Павел Костомаров — талантливый оператор, работавший на документальных картинах Сергея Лозницы, «Прогулке» Алексея Учителя, «Дикий, дикий пляж. Жар нежных» погибшего в ЦАР Александра Расторгуева, «Мой друг Борис Немцов» Зоси Родкевич. Он отмечен на Берлинале «Серебряным медведем» за «Как я провел этим летом» Алексея Попогребского. С Антуаном Каттеном сделал как режиссер документальные фильмы «Мать», «Трансформатор», «Мирная жизнь», а потом был документальный проект «Срок» с Александром Расторгуевым и Алексеем Пивоваровым, сопровождавшийся в 2012 году допросами и обысками. В игровой режиссуре Павел дебютировал в сериале. В телепроекте «Чернобыль 2. Зона отчуждения», снятом частично в США, работал с американскими актерами. В «Эпидемии» он снял отечественных звезд: Кирилла Кяро, Викторию Исакову, Александра Робака, Марьяну Спивак, Юрия Кузнецова. И картине не хватило того, чего мы вправе ожидать от чуткого документалиста, — предельной достоверности.
На Москву надвигается эпидемия, способная поглотить все живое. Смертельный вирус превращает людей в зомби. Те, кто уцелел, пытаются спастись. Сергей в компании возлюбленной, ее сына-аутиста, бывшей жены и собственного маленького ребенка, отца и друга с семьей пытается поскорее покинуть пределы Московской области, чтобы отсидеться в Карелии, где у отца есть скромное жилище. Но от глобальной катастрофы так просто не уйдешь. В итоге выживут юные — мальчик-аутист и девочка-алкоголичка. Сценарист Роман Кантор стремился к тому, чтобы зритель мог представить героев своими соседями, знакомыми, родственниками, а каждый персонаж являл бы собой архетип современного русского человека.
Снимали, по словам оператора Давида Хайзникова, на задворках Москвы — в странном районе неподалеку от Внукова. Вдохновило ядовитое желтое небо в отражении гигантских теплиц, где выращивают овощи для столицы. Зловеще и страшно, на улицах орудуют мародеры, не ведающие сомнений. Для них человеческая жизнь как пыль. В какие-то моменты становится жутко, но все настолько наскоро сделано, детально не проработано, что хочется спросить продюсеров — а их легион, — почему режиссер, способный на гораздо большее, поставлен в такие условия.
Павел Костомаров вспоминает, как после проекта «Чернобыль», который был интересным, но тяжелым, ему предложили на выбор пять сценариев: «Я выбрал тот, что основан на романе Яны Вагнер. Мне он показался наиболее психологичным, это не просто каскад погонь и трюков. В нем было больше предпосылок к самому ценному — психологическим тонкостям взаимоотношений людей, проговоренных не только словами, но тем, что трудно ими выразить. Для меня эта история — эзопов язык, метафоричность. В них все то, что происходит со страной. Я вижу много параллелей между эпидемией, которая бушует в фильме, и эпидемией, которая не так ярко выражена, но накрыла всех нас довольно давно. Это и обычное желание интеллигенции куда-нибудь уехать и переждать. Я впервые начинал вести игровой проект с нуля. Был кастинг и утверждение актеров, а не данность, которая с предыдущего сезона кем-то другим сформировалась».
На вопрос «МК», для чего, собственно, опытному документалисту понадобились звезды, почему он не остановил свой выбор на новых лицах — и тогда эффект был бы сильнее, — Костомаров ответил: «Вы говорите, что я должен был бы сделать, но не сделал. Я не обязан делать то, что вы мне говорите. Часть актеров выбирали продюсеры. Некоторые утверждались без проб. Но с актерами, которых выбирал сам, я был счастлив работать, потому что они сильные. Наверное, поэтому они и считаются звездами».
А дальше уже началась катастрофа. Продюсер Валерий Федорович тему развил: «Трудно найти возрастных актеров за 30–35 лет и при этом не звезд. Если вы скажете нашим кастинг-директорам, где они, мы с удовольствием их будем использовать». Странно слышать подобные высказывания от кинематографистов. Да хотя бы в Ярославль поезжайте, потом и поговорим. Удивительно, что Костомаров повторил эту нелепицу: «Если тебе 40 лет и ты не звезда, значит, что-то не так».
Молодое поколение, воспитанное совсем на других фильмах, усмотрело в «Эпидемии» параллели с «Властелином колец». И тут Павел Костомаров сделал признание: «Я не читал и не смотрел «Властелина колец». Интересно, как люди встраивают фильм в свою картину мира. Проблема XXI века в том, что, чего бы ты ни снял, все равно окажется, что у кого-то спер».
В конкурсной картине «Моя жизнь на втором курсе» иранского режиссера Расула Садрамели, начинавшего карьеру в 17-летнем возрасте в качестве журналиста, изучавшего социологию во французском университете, две подруги-студентки едут на экскурсию в другой город, и одна из них впадает в кому. Теперь красавица Махтаб должна сделать выбор между верностью подруге и тем, что ее манит. Она выберет верность, отказавшись от любви. И предмет ее воздыханий, попав под очарование Махтаб, продолжит заботиться о своей невесте в коме. Главную роль сыграла 22-летняя студентка Тегеранского института искусств Соха Ниасти. Картина — и ее дебют, и дебют исполнительницы роли девушки в коме. Их выбрали из 900 претенденток. Все фильмы Расула Садрамели о девушках: «Им непросто живется в нашей стране. Мы живем под санкциями последние 40 лет. Такая война тяжелее той, когда падают бомбы. 80 миллионов человек находятся под тяжелым давлением. Они мучаются от санкций».
На вопрос «МК», почему же герои иранских фильмов, как и сами режиссеры, остаются свободными людьми, Расул ответил: «У нас нет семьи, где бы не было поэта. В каждой из них есть как минимум один любитель кино. Вся страна в этом участвует. Экономическое положение плачевное. Нам никто не помогает, потому что это не позволено. Так что мне трудно рассуждать о счастье».
Любопытно, что и в «Импровизаторах» японского режиссера Сабу героиня тоже в коме и трепетный молодой человек совершает добрые дела, чтобы спасти ее. По словам режиссера, каждый персонаж символизирует ту или иную форму любви, а если человек не вкусил ее, то и не жил. Но у него есть шанс постичь любовь с приходом смерти.