Власть, распоряжающаяся соответственно этими самыми медальками, орденами и прочими парадными подвесками, всегда будто бы отрывала от сердца последнее, когда выписывала Алле Пугачевой свои «госнаграды». Было ли это звание «Народной артистки», с которым дотянули до последнего дня СССР, или вот эти пресловутые степени «за заслуги». Потому что, уж если обозреть список всевозможных «отмеченных» да «помеченных», то компания, там, конечно, подчас вырисовывается настолько мутноватая и подозрительная, что мама не горюй. А тут, миль пардон, все-таки Алла Пугачева. Сама!
За 20 лет три степени кое-как наскребли – и действительно, казалось, будто отрывают каждый раз от сердца последнюю краюху черного хлеба. И вот, когда уже все приготовились, даже не сомневались ни на йоту, что Наше Всё будет, наконец, официально признано, окончательно и бесповоротно, полным кавалером всех четырех «заслуг перед отечеством» (потому что, уж, если не она - буду, извините, назойлив - то кто?), в наэлектризованном и напряженном воздухе повисла томная пауза. Поначалу думали: театральная. Мол, с утра 15 апреля, в Аллый день календаря, сухонькая телеграммка, а к вечерку – в той же программке «Время» - указик. Шиш!
Спустя два дня на концерте, превратившемся в сенсацию еще задолго до премьеры, этот шиш, собственно, и материализовался - помимо смачного жеста самой Артистки, показанным со сцены, еще и в очень выразительной графической форме на огромном экране во время исполнения песни «Вольная». Исполнения, надо заметить, крайне экспрессивного, эмоционального, мощного, не оставлявшего камня на камне от страшилок о «безголосье», якобы давно настигшем Пугачеву.
Этих камней на камнях она по ходу концерта сокрушила на целую каменоломню, что, впрочем, после посещения репетиции за пару дней до ивента было уже очевидно и предсказуемо, как и сообщал «МК».
Подлечила она голос. Даже вылечила. Назло врагам и кликушам. И блистала им во всей живой и животрепещущей его красе... Насколько это, конечно, позволял естественный фактор времени, который не щадит и не щадил никого - ни Пугачеву, ни Барбру Стрейзанд, ни Сару Брайтман, ни ушедших уже Шарля Азнавура, Монтсеррат Кабалье и т.д.
Но вернемся к фиге. «Ты упрешься в двери, заходи скорее в камеру хранения остатков нашей любви, наших обид. Я на грани победы, я на грани везенья, на ячейке наш наклеен портрет. Набери, если помнишь мой день рождения, и возьмешь внутри документ. Вот, твоя вольная, подписанная вольная (тут как-раз и пронеслась фига по экрану, - прим. А.Г.). А судьба двуствольная разгоняет облака, чтобы я летела вольная, свободная да вольная, чтобы, к счастью, произвольная дорога была легка....»
Извиняюсь за длинную цитату, но она стоит того. Гениально! Будто подгадала Алла всю катавасию. Зная эзоповы склонности в ее творчестве и натуре, так и хочется провести параллели между песней «Вольная» и конкретной ситуацией. Хотя, конечно, это всего лишь мой авторский домысел. Потому что песня, конечно, готовилась заранее, она гораздо объемнее и глубже - смыслово, содержательно, философски, - чем все это душное ерзанье с орденочками. Но надо ж такому случиться, надо ж так было сложиться…
«Она – феномен свободы. Единственный человек, который делал и делает то,что хочет, и поет, что хочет. Не боится быть смешной и не спела ни одной «партийной» песни», - очень верно подметил один из участников пугачевских «бдений» последних дней на моем аккаунте в соцсети. Возможно, именно в этом и «порылась собака», как говорится?..
С очень угрюмыми лицами, будто не на концерт великой Примадонны, а на заседание по семье или пенсионной реформе, на свои места в ВИП-партере прошествовали одна за другой Валентина Матвиенко и Светлана Медведева. Муж последней, наш премьер, выступал в этот день с отчетом в Думе, и Жириновский их там всех как-раз отчитывал именно за «угрюмые лица»... Системное это, возможно? Или госдамы в данном случае были угрюмы, просто испытывая конфуз?
Сама Алла, впрочем, много лет назад отвечая на вопрос о званиях и наградах, бесстрастно заметила: «Знаете, Галина Сергеевна Уланова (великая балерина — Авт.) говорила: звание – это имя. Если это имя и любовь народа есть, то – это самое высокое звание».
Аплодисменты.
***
Именно это высокое звание – любовь народа – было в очередной раз подтверждено всем ходом событий, развернувшихся в Кремле и на подступах к нему 17 апреля. Выметенные перекупщиками билеты из театральных касс еще в первые часы продажи в декабре всплывали все это время в интернете т.н. «волнами» - третьей, четвертой, пятой – по тем самым «несусветным» накрученным в несколько, а то и десятки раз ценам. Поставленный рекорд «свободного рынка», отражающего, стало быть, востребованность «продукта», – 1 млн. руб. Ну-ка, за кого еще из облизанных сверху «народных» и прочих «кавалеров» попросят такие деньги? И главное – дадут ли?
