— Наш первый спектакль назывался «Память о солнце» и был посвящен творчеству Анны Андреевны Ахматовой, — рассказывает Ольга КАБО. — Второй, «Я искала тебя…», Марине Ивановне Цветаевой. Все наши спектакли, включая новый — «Пятое время года… Любовь» — поставлены замечательным режиссером и моим педагогом по речи Юлией Георгиевной Жженовой — дочерью актера Георгия Степановича Жженова. У нас с Ниной Шацкой репетиции идут в разных направлениях. Она изучает музыкальный материал, а я с Юлией Георгиевной занимаюсь поэтическим и прозаическим текстом.
— Зачем вам это объединение? Вы же можете и одна выходить на сцену.
— У меня есть и самостоятельные проекты. Недавно в Концертном зале имени Чайковского прошёл мой сольный юбилейный вечер «…И мой Пушкин». Но мне хотелось, чтобы в нем звучал еще и мужской голос, и я пригласила поддержать меня моего большого друза Валерия Александровича Баринова. А нашей с Ниной дружбе уже десять лет. Мы совершенно разные, несмотря на то что обе высокие брюнетки. Но мне с Ниной очень легко. Она поет, а я читаю стихи. Когда есть поэзия, музыка, вокал, то получается синтез удовольствия и гармонии. Я рада нашему сотрудничеству. Эти спектакли помогают каждому из нас. Валерий Саныч говорит, что после съемок в сериалах, хождения по телешоу подобные проекты как реанимация, дающая кислород. Они приносят вдохновение, напоминают о том, что такое артист в истинном значении этого слова.
— Но это же не разовое выступление? Оно имеет продолжение?
— Мы выпускаем спектакли, а потом, если все удачно складывается, нас часто приглашают и на кинофестивали, и на театральные вечера. Мы много ездим по России, бываем на зарубежных гастролях. Пять моих спектаклей — два из них с Валерием Бариновым и три с Ниной Шацкой — очень востребованы. Казалось бы, такое бездуховное время, а зрители с удовольствием слушают поэзию и музыку.
— А ведь считается, что это давно забытый жанр. Прошли те времена, когда выступления чтецов уровня Антонины Кузнецовой и Сергея Юрского собирали полные залы.
— Какое-то время это действительно был отживший жанр. Но в Московской филармонии до сих пор существует поэтический абонемент «Звучащее слово». Именно в его рамках мы с Бариновым и читали нашу пушкинскую программу. Зал был заполнен процентов на девяносто. Все-таки любовь к культуре, интерес к ее истокам живет в душе русского человека. Даже если зрители приходят неподготовленные, уже через несколько минут они вовлечены в поэзию, а потом долго не отпускают со сцены, аплодируют и благодарят. Очень часто в одни и те же города мы возвращаемся много раз, но с разными спектаклями. Да-да, наши программы мы называем спектаклями, в них есть история, драматургия, герои общаются друг с другом посредством музыки и поэзии.
— Выбор за вами? То, что легло на душу, то и читаете?
— Литературные произведения выбираем вместе с Юлией Жженовой, но отталкиваемся от музыки, которую будет исполнять Нина. В ахматовской композиции отправной точкой стали романсы, которые Нина уже исполняла в своем цикле, созданном с композитором Златой Раздолиной. В итоге получилась история девушки, которая долго ждала своего царевича, но он погибает на ее глазах, а она, навсегда лишившись женского счастья, обретает божественный дар. Во многом это история самой Анны Андреевны. Я читаю ее раннюю поэму «У самого моря», и на нить повествования жемчужинками нанизываются Нинины песни. Для цветаевского проекта молодым композитором Дмитрием Селипановым специально была написана оригинальная музыка. Спектакль построен в форме диалога матери и дочери, Марины Ивановны и Ариадны Сергеевны Эфрон. Я читаю дневники, письма, фрагменты из произведений Ариадны Сергеевны, адресованные матери, а Нина олицетворяет голос самой Цветаевой. И музыка, и поэтические строки полны боли и безумной любви, сходства и абсолютной непохожести. Остаток жизни после ссылки Ариадна Сергеевна посвятила архиву Марины Ивановны. Благодаря ей до нас дошли многие произведения Цветаевой.
В «Пятом времени года…» — легкая и праздничная история. Наш новый спектакль радостный, потому что мы говорим о любви. Настроение меняется в зависимости от времени года. Летом мы бодрые и восторженные. Весной — нежные и трепетные. Зимой — стойкие и страстные. Осенью — грустные, болезненные и мудрые. Ведь мы все подвержены влиянию погоды, солнца. Это чувствуется и в поэзии. Я читаю Фета, Жуковского, Пушкина, конечно же, Ахматову и Цветаеву, Ахмадулину, Есенина, Заболоцкого, Евтушенко. А Нина поет и старинные русские романсы, и классику, и современные джазовые композиции.
