О трагической судьбе «царя, который был не на своем месте» (цитируем главу Госархива РФ Сергея Мироненко) написаны тонны литературы, сняты сотни фильмов. История все больше обрастает мифами. Но какими на самом деле были Романовы? Ответ можно поискать на двух выставках — они разместились на двух этажах: верхний — фотографический, нижний — художественный.
Первая часть — в ч/б. Раритетная коллекция альбомов, искусно отделанных кожей, деревом или позолотой (есть даже альбом-шкатулка), ждала своего часа 86 лет! Она поступила в Третьяковку еще в 1932-м из Гатчинского дворца, где вдовствующая императрица Мария Федоровна жила после смерти супруга Александра III, и Александровского дворца — последней царской резиденции семьи императора Николая II.
Фотоаппарат «Кодак» появился у императрицы в 1860-е годы — тогда она всерьез увлеклась фотографией. Вслед за ней все члены царской семьи начали снимать и бережно вклеивать отпечатки в альбомы. Фотография — революционный для ХIХ века способ фиксации событий — стала неотъемлемой частью жизни династии.
Вспомним, как Александр III сделал предложение будущей супруге. «Когда мы рассматривали фотографический альбом вдвоем, мои мысли были совсем не на картинках; я только и думал, как бы приступить с моею просьбою», — писал он отцу в 1886 году. А ведь принцесса Дагмара была обещана цесаревичу Николаю, старшему сыну Александра II. Но после помолвки наследник неожиданно заболел. Отправился лечиться в Ниццу и спустя полгода умер от туберкулезного менингита. За два дня до его кончины в Ниццу прибыл Александр II. Невеста и младший брат цесаревича тоже были у постели Николая, который скончался после 4-часовой агонии. Своего первенца Александр III назвал в честь покойного брата — Николаем.
Фотовыставка начинается с двух Александров — отца и сына. Но если Александра II мы видим только на студийных фото, в мундире и при всех орденах, то Александра III наблюдаем в обыденной жизни. Во время поездок в Польшу фотограф Конрад Бранделем получает разрешение свободно снимать высокопоставленных особ. Его репортажи с официальных мероприятий — как документальное кино. Все в движении. Перед нами тучный высокий мужчина — чувствуется, что ему в тягость смотры и парады, но он с ответственностью относится к государственным делам. Следом — совсем другая съемка, интерьерная. На фото — безлюдные комнаты Александровского дворца и каюты яхты «Зарница», что хранят сотни воспоминаний. Они тоже герои истории, измененной революцией.
Взять хотя бы съемку Жана Гейзера: перед нами «Зарница» — роскошный, оборудованный по последнему слову техники корабль. Николай II подарил его брату Георгию Александровичу, который в 1899-м скончался от туберкулеза. Яхта потом сменила нескольких владельцев, отвоевала в Первой мировой и нашла свой конец в Петроградском военном порту. В 1924-м брошенное судно во время отлива опрокинулось и затонуло, а в 1927-м его подняли и разобрали на металлолом. Странно смотреть на все это величие, зная его последующую печальную судьбу.
…Николай II с сыном Алексеем идут по рельсам на безлюдной остановке по дороге на юг. А вот вся семья гуляет по полю: силуэты дочерей императора напоминают ускользающий образ дамы с зонтом со знаменитой картины Клода Моне «Прогулка». «Живой» формат съемки позволяет стать свидетелем запечатленного момента, превращает снимки в шедевры фотоискусства.
Любила фотографировать не только мать Николая II, но и его жена. На выставке есть тому документальное подтверждение: две фотографии рядом, сделанные в один и то же момент. На одной — семья царя на палубе корабля, на другой виден и фотограф — Александра Федоровна. А вот Романовы гуляют по улицам польского городка — без конвоя, без лишних глаз и толпы (редкий шанс для царской семьи). Алексей на этом фото на первом плане — можно заглянуть прямо в глаза наследнику престола… и увидеть обычного мальчишку, который просто выгуливает любимую собаку.
Вот, кстати, и Джой («радость» — англ.): на другом снимке черно-белый пес повернулся к камере спиной, дружелюбно размахивая хвостом. Джой — единственный, кто выжил во время расстрела царской семьи. Он еще долго искал Алексея… Говорят, собаку подобрал октябрист Михаил Родзянко, которому было суждено уехать из России и стать изгоем в эмигрантской среде. Фото Джоя — из личного альбома цесаревича Алексея.
Выставку продолжает удивительная история младшей сестры Николая II Ольги Александровны. Она, кстати, тоже любила фотографировать и даже сама проявляла снимки. После смерти мужа и сына Георгия императрица не хотела отпускать от себя любимую дочь. Когда пришло время выбирать мужа, мать выдала ее за принца Петра Александровича Ольденбургского, из семьи обрусевших немцев. Партия не выгодная для короны, зато Ольга осталась при матери в России. Брак не составил личного счастья девушки. И дело ни в том, что супруг был старше на 14 лет, ни в его увлечении вином и картами, а в страсти к мужчинам. Через пару лет после свадьбы во время парада в Павловском дворце великая княгиня Ольга увидела его – полковника Николая Куликовского. Она влюбилась. Чувства оказались взаимны. С этого момента началась борьба за личное счастье. Разрешение за развод она получила только спустя 13 лет, и в 1916 году вышла замуж за Куликовского. Вместе с горем утраты революция принесла Ольге долгожданную свободу выбора. После убийства Николая II Ольга не уехала вместе с матерью за границу, а отправилась с мужем и первенцем Тихоном на Кавказ. В 1919-м семье все-таки пришлось уехать — через Константинополь, Белград и Вену Куликовские попадают в Данию.
После смерти матери Ольга купила ферму неподалеку от города, занималась сельским хозяйством, продолжала рисовать и помогать нуждающимся. Она была сестрой милосердия по время Первой мировой на родине, а в годы Второй мировой помогала русским пленным и беженцам на чужбине.
Переехав в Канаду, великая княгиня продолжала писать и успешно продавала свои картины — на вырученные деньги семья и жила. Однако умерла она в бедности, через два года после мужа. Лишения ее не ожесточили. Она хотела видеть мир таким, каким рисовала: без боли, ненависти и смерти.