В 19:20, когда в Кремле прозвучал первый аккорд вступления: «Я сегодня, возможно, молчания завет нарушу…», во всем рунете оставался только один билет за 500 тысяч. Не знаю уж, удалось ли счастливому обладателю сей реликвии сбагрить ее кому-нибудь? Но на пятачке у Манежа возле Кутафьей башни, через которую и пролегала народная тропа к песенной святыне, последним отчаявшимся найти лишний билетик даже самые сердобольные из спекулянтов предлагали насест под потолком на галерке «всего за 100 тысяч», сторговывались до 50-ти. Кто-то чертыхался, а кто-то и раскошеливался…
Аплодисменты начались еще до открытия занавеса, взорвались овацией и «вставшим» залом на первом пришествии на сцену Пугачевой, продолжались по нарастающей с каждой песней – и старой, и новой, и завершились скандированиями и здравицами в финале под игривое прощание Примадонны: «Ну, теперь уже встретимся на 80-летии!».
По людям, собравшимся на праздник (без учета ВИП-партера из звезд, деятелей культуры, госдеятелей, чиновников, бизнесменов, всяческих жен и просто важных людей), нельзя было сказать, что к Алле пришли «исключительно толстосумы», как волновались записные «ревнители» социальной справедливости и равенства. То ли толстосумы маскировались под «простой народ» люрексовыми прикидами из окраинных ТРЦ, то ли «простой народ» как-то исхитрился и все-таки пробрался к своей любимице, несмотря ни на какие спекулянтские подлости и рогатки…
«Еще, еще, Аллааа!», - не хотел расходиться забитый до отказа, до последних куриных насестов под крышей на галерке, шеститысячный зал. И есть подозрение, что благодарные и восторженные люди хотели «продолжения банкета» не потому, что «уплочены деньжищи-то какие». Их не отпускала та самая легендарная, вековая, волшебная магия (она же проникновенность, сопричастность, очарование, обаяние, харизма, мощь, величие и пр. и др.) Женщины, которая поет.
***
«Есть вокалисты, очень много хороших вокалистов сейчас. Есть певицы и очень хорошие певицы. А я не вокалист и не певица, я – женщина, которая поет», - говорит о себе г-жа Пугачева. Это – не фигура речи и не кокетливая поза. Это – сермяжная суть. Вокалистка? Да, блестящая. Певица? Феноменальная. Но это еще не все. Потому что вокалистка просто исполнит, певица просто споет, а Женщина, которая поет, расскажет свои истории, поделится взглядом на жизнь, наблюдениями, даст совет, научит уму-разуму, подарит надежду, нарисует, как художник, картинку жизни, в которую заставит поверить каждого… Она поет то, о чем чувствует и думает именно эта Женщина. Это другой космос, другая ипостась…
Что рассказала нам Алла, какие картинки жизни нарисовала в этот раз, в своем исповедальном (а у нее все и всегда исповедально) «Постскриптуме»? Она условно поделила концерт на три части. («Мне нравится трехчастная форма», - призналась за кулисами). «Монологи», «Святая грешница», «О любви» - все, из чего она как-бы скроена, соткана, чем живет, о чем думает, размышляет, к чему стремится и чем хочет поделиться с близкими ей людьми – ее зрителями. «Такие «Рождественские встречи», но уже для себя», - обобщила концепцию. Причем, эта исповедальность имеет все оттенки радуги – от темных и грустных до самых ярких, радостных и разудалых.
Конечно, все условно - части, главки, заголовки. Поскольку в монологах - много о любви, страстях и искушениях. А святость грешницы – философский антагонизм, в котором клокочет буря страстей, те же исповедальные монологи о жизни, любви, верности, предательстве, преодолении, борьбе. А, когда «просто» о любви, то и там о том же, только еще сосредоточеннее, до исступления страстно, пронзительно и сжато.
«Как больно крылья пришивать мне вновь» («Анестезия»). «Поживи в моей шкуре, а потом уж учи меня жить, кого гнать мне из суи, а кого мне любить» («Шкура»). «Даже если жизнь бьет по голове, ты не дрейфуй, будь всегда на коне, следуй за сердцем, только вперед, а там уж, как повезет» («На коне»). «Вся наша жизнь, словно бал лицемерия,.. здесь предательство чаще доверия,.. жить в мире королей и слуг, фальшивых поцелуев и разлук» («Жизнь напоказ»). «На землю выпала роса, на вид обычная вода, а это – чья-нибудь слеза». «Мой друг, дело не в возрасте, а в нежности рук и теплоте голоса…»
И кто сказал, что Пугачева «исписалась» или «испелась»? Премьерные произведения для «Постскриптума», новые песни только расцветили планку давно любимых и признанных Аллиных шедевров россыпью дополнительных жемчужин и бриллиантов. Добавив к ним еще и зримой, слышимой, четко читаемой и артикулируемой актуальности.