— Почему вы назвали спектакль «Пятое время года… Любовь»?
— Это строка из стихотворения Ахматовой. Над временами года властвует любовь, которая дает новую жизнь, дарит нам трепет и вдохновение. Наш спектакль — посвящение любви. 5 декабря в театре «Русская песня» Надежды Бабкиной мы сыграем его в сопровождении Центрального концертного оркестра полиции России под руководством Феликса Арановского. Феликс Борисович — наш большой друг. Все наши спектакли мы готовили в репетиционном зале Академии управления МВД с его оркестром и под его чутким руководством. Стихотворные строки подхватываются музыкой и переходят в вокал. Важно, чтобы не было лишних пауз, чтобы рождалась кантилена образа и у зрителя возникало ощущение некоего вихря, который стремительно несет его вперед... Мы даже просим публику не аплодировать после поэтических и вокальных номеров, чтобы не мешать этому полету и не разрушать целостности спектакля.
— Да вы ископаемые в хорошем смысле слова.
— Может быть. Недавно на съемках мы поспорили с одним молодым артистом. Он сказал про одного известного актера, что тот уже немодный: «Сейчас манера игры другая. Не надо доносить смысл каждого слова, нужно общаться в проброс, как в жизни». Я не согласилась, ведь есть правда жизни и правда сценическая. Если в жизни мы можем что-то сказать походя, то в кино и театре это не будет интересно зрителям. «Как в обычной жизни» они общаются с утра до вечера. А со сцены или же с экрана все должно быть небытово, чтобы можно было отвлечься от реальности. Мы долго говорили, но так и не смогли друг друга переубедить. Возможно, и он прав — сегодняшний сумасшедший ритм жизни диктует и другую манеру игры. Но для меня каждое слово — то, от чего я могу оттолкнуться, в каждом слове, знаке препинания авторами скрыт смысл, и нельзя об этом забывать. Так меня учили мои мастера и режиссеры, с которыми я работала: Сергей Бондарчук, Сергей Герасимов, Игорь Таланкин, Алексей Баталов, Анатолий Ромашин. Вообще, если говорить о сегодняшнем искусстве, то проще классику опустить до уровня плинтуса, осовременив до неузнаваемости, нежели приподняться до ее уровня. Ну а что творится с русским языком, просто грустно. Молодежь перешла на язык sms сообщений и сокращений, потеряна культура слова. Меня это очень расстраивает.
«Я заглянула в свое будущее»
— Сегодня по пальцам перечесть актеров, занимающихся художественным словом. На творческих встречах чаще показывают фрагменты старых фильмов, разбавляя их воспоминаниями.
— Когда меня приглашают на творческие встречи, предупреждаю: приеду без роликов и слайд-шоу, буду читать стихи, общаться со зрителями. Зачем показывать фрагменты из фильмов прошлых лет, если есть я живая и настоящая, здесь и сейчас. И зрители удивляются, когда я выхожу на сцену и читаю наизусть, без пюпитра с текстами. Первый раз я вышла в роли чтицы в спектакле «Ты не становишься воспоминаньем…», для участия в котором меня пригласил Валерий Баринов. Это была его идея. Он сказал, что ему нужна на сцене женщина, которая бы олицетворяла бунинскую Иду. Но я же не могу просто присутствовать на сцене и с головой ушла в подбор материала для себя. Получился страстный диалог мужчины и женщины.
— Много времени занимает такая работа?
— На создание программы уходит год. Каждое стихотворение выстрадано сначала автором, потом мной. Выучить его не самая большая проблема. А вот сделать так, чтобы стихотворение стало твоим, присвоить его, чтобы потом подарить зрителям, — это очень серьезная работа. Кроме того, что его надо запомнить, его надо прожить. Мы работаем над каждой строчкой. С Юлией Жженовой часами сидим в моей гримерной, разбирая великие произведения. Это дает такое вдохновение! Когда нет достойной работы в театре и кино, с удовольствием занимаюсь подобными проектами. Это наш выбор. Мы ни от кого не зависим, у нас нет продюсеров. Мы собираемся с группой единомышленников и создаем спектакль. Баринов сразу распределил обязанности: ты, Ольга, у нас директор, а я художественный руководитель. Я договариваюсь с прокатчиками, а на площадке он занимается с художниками по свету и звуку. Все четко!
