«Летнее платье», снятое в 1996 году, мало кто прежде видел, и это такое свободное во всех смыслах кино, какое в сегодняшнем мире кажется чем-то несбыточным. Молодые люди знакомятся на пляже, и, пока они увлечены друг другом, одежду парня похищают. Он возвращается домой в платье своей новой возлюбленной. «Это платье у меня до сих пор есть. Раз оно вам так понравилось, я готов его предоставить на время», — сказал Франсуа Озон в ответ на восторги по поводу увиденного. Он не раз бывал в России, начиная с 2000 года, и почувствовал, что наша публика любит и понимает его фильмы.
— Я начинал с короткометражек, — рассказал нам Франсуа Озон. — У моего отца была камера. На нее я и начал снимать — и на протяжении 10 лет сделал много короткометражек, поступил в киношколу. Мне повезло с учителем. Это был представитель «новой волны» французского кино Эрик Ромер. Он научил меня не только искусству режиссуры, но тому, как находить деньги на фильм. Во Франции кинематографистам очень помогают правительство и регионы. Например, «Летнее платье» снималось в регионе Бордо, и местные власти оказали нам содействие. Правда, актеры тогда не получали ничего. Все мы работали ради искусства.
В картинах Озона снимаются лучшие актеры и актрисы Франции и Европы. В фильме «8 женщин» он работал с Даниэль Дарье, которой теперь 100 лет, Катрин Денев, Фанни Ардан, Изабель Юппер, Эммануэль Беар. Шарлотта Рэмплинг сыграла у него в нескольких фильмах, включая «Бассейн». Озон работал и с Жераром Депардье.
— К каждому актеру нужно найти свой подход, — говорит Франсуа. — Кому-то важен психологический подход к роли, а есть актеры-мазохисты. На фильмы «8 женщин» я сразу понял, что передо мной восемь актрис с разным темпераментом. С ними было непросто, но интересно работать.
— В какую сторону вы идете? То, что казалось важным совсем недавно, возможно, утратило для вас значение?
— Куда иду?.. Не знаю, что вам на это ответить. Мне неинтересно возвращаться к тому, что уже делал, важно снимать совершенно новое кино, пробовать разные формы и стили.
Мой новый фильм будет отличаться от предыдущего. Он приближен к документальному стилю. Меня вдохновляет фраза Франсуа Трюффо, который говорил, что каждый последующий фильм нужно снимать в противовес предыдущему, чтобы они были совершенно не похожи. У фильма было рабочее фейковое название «Александр», а теперь он называется «Именем бога». Я был вдохновлен реальной историей, произошедшей в Лионе в прошлом столетии. Речь идет о католическом священнике, который был педофилом, и его жертвах. Мне пришлось снимать фильм в большом секрете, потому что многие вещи во Франции с политической точки зрения были бы неоднозначно восприняты. Два человека, ставшие прототипами мои героев, до сих пор живы. Речь идет о трех мужчинах, которым за сорок. Они понимают, что надругавшийся над ними в детстве священник до сих пор обучает детей в католической школе, и решают наказать его за то, что он делал.
— В чем документальность картины? В минимализме актерской игры, в том, как работает камера?
— Это не документальный фильм, а игровой, просто он вдохновлен событиями, произошедшими в реальной жизни, с реальными людьми. В этом смысле он близок к документальному.
Дальше разговор зашел о гендерном равенстве, движении женщин, обвиняющих кинематографистов с мировым именем в посягательствах. Франсуа Озон сказал:
— Я за равенство полов, за то, чтобы женщины получали такие же зарплаты, как мужчины. Но неправильно судить о фильме по полу режиссера. Нужно оценивать его качество. Если женщина сняла хороший фильм, его следует взять на фестиваль. Если он плохой, то факт, что его сняла женщина, не должен влиять на мнение селекционной комиссии. Но я рад, что во Франции и других странах все больше и больше режиссеров-женщин делают интересные проекты.
С российским кино Озон не очень хорошо знаком и, как выяснилось, ценит в основном «мертвых режиссеров» мирового кино — таких, как Хичкок и Фассбиндер:
— Я слежу за русским кинематографом. Мне нравятся фильмы Андрея Звягинцева (посмотрев его «Нелюбовь», Озон пригласил на свою картину композиторов Гальпериных — Евгения и Сашу. — С.Х.). Я смотрю то, что выходит во Франции, но таких картин не слишком много — не более десяти в год. Многие люди у нас подписывают петиции в поддержку Олега Сенцова, в поддержку российских режиссеров, которые должны иметь возможность выражать то, что они хотят. И я тоже поддерживаю такие инициативы, поскольку считаю, что художник должен самовыражаться. Иногда задаю себе вопрос: «Если бы я был русским, то смог ли снимать те фильмы, которые снимаю? Не посадили ли бы меня за это в тюрьму?..»