Дуато уже занимал пост худрука балета Михайловского, став в 2011 году первым более чем за 100 лет иностранцем (до него такой прецедент был в XIX веке с французскими хореографами Артуром Сен-Леоном и Мариусом Петипа), возглавившим труппу российского театра. За три года работы (с 2011 по 2014 гг.) Дуато не только перенес в Михайловский театр свои созданные ранее шедевры, но и специально для балетной труппы этого театра поставил ряд получивших признание современных балетов — «Прелюдия», Nunc Dimittis, «Невидимое». Возглавляя одну из престижнейших классических компаний Санкт-Петербурга, Дуато занимался и классикой, создав для Михайловского театра собственные постановки таких балетов, как «Спящая красавица» и «Щелкунчик». Но и после того, как в 2014-м хореограф принял приглашение стать руководителем Государственного балета Берлина, связей с труппой он не терял, оставаясь здесь приглашенным хореографом.
— Начо, почему вы приняли предложение вернуться в Россию, в Михайловский театр, где уже работали?
— Действительно, я возвращаюсь в Санкт-Петербург. Здесь идет несколько моих балетов, в том числе полноформатные. Это «Ромео и Джульетта», «Спящая красавица», «Щелкунчик», «Многогранность. Формы тишины и пустоты». За ними нужно следить, поддерживать их форму и состояние. А главное, после Берлина я особенно оценил Санкт-Петербург, мне приходили мысли, что, может быть, я напрасно его покинул.
Из досье «МК»: карьеру танцовщика будущий классик начал в шведском балете Биргит Кульберг, после того как прошел обучение в школе «Балета Рамбер» (Лондон), в «Мудре» у великого Мориса Бежара, а также в Нью-Йорке в школе при Театре танца Алвина Эйли. Через год испанский танцовщик присоединился к Нидерландскому театру танца (NDT) под руководством Иржи Килиана, где с 1988 года вместе с Килианом и Хансом ван Маненом уже работал как хореограф. С 1990 года, непосредственно после Майи Плисецкой, принял руководство в Национальном балете Испании, где на протяжении 20 лет создавал уникальный репертуар, вошедший сегодня в сокровищницу мировой хореографической культуры. Такие его балеты, как «Многогранность. Формы тишины и пустоты» на музыку Баха, «В лесу», «Без слов», «Дуэнде», «Ромео и Джульетта» на музыку Прокофьева (все эти балеты сегодня входят в репертуар Михайловского театра) известны во всем мире. Как приглашенный хореограф сотрудничал с крупнейшими балетными труппами мира, поставив спектакли в Парижской опере, Ла Скала, английском Королевском балете, Американском балетном театре и многих других.
— Что станет первой работой здесь после возвращения?
— Это будет «Баядерка», премьера планируется в октябре 2019 года. Далее хотелось бы выпускать по одному собственному спектаклю в сезон, и еще я планирую приглашать на постановки новых интересных хореографов, которые пока в этом театре не работали. Назову лишь несколько имен, возможно, это будет кто-то из них: Охад Нахарин, Хофеш Шехтер, Кристал Пайт.
— Ставку вы хотите делать на большие форматные балеты или на одноактные? Что больше любят зрители?
— Публике очень нравятся большие сюжетные спектакли. Но вот буквально вчера на сцене Михайловского театра шел вечер моих одноактных балетов. Это были «В лесу», «Прелюдия», «Белая тьма». Я был поражен той теплотой, с которой их принимала публика. И еще очень тронуло отношение артистов — они не скрывают удовольствия и радости, что могут это танцевать. Если это нравится публике, нравится артистам — почему бы не сделать что-то еще, не подготовить несколько вечеров из разных одноактных балетов? Это важно для артистов, они ценят возможность танцевать спектакли, сделанные в разных стилях, разной эстетике. Это важно и для театра, для его имиджа: новые постановки привлекают новую публику, в том числе молодую.
— Вопрос об артистах: в каком состоянии вы нашли балетную труппу, с которой уже работали?
— В лучшем, чем то, которое я застал, когда был здесь. Возможно, за время моего отсутствия мои балеты несколько утратили свежесть и какие-то стилистические особенности, ну, то, что называется «Дуато стайл» (улыбается). Но танцовщицы и танцовщики великолепны. И сам театр преобразился: обновленные зал, фасады, новый балетный пол в репетиционных залах и на сцене, даже новый артистический буфет — театр развивается. Я сразу почувствовал: здесь все движется вперед.
— Что-то уже успели посмотреть?
— Из балетов на сцене в эти дни был только «Спартак», я видел репетиции. Остаться на спектакль не получилось, потому что в тот вечер нужно было посмотреть выступление Канадского балета, который гастролировал в Петербурге, работал в Мариинском театре.
— Есть желание усилить труппу приглашенными артистами? Может быть, пригласите кого-то из Европы?
— Посмотрим. Очень хорошо, что в Михайловский театр регулярно приезжает и танцует замечательная Полина Семионова, мне бы хотелось, чтобы и дальше так было. Не так много балерин такого уровня я знаю.
— Получается, что в профессиональной жизни Начо Дуато будет два российских периода. В чем, по вашим ощущениям, между ними разница?
— Есть разница. Тогда все было неизвестно для меня, я входил в совершенно новую для себя жизнь. Театр, люди, которые здесь работают, публика — со всем надо было знакомиться с чистого листа. Потом мне всего этого не хватало, я должен прямо об этом сказать. Поэтому вернуться — это очень волнительно и приятно. Я возвращаюсь туда, где все знаю и где за время моего отсутствия стало только лучше.
— Где вы будете жить в Петербурге? В отеле?
— Нет, только не в отеле. Там очень обезличенная среда, там можно провести максимум неделю или две. Я предпочел бы квартиру, какие-нибудь небольшие апартаменты. Конечно, я буду периодически уезжать, у меня есть проекты в самых разных балетных компаниях, которые будут требовать моего присутствия, но тем важнее возвращаться в собственное пространство. И моим приоритетом, безусловно, будет Михайловский театр.
— Остались здесь друзья, с которыми вы с удовольствием встретились?
— Я всегда вел достаточно обособленную жизнь, так было в Мадриде, в Берлине, везде. Я самодостаточный человек, я люблю читать, люблю живопись. Я не очень люблю появляться в обществе, мне хорошо с самим собой. Мой основной круг общения — люди в театре.