Выставки Игоря и Татьяны открывались одна за другой в один вечер, так что публика прямиком с проекта Новикова отправлялась на выставку Назаренко, логично продолжая поиск точки «входа-выхода» в теме коллективной травматической памяти. Их стоит смотреть парно, именно в таком порядке.
Первый проект «Exit» занял два этажа. Каждый зал — отдельная тотальная инсталляция, словно глава повести, которую мы читаем по визуальным образам. Первый зал задает основной вопрос: куда мы идем и зачем? Образ «прорисован» с помощью красных лестниц, вырастающих из пола и застревающих в потолке. Некоторые из них нависают над головами, другие упираются в стену, третьи нарисованы на стене — по ним взбираются вверх красные человечки. Они похожи одновременно на условные (дорожные) знаки и на авангардных героев с полотен Казимира Малевича. Это пиктограммы — «фантомы», которых Новиков придумал в 1980-х годах и с тех пор они «гуляют» по всем его работам. В первом зале «условные люди» стремятся вверх в поисках выхода. «Здесь есть связь с библейским сюжетом — это не только поиск, но и переход в другое состояние, если хотите, измерение. И это образ вечного движения: человек всегда куда-то стремится, иногда не ценя то, что имеет. Люди так устроены. Так было и в годы перестройки, и раньше. Сейчас самое время оглянуться назад, переосмыслить историю и понять ошибки», — говорит Игорь.
В следующем зале, превращенном в глухую русскую чащу (прообразом собирательного образа выступил Владимирский тракт, по которому в ХVIII веке везли преступников в сибирские остроги), условные люди ползут по земле. Тотальную инсталляцию дополняет видео с разными фрагментами истории за последние сто лет: от портрета Николая II до выступления Ельцина. «Так я иллюстрирую эксперимент, который происходит с нашим народом всю историю. Правители вечно ищут выход из русского леса, но выхода нет. Наше руководство вне зависимости от режима всегда экспериментирует, и всегда неудачно. 90% населения от этого страдает», — комментирует автор.
В следующем зале пиктограммы танцуют, пьют или лежат внутри картин. Новиков копирует произведения классиков — от Левитана до Рериха — и внедряет в них свои условные символы, наполняя хрестоматийные сюжеты новыми смыслами. Сто лет назад люди осмысляли действительность через созерцание окружающего мира, но сегодня этот метод уже не работает. Теперь мы мыслим символами, да и пейзажи прошлого и позапрошлого сильно изменились.
Второй этаж выставки продолжает заданный тон. Здесь мы встречаем тех же человечков, «вписанных» в различные классические и относительно новые сюжеты: от «Христоса в пустыне» Крамского до изображения «Рабочего и колхозницы», которых «фантомы» распиливают пополам. Самый говорящий зал наполнен инсталляцией «А я иду, шагаю по Москве». Здесь звучит одноименная песня. На полу — три стопки денег (высотой по пояс). Здесь около 3–5 миллионов евро (конечно, ненастоящих). Они установлены напротив масштабной картины, занимающей все стены и изображающей в темных красках Мавзолей и Красную площадь. Символы власти и советской системы здесь сталкиваются с главной ценностью современного капиталистического мира. Над ними (аккурат над выходом из зала) нависает условный дорожный знак «Занос». «Капитализм победил — сегодня всюду правят деньги! А знак заноса — это такой образ... О том, как заносят и выносят деньги...» — говорит Новиков.
В этой точке «выхода» стоит перенестись в соседний корпус, на выставку «Будущее в прошлом» Татьяны Назаренко, в тот самый момент, когда нас занесло. Здесь представлены работы с конца 1970-х до 2020 года, однако все они посвящены прошлому — эпохе перестройки и тому, что было «до». Центральной становится инсталляция «Фонтан славы» (2020), собранная из более ранних вещей, в объемный образ самых трудных лет. Перед нами люди — нищие, голодные и несчастные — выброшенные развалом СССР на обочину жизни. На возвышении (в центре «Фонтана славы»): девушка легкого поведения под руку с рабочим в шапке-ушанке, с бутылкой водки в кармане и лопатой в руках. Вокруг них — все бедствующее население страны: одни продают газеты, другие котиков или зелень, третьи — скупают золото, играют на баяне или просят милостыню. Портреты эпохи написаны на фанерах с подставками в натуральную величину. Зритель оказывается с ними лицом к лицу. Кажется, прошлое таким образом сталкивается с современностью и заставляет нас вспомнить все самое страшное, через что мы когда-то прошли. В соседних залах, наряду с «фанерными» героями, возникают портреты, выполненные из монтажной пены. Некоторые из них — вовсе и не портреты, а отдельные части тел (руки, ноги, туловище), распластанные на полу. Люди, разорванные историей.
Помимо этих бескомпромиссных образов представлен известный цикл «Фамильный альбом», который рассказывает очень личную историю семьи Татьяны через пожелтевшие письма, перенесенные на картины, живо написанные фото из архива или предметы быта, сложенные в инсталляции. Частная история семьи Назаренко превращается во всеобщую — ведь все, через что прошли родственники Татьяны (война, ссылки, сложности советского быта), испытали и другие семьи. В этой истории нет улыбающихся людей. В ней много горя и чувственности, которая сохранялась в людях, несмотря ни на что. Выставка Назаренко рисует беспощадную эпоху, травматическая память о которой преследует нас сегодняшних. История закольцевалась. Не случайным здесь становится работа, которой открывается выставка. Полотно изображает трех руководителей в пиджаках на фоне нарисованной простыни. Они по пояс завешаны настоящей грязной простынкой, на которой написано два слова: «Замена витрины». В общем, витрина меняется, а смысл — нет. И выхода, кажется, нет. Или он спрятан в чаще прошлого?