Сами они, правда, не любят, когда на них вешают ярлык панк-артистов, называя свою музыку первобытным, магическим фолком. Такое ощущение, как будто ты видишь яркую вспышку в темном небе и не можешь объяснить ее природу или наблюдаешь за полетом НЛО. Все это кажется нереальным, но свидетелей слишком много. Творчество VHK (сокращенный вариант названия коллектива. — Авт.) концептуально связано с теми временами, когда венгры еще не попали под влияние западной цивилизации, были свободными. У них были свое мировоззрение и своя религия — язычество. Аттила не только талантливый артист с особым видением искусства и философии, он также один из самых известных в мире ученых-астрофизиков, имеет научную степень и является исследователем Солнца и солнечной активности. Он основал группу в далеком 1975-м. В ее истории были и запреты концертов на родине из-за странности происходящего на сцене, однако музыканты все равно выступали, маскируясь под другими названиями, и взлет популярности, и яркие гастроли на Западе. Они стали первыми артистами из Восточной Европы, записавшимися на лейбле Джелло Биафры. Команда пережила длительный кризис и восемь лет не давала концертов, но потом возродилась из пепла, как птица Феникс. Когда мы встретились с Аттилой Грандпьером в гримерке, я была удивлена — настолько сценический образ не совпадает с обликом артиста в реальной жизни. Но в этом интерес и прелесть. Говоря о том, что VHK играют музыку, наполненную первобытной силой, музыкант и ученый как будто сам только что спустился на Землю из космоса или перенесся на машине времени в современность из глубины веков. В его рассуждения о тайнах Вселенной и большие голубые глаза, светящиеся каким-то необычным светом, можно погружаться, как в бездну. И сам он — как будто бездонное отражение своей музыки, загадку которой можно пытаться разгадывать бесконечно.
— Аттила, ваша группа появилась на музыкальном горизонте уже больше 40 лет назад. Изменилась ли за это время атмосфера внутри нее, творческая концепция?
— Говоря о ней, важно обратиться к названию коллектива. Vágtázó в венгерском языке — это то состояние, когда ты на полной скорости скачешь на лошади, испытывая чувство, близкое к экстазу. Насколько я знаю, у этого определения нет эквивалента ни в русском, ни в английском языке. Вторая часть нашего имени — Halottkémek — переводится как «коронеры». Этим словом в некоторых странах англосаксонской правовой семьи называют должностных лиц, которые расследуют историю смертей, произошедших при странных обстоятельствах. Выбрав для своей команды такое многослойное и необычное название, мне хотелось показать, что большинство людей не проживают свою жизнь полноценно, как должны, а являются рабами системы, современного общества. Мы всегда стремились дать слушателям мощный импульс, чтобы они могли стать энтузиастами, вздохнуть полной грудью, начать проживать осознанную жизнь, наполненную смыслом и вдохновением. Музыка для нас в этом ключе — очень сильное выразительное средство, воздействующее на эмоциональную сферу. При ее создании наша главная цель в том, чтобы максимально мобилизовать человеческий потенциал, ту жизненную силу, которая уже заложена в нас природой, но часто находится в спящем состоянии. И за все это время концепция творчества не менялась. Конечно, история VHK началась много лет назад. И если первые лет 20 мы жили с абсолютным ощущением того, что музыка занимает всю нашу жизнь, а работа находилась на втором месте, то сегодня, безусловно, для меня не менее важна моя научная деятельность. Я занимаюсь исследованиями в области инновационной астрофизики, делаю открытия, пишу книги, провожу лекции и паблик-токи. Наука позволяет работать с людьми на интеллектуальном уровне, музыка — на эмоциональном.
— Творчество и наука взаимосвязаны для вас?
— Безусловно. Вселенная состоит из атомов, из их комбинаций. Точно так же вся музыка, по факту, состоит из семи тонов и их полутонов. Но я считаю, что на самом деле жизнь больше, чем просто сочетание атомов, а музыка больше, чем комбинация нот, потому что в них заложены более глубокие, космические принципы создания. Это принцип материи, жизни и осознанности. Они воспринимаются скорее не на физическом, а на эмоциональном уровне. Именно на них зиждется и Вселенная, и первобытная музыка, что делает ее по-настоящему сакральной.
— Вы совместили серьезную философскую концепцию с панк-музыкой. А ведь классический панк не отличается глубиной содержания, в отличие от того, что делает VHK...
