В основу легла документальная история казни членов дома Романовых в шахте города Алапаевска, убийства, произошедшего на следующий день после расстрела царской семьи в Екатеринбурге.
Школьные парты, лицом к зрителям. Сзади доска, географический глобус. Ученики собираются на урок, переговариваются, шутят. У них экзамен: тянут билеты — вытягивают судьбу. Вместо вопросов на бумаге — роль каждого: Елизаветы Федоровны (Елена Киркова), великого князя Сергея Михайловича (Владимир Балдов), инокини Варвары (Виктория Скицкая), Машеньки Голошейкиной (Мария Дудкевич), Ивана Платоновича Каляева (Андрей Щеткин), революционера Ефима Соловьева (Дмитрий Карташов)… Перетянуть невозможно — все предрешено, выбор сделан. Убийца навсегда останется убийцей, а жертва — жертвой. Так сложилось исторически.
К теме убийства царской семьи в театре обращались и до этого: так, например, в Русском духовном театре «Глас» есть целый спектакль-посвящение Романовой — «Великая княгиня Е.Ф. Романова», но если там режиссерам-постановщикам Никите Астахову и Татьяне Белевич было важно рассказать о драматических событиях сквозь призму высокодуховного образа главной героини, то в Губернском театре важно было показать народ и его отношение к царской семье. «Восемь» — это попытка понять, как получилось так, что на мгновение люди стали палачами, потеряв в себе что-то человеческое. Как народная, классовая, слепая ненависть превратилась в карающую силу, не останавливающуюся перед правыми и виноватыми.
«Что это он — помазанник? Почему он, не я?» — задаются вопросом по ходу спектакля, а поговорив по душам, решают: «Такие же люди, как мы, но только буржуазия». Но финального решения это не изменит — все предрешено. Кто-то рисует на доске перевернутую восьмерку — знак бесконечности. И вот уже преступление совершено, а жертвы, как и их палачи, вписаны в историю.
Наверное, это один из немногих спектаклей, в которых не особо важно препарировать постановку на ее сценические компоненты и акцентировать внимание на актерах — важна скорее история, ими рассказываемая. Все они словно персонажи-функции — выделяется только пара антагонистов — Дмитрий Карташов и Владимир Балдов: убийца и великий князь. Оба они играют уверенно и точно: нервозности Соловьева-Карташова противопоставляется благородное спокойствие Романова-Балдова. Остальные — бойкие и хорошие артисты — выступают каркасом спектакля, его красками.
Есть ощущение, что режиссер Анна Горушкина выступает на территории очевидного: отсюда и сценографическое решение поместить действие в школьный класс, и финал в белых одеждах невинно убиенных мучеников, и само название спектакля — отсыл к бесконечности памяти. Не является ли такое простодушное предложение переосмыслить историю и рассудить, кто прав, кто виноват — театральным архаизмом? Время покажет.
16+
Екатерина Писарева