«Алла всегда мыслит большим масштабом», - делился с «МК» ощущениями за несколько дней до премьеры Александр Левшин, бывший гитарист «Рецитала», давно подавшийся на «вольные хлеба», но, как оказалось, внимательно и трепетно следящий за всем, что делает его былая «патронша». Размышлял о грядущей премьере: «Она будет вещать, а не петь, намекать эзоповским способом, как обустроить мироздание, чтобы была гармония, а иначе ей нет смысла просто песни петь, у нее масштаб другой. Поэтому эти резкие тексты: «Поживи в моей шкуре, поживи в моей коже»… Спросил у Резника: «Ты написал?». Он говорит: «Упаси Господь! Какой-то поэт написал». Он в шоке, он с ней помирился, но он не знает, кто это. Я спрашиваю: «Ты узнаешь Аллу?». «Это – другой человек, - ответил он. - но я ее люблю». Никто не ожидал, что Алла вырвется из стандарта».
Как в воду глядел, хитрый мудрец! В своем «Постскриптуме» Пугачева не то что вырвалась из стандарта, а пустилась в зажигательное лимбо со смыслами, месседжами, стейтментами, музыкальными и поэтическими «вкусняшками», перекидывая этими новыми виршами ажурный мостик к своим каноническим «золотым временам» той Женщины, которая поет. Видимо, поэтому, вопреки возможным ожиданиям, крайне избирательно подошла к «старым добрым хитам», взяла только те, что ложились в канву и драматургию нового спектакля – «Не делайте мне больно, господа», «Звезда», «Свеча горела на столе», «Монолог», «Святая ложь», «КрУгом голова»…
Когда пришла очередь «Любви похожей на сон», зал присоединился к бэк-вокалисткам и мощным хором стоически тянул песню до финального аккорда, услаждая слух не только Примадонны, но и композитора Игоря Крутого, оказавшегося в крайне селективном списке «избранного», как и поэта Михаила Гуцериева, чья песня «Тянет сердце руки» погрузила зрителей в трепетную нирвану: «Не дано любить жрецу, очень сложно мудрецу обрести любовь, которой нет…».
К 60 процентам новых песен добавилась еще половина собственно пугачевского авторства, включая величайшее из ее произведений «Женщина, которая поет», и к которой Алла долго не подступалась, даже боялась подступиться, поскольку, как уже известно, выуживала свой уникальный голос (хотя не исполнительница и не певица) из раскапризничавшегося пищевода.
***
Все произошедшее в Кремле 17 апреля было чем угодно, только не замшелым юбилеем народной артистки. Была премьера фантастического нового шоу – по самому высокому стандарту: сценография, машинерия, видеоарт, великолепная труппа танцующих артистов с подлинными мюзикл-номерами, а не банальная подтанцовка, многоплановая режиссура, выверенная и глубокая драматургия, а на вершине всего – главное роскошество в виде АБП. Впервые за 10 лет с грандиозной авторской программой! Чуть реже, чем до недавнего времени практиковала Мадонна, но содержательный уровень сопоставим, если не глубже. Только на этом месте вот не надо кривить рты, лучше вникнуть в смысл сказанного... Кстати, Мадонна в последние годы тоже что-то притормозила…
Просто так совпало, что «еще и случился юбилей». А по сути, форме и содержанию вышел форменный АНТИЮБИЛЕЙ – вопреки и на радость! Как, собственно, Пугачева и умеет.
У нее был мотив – дети, которым она хотела показать то, что на протяжении пяти лет их юной жизни им все вокруг только и рассказывали: какая их мама великая артистка и большая певица. Был и стимул – соскучившийся по Примадонне преданный зритель, а также потребность высказаться ему о наболевшем. Была отменная форма – внутренняя и внешняя – совершенно диссонирующая с глупой юбилейной цифирью, выглядящей сущей несуразицей, потому что ее носительница вне этих цифр, времени и возраста.
Была Анастасия Волочкова, ринувшаяся (конечно, подсадной уткой) на сцену на фразе «Ай-ай-ай, все пиарятся вокруг» («Жизнь напоказ»), чтобы изобразить фирменный вертикальный шпагат на фоне Аллы. Зал стонал.
Было пронзительное воспоминание-посвящение главному наставнику и учителю ее жизни в музыке и на сцене Владимиру Трифонову «Серое пальто»: «Мы сидели в дешевом кафе, ты меня обнимал глазами, этот кофе не пах совсем в неуклюжем граненом стакане…»
Был Николай Басков, которого я попросил выступить в роли фотографа «МК», поскольку он сидел близко к сцене и мог делать крупные планы. Николай, как мог, добросовестно исполнил возложенную на него обязанность и получит за свои фотографии в сегодняшнем обзоре Аллиного «Посткриптума» положенный согласно штатному расписанию «МК» гонорар. Спасибо, Коля! Но, если Алле что-то не понравится с ракурсами, выкручивайся сам…
И трогательная финальная мизансцена, когда вся семья вышла обнять свою родоначальницу – Кристина Орбакайте, Клавдия Земцова, Никита Пресняков, Дэни Байсаров и, конечно, самые любимые малыши Лиза и Гарри Галкины вместе с папой Максимом. Такая большая и дружная семья, а даже в ней – Пугачева-то всего одна!