— Многие артисты в этом направлении просто играют панк ради панка, бесконечно копируют друг друга, но для нас это лишь поверхность, форма, жанр. Меня он изначально привлек тем, что в нем заложен некий инстинкт, экспрессивность подачи. Для меня этот инстинкт связан с тем сакральным отношением к жизни, которое культивировалось в древнем мире и помогало людям исследовать свою истинную сущность, свои природные, космические возможности. Тогда человечество хранило и передавало знания, связанные с секретами существования Вселенной, течения жизни, рождения искусства и силы его воздействия. Творцы экспериментировали, создавали по-настоящему волшебную музыку, наполненную энергией. Но все это происходило несколько тысячелетий назад, и на смену тем временам пришло новое отношение к действительности, новое мировоззрение, гораздо более узкое и поверхностное. Во многом это связано с многочисленными войнами, из-за которых умение радоваться жизни, ценить ее уступило место страданиям, стремлению выжить, жаждой наживы. Такие процессы отразились и на музыке, которую в западном мире принято оценивать с точки зрения искусственно насажденных «экспертных» знаний. Так она становится прислугой, удовлетворяющей поверхностные потребности, просто средством для развлечения. Ее хозяином становится бизнес. И это убивает всю магию в ней. Представители так называемой индустрии даже не задумываются, что на самом деле в музыке есть нечто, что может рассказать о сущности, природе всего нашего существования, Вселенной. Я считаю, просто бесчеловечно использовать музыку в качестве бездушного инструмента, делать из нее прислугу, подчиняющуюся хозяину. Для Запада такой тип восприятия типичен, и эта тенденция развивается на протяжении последнего тысячелетия. Мы забываем о корнях. В определенные периоды фолк-музыка была даже запрещена, так как не соотносилась с новыми «законами». Древние идеи были преданы, и это огромная ошибка западной цивилизации.
— Можно ли что-то изменить?
— Уверен, что да. И именно в этом веке. Я считаю, мне очень повезло в жизни. Мистическим образом во мне стала инстинктивно рождаться музыка, которая изменила ход моих мыслей, пробудила скрытые силы, она начала исходить из глубины души и удивила даже меня самого, стала открытием, ничего подобного я не сочинял раньше. Все, кто ее слышал, говорили, что она похожа на восточную молитву. В ней ощущались древние азиатские мотивы. Раньше я не изучал ничего подобного специально, так что все это стало большой неожиданностью. В какой-то момент я ощутил потребность бегать на полной скорости, параллельно занимаясь горловым пением. Не случайно говорят, что трансформировать мир можно, только начав с самого себя. Тогда я понял: чтобы развивать эту историю, я сам должен как-то измениться. В прошлом году я писал книгу о культуре Древней Евразии. Именно на этой территории существовала очень высокоразвитая цивилизация, обладающая огромным количеством знаний и мудростью. Но если в современном сознании она часто ассоциируется с силой, успешностью, финансовой состоятельностью, то тогда это была «дружелюбная» мудрость, направленная на созидание и укрепление мира. Много тысячелетий назад эта культура развивалась как раз на территории нынешней России, Китая, Венгрии. И я думаю, она может быть возрождена. Должна быть создана экологичная цивилизация, уважающая природу, жизнь человека.
— А готовы ли современные слушатели воспринять все эти идеи и задуматься об их реализации? Уверены ли вы, что они смотрят так глубоко, слушая вашу музыку?
— Инстинктивно мы знаем намного больше, чем думаем. Тайное, скрытое знание сильнее интеллекта. Даже просто слушая нашу музыку, люди одновременно приобщаются к нему и пробуждают его внутри себя, получая бесценный опыт. Это как дверь в прошлое. Когда она открывается, жизнь может кардинально измениться, и человек начинает внутренне эволюционировать. Как я уже сказал, музыка имеет колоссальную трансформирующую силу. Проводились эксперименты, когда различная музыка по-разному воздействовала на растения, что уж говорить о человеке, мыслящем и восприимчивом существе. У нас богатый внутренний мир, это передалось через невероятное количество лет и поколений, нужно только вспомнить о нем и снова начать его культивировать.
— Почему тогда столько людей слушают, например, поп-музыку, тысячами приходят за тем самым легким и поверхностным развлечением, о котором вы говорили?
— В определенный момент мы перестали работать над собой, и внешне современная система общества, его жизнедеятельности была выстроена так, чтобы не вспоминать о саморазвитии. Когда люди мыслят поверхностно, забывают о своей истории, способностях и возможностях, связи с космосом, ими легче управлять, манипулировать. Есть те, кому это выгодно с материальной точки зрения, но не стоит забывать, что во Вселенной есть не только материальные ценности. Материя сама по себе — лишь поверхность, форма (так же как и в музыке форма может быть совершенно разной, о чем мы с вами говорили). Наш мир — это живая, изменяющаяся субстанция, состоящая из разных составляющих. И моя научная работа связана как раз с этим. Я уже говорил вам о фундаментальных принципах его существования. Так вот принцип материи возведен во главу угла в западном сознании. Но не стоит забывать о принципах жизни и осознанности. Я уверен, что именно на них должно ориентироваться человечество, чтобы находиться в гармонии с космосом и природой. На них должна строиться цивилизация, стремящаяся к развитию, оздоровлению себя, а не к самоуничтожению. И эти два принципа очень тесно связаны, так как все зависит от того, как мы воспринимаем свою жизнь, Вселенную, живем ли мы осознанно или нет. Это определяет и уровень развития общества, культуры в нем. Оптика должна быть настроена идеально, восприятие должно быть здоровым. Вот и все. Мы ушли от такого понимания, но на самом деле это так просто и естественно.
