Когда-то она появлялась в Сочи с милой собачкой. Хлопотно было, не на всякий показ пройдешь, зато сразу привлекала к себе всеобщее внимание. Камеры были нацелены только на даму с собачкой. Германика — мастерица пиара и провокаций.
После премьеры вела себя как капризный и нахальный ребенок, хотя ей уже 35 и скоро станет трижды матерью. Фильм поставлен не по одноименному роману Алексея Варламова, совсем по другому литературному первоисточнику — по сценарию Юрия Арабова. Сама Валерия призналась, что давно не испытывает влияния литературы. Так что роман Варламова тут ни при чем, и ее «Мысленный волк» — совсем другая история.
— У меня нет сомнения в том, что волк ходит за каждым человеком. Я давно изучаю богословскую литературу, лет девять. Услышала от сестры историю о том, как она шла по дороге, а за ней шел волк, — рассказала Германика.
Так появился фильм, совсем не похожий на то, что она делал прежде, — уже хорошо. В картине увидели хоррор, но Германика заявила: «Жанр хоррора мне вообще неинтересен». В общем, мы оказались в сумрачном лесу, снятом в Карелии, в царстве женщин, которых преследует волк. Существо это странное — не вполне волк, хотя Юлия Высоцкая — точно волчица, причем матерая. А главный волк тут Анубис, родом из древнеегипетских погребальных ритуалов. Наверное, поэтому в начале фильма нам показывают омовение мужского тела, но вопросы остаются. Германика на них не отвечает, считает, что все зрители были пьяные. На аллюзии с Красной Шапочкой отвечала: «Меньше надо пить».
Юлия Высоцкая, редко работающая с кем-то, кроме своего мужа Андрея Кончаловского, согласилась сыграть мать и волчицу. У нее раскосые глаза, накладные ресницы, непривычно скуластое лицо, словно она дочь степей. Мать, дочь и ее сын, а на самом деле девочка, сыгравшая мальчика, идут по ночному и страшному лесу. Всюду им видится волк. Мать — Высоцкая — периодически убегает в глубь леса и возвращается. В сущности, мальчики и девочки мало чем отличаются. Как скажет героиня Высоцкой: «У одних ключик, у других замочек». Какая вам разница, кто перед вами.
Фильм Гай Германика закончила за пару дней до первого показа, он совсем свеженький, если не сказать сырой. И сама готова его переснять, да поздно: Юлия Высоцкая уже занята другим. А что касается мужчин, то дело с ними, по словам режиссера, обстоит так:
— У меня во всех фильмах мужчины какие-то ничтожные. Может, на уровне подсознания что-то есть.
Волк в системе ее образов может быть языческим существом, собакой, даже прекрасным ангелом. Почти как у Ян Гэ в ее «Троице», где все непонятно почему. «Ищу себя, как Ян Гэ», — недобро пошутила Германика по поводу наступающей ей на пятки китаянки Ян Гэ, представлявшей на фестивале самовлюбленный фильм с потугами на религиозность.
Впервые Германика сама себе хозяйка, продюсер, создала свою студию.
— И как вам?
— Нормально. Мне хорошо и вольготно в этом.
Теперь возрастные продюсеры, еще недавно испытывающие страх и трепет в ее присутствии, гонявшиеся за ней, угомонятся. Да и взрослеет Германика на глазах, сколько бы ни старалась казаться плохой девочкой. Пришло время читать сказки детям. Даже рассказала какие: русские народные, сказки народов Севера, а также Маршака с Чуковским, все книжки, сохранившиеся со времен собственного детства.
Александр Лунгин — сын Павла Лунгина — представил «Большую поэзию» о низком. Снимал параллельно с отцом, когда тот работал над «Братством», пытаясь рассказать правду об афганской войне. Герои Лунгина-сына тоже прошли войну. Они из Луганска. На вопрос «МК», как они с отцом взаимодействовали, Александр Лунгин ответил: «Я писал сценарий «Братства». Можно, наверное, проследить его влияние на наш сценарий, но больше никаких пересечений не было. Отец, правда, помог получить деньги от Министерства культуры».
Но совпадения очевидны. Один из героев «Большой поэзии» произносит монолог (придуманный, не основанный на реальных событиях) о награде за несуществующий подвиг в Афганистане. Два молодых инкассатора, прошедших войну, пишут стихи. Один талантлив, а другой нет. Стихотворение первого «Леха я или не Леха?» выдает за свое второй. Еще одна подмена. Поэтическая составляющая пришла из другого сценария, написанного десять лет назад, и там речь шла о войне в Таджикистане. Лунгин стихов не пишет, даже недолюбливает их. Но в поэзии — сила фильма, в войне — его слабость. Парни воевали на востоке Украины, хотя это, по словам режиссера, не история про войну на Украине: «Чтобы рассказать нашу историю, подошла бы любая война. Герои могли бы служить в Сирии. Это ничего бы не изменило. Самурайская культура стала путеводной в этой истории». Лунгин растолковал: «Эта страна принадлежит ЧОПам. Мы смотрим на них как на людей в форме, и они кажутся нам одинаковыми, а это не так. Там сложная иерархия. Наверху расположены гэбэшные ЧОПы, под ними милицейские. У них плохие отношения. Наши — армейские, самые низшие, они охраняют гастрономы. Что может скрываться за людьми в камуфляже? Нам кажется, что они ватники, и все, но это не так». Что же касается главного героя, Виктора, то все относятся к нему как к жертве войны, а он, по словам режиссера, ее господин, ее лорд.
У Александра Кузнецова — три картины в конкурсе фестиваля. Но он удивился, что его считают самым востребованным артистом: «Это просто хайп, который может с каждым произойти и закончиться. Я трудно выбираю сценарии. Главное, чтобы герой был производным моих внутренних качеств. Это должен быть конкретный, жесткий, смелый человек, но при этом сентиментальный».
Снимали на окраине Москвы, в Некрасовке, около мусорного терминала. Колорита добавили петушиные бои, куда ходят герои в поисках драйва. Боевые птицы, смотрящие с экрана дремотным, отсутствующим глазом, словно лишены жизни. На площадку вызывали ветеринара, чтобы сделал усыпляющий укол и привел птицу в нужное состояние. Но достаточно было закрыть петуху глаза, чтобы он впал в ступор. Закончится все банально и бессмысленно. Кровью. Поэзия никого не спасла — ни режиссера, ни его героев.