Сергей Безруков: «Мы оторвались по полной»
Шукшин создал несколько произведений, которые были поставлены на сцене, — «До третьих петухов», «А поутру они проснулись», «Энергичные люди». Георгий Товстоногов поставил «Энергичных людей» в БДТ еще при жизни автора — 22 июня 1974 года. Через несколько месяцев не станет Василия Макаровича, а еще через сорок пять лет Сергей Безруков отважится представить свою версию «Энергичных людей» на сцене Губернского театра. О том, как вернуть современного зрителя в 1970-е, Безруков рассказал корреспонденту «МК».
— Почему решили взяться за постановку Шукшина?
— Люблю Шукшина с детства. Помню, дома был сборник его рассказов «Охота жить», и я зачитывался этой книжкой и повестью «До третьих петухов». Над ней я просто хохотал. Среди любимых произведений — роман «Я пришел дать вам волю» и, конечно, фильм «Калина красная», который я еще в детстве смотрел и могу пересматривать бесконечно, равно как и все картины Василия Макаровича, и роли самого Шукшина в кино. Его актерский образ и исполнение мне всегда очень импонировали. Так что для меня пройти мимо юбилея Шукшина было невозможно.
— А чем заинтересовали «Энергичные люди»?
— Это очень яркое произведение. Я придумал жанр караоке-спектакля, чтобы погрузить зрителя в эпоху 1970-х. Во многом это постановка о моих родителях, о том поколении советских людей, которые порой жили вопреки. История, конечно, о спекулянтах, но мне кажется, что автор сделал ее очень обаятельно и искренне, с какой-то жалостью к этим людям. Шукшин испытывает к ним некую симпатию. Спектакль показывает время, моду, эпоху и Советский Союз, который ушел безвозвратно. Впрочем, постановка не о системе, не о режиме, не об идеологии — это спектакль о советских людях, которые умели радоваться вопреки обстоятельствам, чего сейчас иногда не хватает.
— Вы что-то привнесли в спектакль из воспоминаний о собственном детстве?
— Все, что я вспомнил из детства, все, что висело на стене присутствует на сцене. Я еще выступил как сценограф и придумал аутентичную «трешку» 1970-х. Я сам жил в крохотной «двушке». Тем не менее представить себе трехкомнатную, богато обставленную квартиру могу. Все, что мы купили и собрали из того времени, — шифоньер, стенка, сервант, черно-белый телевизор, по которому у нас идет матч СССР–Канада, проигрыватель с модными тогда пластинками, — все это вы увидите на сцене. Даже запах духов «Красная Москва» можно почувствовать. Я лично из флакончика опрыскивал платья и пиджаки того времени, чтобы запах «Красной Москвы» стоял в гостиной. Даже обувь мы подобрали с большими каблуками, напоминающими котурны. У зрителей есть возможность примерить обувь и одежду того времени в фойе. Гарнитур «Рамона», который присутствует в пьесе Василия Макаровича, я восстановил, чтобы создать ощущение погружения в эпоху. В фойе театра находится инсталляция города и деревни, объединяющая кабинет Василия Макаровича и его комнату в Сростках. Там его малая родина, там течет могучая река Катунь, там жила его мама. А с другой стороны — город с кухней и гостиной 70-х.
— Насколько вы трансформировали шукшинский текст?
— Я полностью сохранил текст автора, все его ремарки, которые звучат в спектакле: «сказал сквозь зубы», «постучал бережно казанком». Никто же не знает, что значит «казанком», а это означает — фалангой пальцев. Когда на сцене Брюхатый стучит кулаком, автор его поправляет: «бережно казанком», показывая на экран, где изображена фаланга пальцев, и объясняет, что значит стучать казанком. Вот эти ремарки я оставляю, чтобы Василий Макарович присутствовал на сцене постоянно. Следуя формату караоке-спектакля, хиты 70-х строчками идут на экране, чтобы могли подпевать те, кто из старших их забыл, и молодежь, которая просто не знает.
— Вы отталкивались от первой постановки «Энергичных людей» в БДТ?
— В 1974 году спектакль Товстоногова «Энергичные люди» был прорывом. Впрочем, существовали и запреты. Показывать буйную пьянку на сцене не дозволялось, поэтому выпивка присутствовала в спектакле очень скромно. Мы же оторвались по полной. Я еще помню по детству, как могли гулять наши отцы, доставая дефицитный товар из-под полы. Джинсы, икра в баночках приобретались с переплатой, и это был праздник. И Новый год был настоящим праздником. Люди радовались мелочам, и мы на сцене показываем это очень эффектно. В наших «Энергичных людях» присутствуют элементы комедии дель арте. Мой ход — сделать это ярко. Даже имена персонажей — в той же традиции дель арте. У них нет имен — Брюхатый, Лысый, Чернявый, Курносый. Перед нами своеобразные маски. Мне хотелось, чтобы ребята были на сцене заводными, но при этом не уходили от той самой правды, которая у Василия Макаровича была. Важно было даже в самых смешных и трагифарсовых ситуациях сохранить драматическую интонацию ностальгии.
— Да это ведь очень по-шукшински?
— Именно! Ощущение тихой грусти, когда герои вдруг заговорили о том, что в жизни не хватает любви и понимания. Для меня было важно, что в спектакле при всей его буффонадной игре, когда гомерически смешно, есть сцены, пробивающие до слез. Сбросив маски, персонажи оказываются живыми людьми с искренней болью, грустью и тоской. Так что наш спектакль — не просто развлечение. Можно смешить зрителя, но в то же время вести с ним серьезный диалог, заставлять задуматься о главном.
