- До Каннского кинофестиваля остается несколько месяцев. Много ли наших кинематографистов стремятся на него попасть? Когда они начинают обращаться к вам?
- С начала ноября я начал получать ссылки. Режиссеры находят мой мейл и присылают свои фильмы. Те, кто меня знает, понимают, что это слишком рано. Если имя громкое, то есть риск, поскольку до Каннского фестиваля есть еще и Берлинский. Я объясняю: слишком рано, попытайтесь попасть на другие фестивали. Часто присылают бог знает что. Самое сложное, когда кинематографисты отправляют мне не готовое кино, а рабочий материал в расчете на то, что я им каким-то образом помогу его завершить.
- Они надеются на ваш совет сделать то, что придется по вкусу Каннскому фестивалю? Действительно, кто, если не вы, знает все тонкости отбора!
- Именно на это они и рассчитывают. Всегда отказываюсь от таких предложений. Я же не скрипт-доктор, не режиссер-доктор. Постоянно объясняю, что они должны отправить мне то, чему сами рады. Пока они не будут удовлетворены собственной работой, зачем мне ее отправлять? Мы готовы на Каннском кинофестивале смотреть рабочий материал, точнее, не совсем готовое кино, но только в конце марта и в апреле. Раньше это даже не обсуждается.
- Сколько примерно приходит к вам фильмов?
- В прошлом году Каннский кинофестиваль получил более 1800 полнометражных картин со всего мира. Десять лет назад - около 1 тысячи. Сколько из России? У меня нет точной цифры, но несколько десятков точно, 50-70.
- Это очень много.
- Конечно, много. Раньше люди задумывались, прежде чем отправить картину на Каннский фестиваль, потому что это стоило денег.
- За просмотр?
- Нет. Надо было отправлять кинокопии, весившие по 25 кг, делать субтитры хотя бы на английском языке. Все это было тяжело финансово. Сейчас заканчивают картину, находят соседа, готового кое-как сделать субтитры, но это для многих неважно. Человек нажимает на кнопку и тут же отправляет свой фильм. Все бесплатно. Люди думают: почему бы не попробовать? А десять лет назад задумывались, прежде чем сделать такой шаг. Поэтому и возникает огромный поток абсолютно ненужных для Каннского фестиваля фильмов и не только из России.
- В Берлине существует такса за просмотр.
- У нас тоже, порядка 100 евро. Но это никого не останавливает.
- На Каннском фестивале не забывают людей, которых открыли. Появился, допустим, Кантемир Балагов или Ксавье Долан, их ведут, обращают внимание на каждую новую работу. С одной стороны, это прекрасно, а с другой - не становится ли фестиваль заложником одних и тех же имен?
- Но мы ведь и открыли Балагова. В 2019-м году впервые на фестивале побывала Лариса Садилова. Все наши дебютанты не только из России, но из Грузии, Латвии и Украины, - это новые имена. То есть из пяти режиссеров бывшего Советского Союза только один Балагов уже бывал в Каннах, а четверо до этого не были. Из пяти имен - четыре новых.
- Каждый раз, когда объявляется программа, думаешь о том, что вот опять иконостас, опять сплошные мэтры.
- Ты не одна, кто так думает. Но если изучить статистику и посмотреть, кто уже был в конкурсе, а кто ни разу, то станет очевидно: есть доля людей, попадающих к нам впервые. Это не один из двадцати, а больше. В конкурс сразу не попадаешь. Джессика Хауснер в 2019 году с «Малышом Джо» впервые в нем оказалась, а до этого участвовала в программе «Особый взгляд». Если не ошибаюсь, она еще студенткой участвовала в конкурсе «Синефондасьон». Но и в основном конкурсе есть и дебюты. Например, «Сын Саула» Ласло Немеша. И дебют Содерберга 30 лет назад был в конкурсе. В нем почти всегда есть хотя бы одна дебютная лента. С другой стороны, раз многие считают Каннский фестиваль лучшим в мире, то неудивительно, что такие мэтры, как Ханеке, Скорсезе, Моретти, Альмодовар, по идее снимающие лучшие картины, оказываются именно на нем. Мы же не скажем Альмодовару: «Нет, мы тебя не берем, потому что ты очень часто участвуешь в фестивале». Кто, думаешь, из России за последние 30 лет чаще других участвовал в конкурсе Каннского кинофестиваля? Сокуров. Он снимает абсолютно некоммерческое кино, но является выдающимся режиссером. Почему мы должны ему отказывать, если его фильм на уровне фестиваля и может участвовать в нем наряду со Скорсезе и Лоучем? Потому что он был у нас много раз?
- Ходят разговоры, что после того, как его «Фауст» победил в Венеции, вы перестали его приглашать.
