичным названием «Советский Союз».
Вместе со знакомым астрономом из числа пассажиров они «ради развлечения» определяли маршрут по звездам, а однажды Курилов сумел проникнуть в рубку и увидел координаты на карте. В ночь побега сильно штормило, но Курилов был рад — если обнаружат его пропажу, то не смогут послать за ним лодку. Прыгать пришлось в кромешной тьме с высоты 14 метров. Дальше почти трое суток без сна, еды и питья и даже без компаса, с одними лишь ластами, трубкой и маской. В конце концов, преодолев вплавь почти 100 км, он оказался на песчаном пляже филиппинского острова. Его нашли местные жители. Дальше была филиппинская тюрьма. После чего Курилова депортировали в Канаду. Пока он получал канадское гражданство, в СССР его заочно осудили на 10 лет за измену родине.
Народные авантюристы Советского Союза… Поющие авантюристы. Мы еще не рассказали о воре Жорже Милославском, который спел песню «Счастье вдруг в тишине постучалось в двери»… О Бременском музыканте Трубадуре — первом советском хиппи… Об Остапе Бендере, который пел голосом Валерия Золотухина и Андрея Миронова и уж точно был социально опасным субъектом. О них история впереди.