— Владимир Абрамович, вам чай или кофе? — спрашиваем, усадив артиста в редакторское кресло в зале планерок.
— И чай. И кофе. И потанцуем, — отвечает и тут же живо интересуется у главного редактора Павла Гусева, — а здесь, в этом помещении — что происходит?
— Здесь у нас планируется следующий номер. Вот новость о вашем награждении «актером года» скоро появится на сайте и в бумажной версии, ее прочтут 7–8 миллионов человек. У нас газета по всей стране выходит, в 75 регионах, и еще в 15 странах мира — в США, в Австралии, в Канаде...
— Да? — в глазах у Этуша появляется игривый огонек. — Так, значит, вы богатые люди?
— Информационно богатые, — поправляет главный редактор.
— Ну... сначала информационно, а там, глядишь, и остальное добавится, — улыбается артист.
Однако все уже собрались — обозреватели «МК», а также редактор отдела культуры Марина Райкина, которая и придумала Театральную премию 22 года назад. Этушу вручают премиальную фарфоровую тарелку, изготовленную на Ломоносовском фарфоровом заводе.
— Вы-то вручаете мужу как «актер года», а ведь он имеет все шансы скоро получить «Звезду театрала» за... «лучшую женскую роль», — смеется супруга Елена, — за тот же, собственно, образ в недавнем спектакле «Бенефис»...
Кто не в курсе: в этой постановке Владимира Иванова Этуш поначалу играет старого театрального пожарного, который по ходу сюжета вынужден принять облик пожилой актрисы и начать разучивать роль.
— Вы удивились, когда узнали, что вам предстоит перевоплотиться в женщину? Как это приняли внутренне? — спрашиваем.
— Я многое принимал за свою жизнь. И это принял, — говорит Владимир Абрамович, — это потрясающий знаток театра Борис Поюровский мне однажды сказал: «Все великие артисты рано или поздно играли женские роли. Похоже, и твоя пора пришла». Жаль, он не дожил до премьеры. А ведь именно он подсказал этот ход с перевоплощением. Поначалу ведь хотели из меня сделать просто отца, но Поюровский сказал: «Знаешь, Володь, это психологически совершенно неоправданно: между отцом и дочерью не может быть таких взаимоотношений. И если ты хочешь это играть — надо играть женщину!». И я загорелся. Этот спектакль стал в какой-то степени посвящением Поюровскому.
...После вручения цветов и призов — чай.
— Нет, а почему он несладкий? Где сахар?
— Володя, потому что тебе нельзя, ты забыл? — жена Елена кидает в чай три таблетки сахарозаменителя. — Лучше булочку возьми. К сахару не приставай! Представляете, мы уже 17 лет вместе.
...Супруга пододвигает артисту еще одну булочку с творогом:
— Хочешь?
Этуш подозрительно смотрит на нее:
— Сначала «хочешь», а потом отнимать начнешь?
— Не буду, не буду, — говорит Елена и обращается к нам, — советую еще раз «Бенефис» посмотреть — спектакль уже хорошо «наиграли», муж стал «хулиганить» на сцене, совсем другое дело! Равно как и на «Потерпевшего Гольдинера» зову — хороший спектакль получился, это антреприза: там их дуэт с Ольгой Тумайкиной — сказка!
— Ну еще расскажи что-нибудь интересное! — просит жену Этуш. — Про себя приятно слушать.
— Владимир Абрамович, но играть-то снова и снова хочется? Ведь на новую премьеру замахиваетесь!
— Ну а как иначе-то? Я без этого не живу. Я понимаю, что это должно быть что-то новое. Уже готовлюсь к этому.
— Но образ той же престарелой дамы быстро схватили?
— Да как он схватится? Как? — изумляется артист. — Не знаю, всё по-разному. Я ж сейчас по 7–8 спектаклей в месяц играю, раньше — больше, но я попросил, чтобы «Дядюшкин сон» — самый тяжелый из всех по напряжению — играли не больше раза в месяц. Что делать — вахтанговская закалка. К каждому выходу готовлюсь. Сажусь с утра и смотрю весь спектакль в записи от начала и до конца, образно прочувствовать. Надо бороться с возрастом...
...Мало кто знает об интриге с днем рождения: в паспорте записан 1923 год, в реале — 22-й. Ну год накидывали раньше, хитрость такая была, чтоб юноша окрепшим в армию шел.
— Поначалу я жил по 1923 году, — улыбается Этуш, — а как вышла книжка моих воспоминаний, где я рассказал эту историю, все ее мгновенно подхватили и растиражировали. И стал жить по 22‑му.
— Вам как приятнее?
— Так чем больше праздников, тем лучше! Годок себе набавил...
— Так ты ж не красна девица, что тебе боятся: аксакал, джигит! — вторит супруга.
— Всё правильно. