Геннадий Хазанов: «Имя Романа Карцева — это золотой фонд советской и постсоветской эстрады. Я думаю, что он был одним из последних исполнителей, доказывающих необходимость актерской профессии на эстраде. Он был почти последний в этом ряду. И до последнего дня своей жизни, выходя на сцену, Рома это доказывал. Потому что уже давно в этом жанре авторское существование сильно потеснило актерское. Карцев был как пограничник, не дававший нарушить эту черту».
Владимир Винокур: «Роме повезло быть партнером великих артистов: Аркадия Райкина, Виктора Ильченко, Евгения Евстигнеева. У него было очень много ролей и в кино, и на эстраде. Это был человек, который оставил о себе совершенно четкие воспоминания у любого человека. Закрываешь глаза и вспоминаешь: «А вас?», «Вчера были раки по три рубля…», «Давно ли я в футболе?»… Много всего можно вспомнить, говоря о Романе Карцеве. Надо отдать должное: так, как Роман, никто не читал Жванецкого, Чехова, Зощенко. Это жуткая утрата.
Жалко, что ни телевидение, ни радио в последнее время не уделяло должного внимания этому человеку. Как только артист умирает, так все сразу взрывается. А хочется, чтобы было наоборот. Как говорил Иосиф Кобзон: «Все почести должны быть при жизни». Сегодня все повторяют одно и то же: какой он был, каким его запомнили… А должны были при жизни телефон ему обрывать».
Владимир Бортко: «Я счастлив, что в этой жизни мне довелось быть знакомым с этим человеком. И не потому, что он снимался у меня в «Собачьем сердце».
Несмотря на то что он играл не самую большую роль, без Карцева фильма вообще бы не было. Но самая главная роль у него была не в кино, а на сцене. В электронных записях его концертов вместе с Ильченко и тот и другой учили меня, как и миллионы других граждан, что есть хорошо, а что есть плохо в жизни, которая меня окружала. Вот это была его самая главная роль. А то, что он уделил часть своего таланта, снявшись в моем фильме, — это подарок для меня. Честь ему и слава!»
Валентин Гафт: «Он был артистом… нет, плохо так говорить. Он был человечищем с талантом артиста! Карцев чувствовал людей, с которыми работал. Юмор, которым он владел: Жванецкого, Ильфа и Петрова, Бабеля, — был живым. Это не было так: вышел артист посмешить. Хотя смешно, да еще как! Рома говорил об очень серьезных вещах. Всегда не скучно, по-философски и просто, как все великое. В этом участвовал его дар Божий. Он обладал познанием мира — не только одесского, но и нашего.
Карцев — это как хорошая книжка. Ты ее читаешь и, останавливаясь в каждом моменте, удивляешься простоте и гениальности. Таких артистов надо изучать, ловить каждое слово. Через них можно понять, где мы живем, как нужно жить…
Мы снимались вместе у Рязанова в «Небесах обетованных». Это было приятно, но очень ответственно. Потому что наигрывать и халтурить нельзя. А все потому, что он — высокой пробы. Диапазон его актерский был просто огромен. И чувствовалось это не только партнерам, но и зрителям. Карцеву только стоило появиться — зритель уже ему доверяет. Вроде и движений никаких сложных не делает, а ты уже оторваться не можешь. Гений, что тут скажешь».