— Аттила, на сцене вы как будто один — бесшабашный, эмоциональный и неукротимый, а в жизни другой — интеллигентный, мягкий, интеллектуально развитый... Есть даже теория, согласно которой в одном человеке может сочетаться несколько субличностей. Вам она близка?
— Я думаю, все мы в разных ситуациях играем разные жизненные роли, но если смотреть в самую суть, человек никогда не меняется и, даже играя их, несет в мир одни и те же мысли, идеи, один и тот же месседж. Меня многие спрашивают о том, как во мне сочетается безумие, которое я якобы проявляю во время концертов, и спокойствие, уравновешенность в обычной жизни. На самом деле я не считаю себя безумным. Просто на сцене чувствую себя гораздо свободнее, и, согласитесь, было бы странно, если бы я так же себя вел на научных конференциях… Однако и в той, и в другой ситуации перед вами один и тот же человек. У меня нет раздвоения личности.
— Какие события в истории группы стали поворотными?
— Об этом можно написать целую книгу, мы прошли уже долгий и яркий путь. В самом начале все мы были невероятно воодушевлены, ощущали в себе неимоверную силу. Благодаря своему отцу я изучал много важных для себя вещей, которые меня очень мотивировали. И я хотел создать музыкальную группу, которая стала бы самой лучшей группой в мире. Все участники команды были единомышленниками, у всех были одинаковые амбиции, так что мы выкладывались на все сто. С нами происходило много всего интересного. Сначала мы стали очень популярны в Венгрии, и каждый второй старшеклассник и студент знал о нас. В середине 80-х нас пригласили на гастроли, мы стали выступать с концертами на Западе, и это был очень важный период. В 1988-м вышел дебютный альбом. Это тоже стало поворотным моментом. В 2001-м я покинул группу. Это было связано и с моими личными проблемами, и с отношением внутри коллектива. Мы все являлись близкими друзьями, но потом ситуация изменилась, и это было очень неприятно. Я ощущал сильную фрустрацию по этому поводу. Период, когда история VHK на несколько лет приостановилась, был очень тяжелым, особенно первые два года. Но сейчас я понимаю, что он был необходим. Я всегда мечтал играть фолк-музыку с максимально мощным энергетическим посылом, но на момент расставания с командой другие ее участники больше тяготели к року. В 2005-м я создал коллектив Vágtázó Csodaszarvas («Galloping Wonder Stag»), где стали использоваться древние акустические инструменты. С этой командой я записал четыре альбома, представляющих корневую, первобытную фолк-музыку, первые два из них очень быстро получили статус золотых. Однако для меня очень важным стало возрождение моего главного коллектива, который вернулся на сцену с новой энергией и стал лучше, чем был прежде. Я осознал, что не могу без этой музыки.
— Видите ли вы молодых артистов, продолжающих вашу традицию?
— Нам удалось найти какое-то уникальное сочетание звучания и содержания. Думаю, мы оказали влияние на многих ребят, но повторить это никому пока не удается, для этого нужно глубоко чувствовать и знать традиции, быть полностью погруженным в них. Повторюсь, если бы не мой отец и не те знания, которые он передал мне, я сам, возможно, никогда не создал бы такую группу, всего этого бы не было.
— Вы верите в судьбу?
— Да, думаю, это была судьба, предопределение. Но я считаю, что если мы живем в гармонии со Вселенной, то можем сами строить свою судьбу, а мироздание помогает нам в этом. Жизнь прекрасна, во многом не исследована, это необъятное космическое поле. И я убежден, что Вселенная — живой организм, и у нее есть еще большие планы на все человечество, мы являемся частью гигантского вселенского замысла. В этом смысле у каждого из нас еще очень много работы, в буквальном смысле слова космического масштаба.
— Какие ваши главные амбиции сейчас?
— Я написал две книги. Первая — о Вселенной как о живом организме, вторая — о жизни Солнца, которую я назвал «Теория Гелиоса». Как я уже говорил, я стараюсь показать читателям новый взгляд на астрофизику, делюсь с ними результатами своих кропотливых сорокалетних исследований. Эти работы были переведены на английский, но мне также хотелось бы, чтобы в будущем они вышли на русском и китайском языках. А еще — мы с удовольствием вернулись бы с концертами в Россию.