- Конечно, это не так! Звягинцев же получил сразу двух «Золотых львов» в Венеции, а потом приехал в Канны. Заметь, двух! Мы всегда смотрим фильмы Сокурова с большим ожиданием. Что касается его фильма про Лувр, там были проблемы с французским продюсером, поскольку картина еще и о Франции, и есть там щепитильный момент. Мы сейчас ждем новую картину Сокурова. Так что наш выбор абсолютно не связан с наградами другого фестиваля. Майк Ли, победивший в Венеции после того, как ему отказал в конкурсе директор Каннского фестиваля Тьерри Фремо, стал говорить, что Венецианский фестиваль самый лучший, а Каннский - так себе. Но пришло два года, и его картина без проблем вошла в наш конкурс. Мы не обижаемся на людей. А люди обижаются на Каннский фестиваль точно, но потом на него возвращаются.
Вспомни, как Сокуров не приехал в Канны представлять «Александру». Вместо этого отправился в Пятигорск на другой фестиваль. Знаешь ли еще какого-то режиссера, который не приехал бы на Каннский кинофестиваль вместе со своим фильмом, участвующим в конкурсе? Если бы мы обиделись на Сокурова, это было бы связано с «Александрой», а не его участием в Венецианском фестивале. Получил приз в Венеции — и хорошо. Помню, ночью, за день до показа «Александры», мы с ним разговаривали по телефону. На мой вопрос: «Александр Николаевич, почему вы не приезжаете?», был ответ: «Жоэль, я себя плохо чувствую».
- Существуют ли какие-то установки перед началом отбора?
- Установок нет. Я вообще ничего не отбираю, а даю рекомендации. Когда я рекомендую, то это для режиссера гарантия того, что его фильм посмотрит сам Тьерри Фремо. В 2019 году было две картины из России, а посмотрел я примерно 50. Мои рекомендации — это 5-7 картин из пятидесяти. Все, что было отобрано на Каннский фестиваль за последние 25 лет за одним исключением, не связано с тем, что это именно я рекомендовал. Просто выбор тех, кто принимает решение, совпадал с моими рекомендациями. Я не такой претенциозный. Думаю, они бы и без меня отобрали, но пока, то, что я рекомендую, соответствует тому, что они в конце концов выбирают, я работаю на этом фестивале. Когда меня спрашивают, смотрел ли я ту или иную картину, а я отвечаю: «Думаю, что она не для Каннского кинофестиваля», для очистки совести всегда добавляю: «Пожалуйста, отправьте фильм сами. Я не имею права сказать вам «нет». Это то, что я сказал в 2019 году Андрею Смирнову: «Прошу вас отправить фильм на фестиваль. Мое мнение — это только мое мнение». Кое-что отборщики смотрят сами, как это было с Ларисой Садиловой. Она самостоятельно отправила картину «Однажды в Трубчевске» на фестиваль, а я ее получил уже потом не от Ларисы, а от Каннского кинофестиваля. Посмотрел, дал свои комментарии. Но 99 процентов фильмов сначала смотрю я сам, поскольку их сначала отправляют мне или параллельно мне и в адрес фестиваля. Редко отправляют сразу на фестиваль, а я уже потом узнаю, что фестиваль что-то получил.
- Что можно сказать о наших фильмах, поступавших за последние пять лет?
- Мне кажется, что по качеству они становятся лучше, прежде всего, по техническим показателям. Если 10-15 лет назад я видел то, что мог сам снять, учитывая то, что я не умею снимать, то теперь к нам такие фильмы практически не поступают. С профессиональной точки зрения кинематографисты освоили профессию, умеют снимать, монтировать, ставить свет, записывать звук и музыку. Если говорить о чисто художественной стороне, а это прежде всего связано со сценариями, то тут иногда беда. И во Франции беда со сценариями. Это не только ваш кризис, но и мировой. Мы отказываемся от фильмов по двум причинам: если считаем, что это абсолютно не годится, и это может быть связано со сценарием, неумением режиссера его экранизировать, или же все хорошо, но не на уровне Каннского кинофестиваля. Получив 1800 фильмов, мы выбираем 80. То есть какая-то картина все-таки сделана лучше твоей. Все хорошо смотрится, но не до такой степени, чтобы попасть на Каннский фестиваль.
- Между фестивалями идет борьба за фильмы?
- За фильмы всегда бьются, но это связано не с конкурсом. В конкурс Каннского фестиваля хотят все. Когда Тьеррри Фремо считает, что фильм не на уровне конкурса, он может взять его в «Особый взгляд» или «Двухнедельник режиссеров», тогда начинается борьба. Часто она в нашу пользу, поскольку фестиваль тесно связан с кинорынком. В этом отношении лучше быть в Каннах, чем в Венеции или Локарно. А вот где лучше - в «Особом взгляде» в Каннах или в конкурсе в Венеции - вопрос. Но точно лучше быть в «Особом взгляде», чем в параллельной секции Венеции, поскольку наличие кинорынка на фестивале играет огромную роль.