— Тщательная работа со словом предполагает несуетную жизнь. Вы можете ее себе позволить?
— Хочется все успеть. Мне кажется, что я многое могу. Я не стою на месте. У меня много работы. Только что закончила съемки у Екатерины Двигубской в сериале «Сильная слабая женщина». Все происходит в 90 е годы. В главных ролях — молодежь. А я играю властную, самоуверенную прокуроршу, оказавшуюся у черты бедности. Она теряет все и самое главное — отношения с сыном. Мне было так интересно прожить эту непростую судьбу, на глазах зрителей превратиться из цветущей женщины и железного, бесстрастного руководителя в утратившего все человека, ощутившего раскаяние и способного попросить прощения за содеянное. Съемки проходили в жестком ритме. Случалось, что в начале дня я играла прокурора во цвете сил, а к вечеру превращалась в пожилую женщину, которая практически уже не в этом мире. Я словно заглянула в свое будущее. Я не имею в виду болезнь моей героини. Смотрела на себя на экране и думала, что когда-то тоже постарею... Актеры могут не только увидеть себя прежних, в своих ранних картинах, но и то, какими они станут... Острые ощущения — до мурашек.
— Из театра вы не уходите, в то время как многие ваши коллеги не хотят быть привязаны к одному месту, лишающему их свободы.
— Мне нравится выходить на сцену театра им. Моссовета, я люблю моих партнеров, роли, уважаю моссоветовских зрителей, дорожу уникальной театральной атмосферой. Меня больше беспокоит то, что давно не было новой постановки, нежели какая-то зависимость. Я иногда в шутку называю себя крепостной артисткой. Потому что не могу построить свои личные поездки, отъезды на гастроли и фестивали, не отпросившись в театре. Но это и правильно. Театр дисциплинирует. Здесь служат люди, верные искусству. Сейчас в моем репертуаре четыре названия. Я играю маркизу де Мертей в «Опасных связях» в постановке моего любимого художественного руководителя Павла Хомского. Он верил в меня и всегда предлагал неожиданные роли — резко отрицательные, характерные. Я ему говорила: пойду за вами, вы меня просто ведите. В «Морали пани Дульской», например, играю коварную интриганку-соблазнительницу. Занята в спектаклях Юрия Ерёмина: «Casting/кастинг», хореографом которого является Алла Сигалова — этот проект держит меня в форме, мы все там танцуем вне зависимости от возраста, — и в драматической истории «Морское путешествие 1933 года», ремейке фильма «Корабль дураков» Стэнли Крамера. Роль, которую я играю, стала последней для Вивьен Ли. Корабль идет, и непонятно, как сложится судьба его пассажиров. Политика, ход истории уродуют судьбы и отнимают счастье. Таков мой послужной список. Конечно, жду новых работ в родном театре.
— Но у вас есть роли и на стороне.
— Я играю Маргариту в спектакле «Мастер и Маргарита», пятнадцать лет назад поставленном Валерием Беляковичем, с ним мы много гастролируем. Благодаря этим поездкам я знакома с тем, как живут в глубинке. Люди там считают каждую копейку, по крупицам собирают деньги, чтобы попасть на спектакль. Они долго живут в его предвкушении. Для них это событие. А потом долго воспоминают о своих впечатлениях. Они совсем непохожи на искушенную столичную публику. Важно таких зрителей не обмануть.
— Вы всегда чего-то искали, дважды учились другим профессиям. Зачем?
— Я училась не для того, чтобы поменять основную профессию. Просто у меня было много времени, когда я ждала рождения детей. С Танечкой закончила отделение истории искусств исторического факультета МГУ, но не успела защитить диплом, потому что после декрета вернулась к моей основной работе. Но знания пошли в актерскую копилку. Могу на равных с художниками обсуждать костюмы, знаю, полотнами каких художников нужно «вдохновляться», работая над исторической ролью. В моих частых поездках по городам и весям в каждом городе нахожу что-то интересное — храмы, архитектуру, музеи. А свое третье, тоже незаконченное, режиссерское образование я получала, пока ждала появления Витюши. На Высших режиссерских курсах проучилась недолго. На несколько месяцев отдавшись режиссуре, поняла, что актерская профессия мне ближе.
— Закончить их не удалось?
— Нет. Появился Витюша, и мне было не до учебы... Так что информация о моих трех образованиях весьма преувеличена. Режиссура требует серьезного погружения. Хотя и за короткий срок учебы я узнала много интересного. Режиссер — это прежде всего сильная личность, авторитет для всех членов съемочной группы: от постановщика декораций до исполнителей главных ролей, и это большая ответственность. Я к этому пока не готова.