— Жаль, что Шукшин так и ничего не поставил в театре.
— Я думаю, это было несправедливо. Шукшин — великий русский писатель. Как режиссер он понимал, что в кино самое важное — литературный сценарий, и уделял ему особое внимание. Я и сам убеждаюсь в этом постоянно. Редко, когда хороший фильм получается без качественного сценария. Я очень жалею, что ему так и не удалось воплотить свой потрясающий замысел о Степане Разине, за который он бился с чиновниками, но они так и не разрешили его снять. Заветная мечта Шукшина не воплотилась. Роман-то «Я пришел дать вам волю» потрясающий.
— Шукшина можно назвать народным персонажем?
— Василий Макарович — это такая русская душа! В нем воплотился яркий образ русского человека — страстного, с подлинной глубиной, присущей русскому характеру. Помимо страстей человеческих по Достоевскому, это и боль за Родину без всякого пафоса, лозунгов и популизма, набивших оскомину. У него все искренне, по-настоящему, как у Есенина и Высоцкого. Так что когда говорят: «Как можно любить Родину?» — отвечаю: читайте Шукшина и все поймете.
Павел Акимкин: «Шукшин останавливает время»
Спектакль «Рассказы Шукшина», поставленный в 2008 году латвийским режиссером Алвисом Херманисом в Театре Наций, стал настоящим событием. Критики отмечали и блистательную игру актеров, прежде всего Евгения Миронова и Чулпан Хаматовой, и оригинальность постановки, и музыкальное решение, за которое отвечал актер и музыкант Павел Акимкин. «Ему удалось фольклорную основу сделать самостоятельным участником спектакля», — писала наша газета. Кстати, в 2010 году Павел получил премию «МК» «За лучшее музыкальное оформление» как раз «Рассказов Шукшина». Какую роль знакомство с творчеством писателя сыграло в жизни молодого артиста, он рассказал корреспонденту «Московского комсомольца».
— Когда вы впервые прочли Шукшина?
— У меня дома был черный трехтомник, который, мне кажется, есть у всех, как посуда. В школьные годы отец говорил, что это гениально, интересно и тебе надо это обязательно прочитать. Что-то я прочел, но не запомнил. Тогда меня это не увлекло. Так что мне стыдно, но по-настоящему я прочел Шукшина, когда мы начали ставить спектакль.
— И что больше всего покорило?
— Удивительный язык, потому что он, с одной стороны, непростой, а с другой — очень понятный. Это не какие-то безумные литературные изыски. Шукшин в одном предложении может описать ситуацию, которую ты не просто понимаешь, а чувствуешь. А еще в его рассказах чувствуется безумная любовь к своей родине. Понятно, что для Шукшина это Алтай, но в нем олицетворяется любовь ко всему русскому народу. Такое переживание свойственно всякому человеку, особенно если он делает что-то своими руками, а не занимается лишь интеллектуальным трудом. Через историю самых обычных людей, которых никто не знал и, может быть, никогда не узнал бы, Шукшин выражал свою любовь.
— Насколько сложно было воплотить шукшинских персонажей на сцене?
— Я не помню, чтобы это было сложно. Скорее, безумно интересно, и сам подход режиссера Алвиса Херманиса оказался очень оригинальным, поскольку он поставил нас в такие рамки, когда нужно было отказаться от привычных приемов, оставаться в статике, сидя на лавочке, и через это донести какую-то историю. Когда у тебя нет никаких выразительных средств, кроме тебя самого, нет возможности прыгать, бегать, что-то физически выражать, остается одно — просто доносить текст. Главные роли в «Рассказах Шукшина» — у Евгения Миронова и Чулпан Хаматовой. Они с неожиданной стороны посмотрели на саму суть актерского мастерства. Шукшин в решении Алвиса подобен аутентичной музыке, которая звучит контрапунктом и позволяет современному человеку погрузиться в атмосферу того времени.
— Какую задачу ставил перед вами режиссер?
— Алвис хотел, чтобы мы любили тех реальных людей, лица которых подобно картинам находились за нами. Это была его основная установка. Он говорил: «Вам ничего не надо делать. Просто любите их и все».
— А тяжело было полюбить этих героев?
— Полюбить всегда сложно, это какая-то внезапная и необъяснимая штука. Надо проникнуться, понять что-то. Нужны долгие месяцы репетиций. Шукшинские герои по-детски наивны, хотя думают, что хитры. Сначала относишься к ним как к детям, а потом понимаешь, что они, быть может, намного умнее и честнее тебя, и в этот момент происходит такое соединение и приходит любовь.
— Насколько все это и про наши дни?
— Это про все дни. Шукшин — абсолютно аполитичный автор, и он не влезает ни в какое социальное устройство, а пытается понять мотивы обычных людей, внезапно задумывающихся о тех вещах, которые нам в современной гонке непонятны. Мы стремимся заработать деньги, пытаемся все время что-то урвать. А Шукшин как будто останавливает время, и ты вдруг думаешь: «Ой, правда! И я испытывал любовь, и я был в печали». Наш спектакль пользуется большой популярностью, потому что мы вместе с Шукшиным вспоминаем о вечных ценностях.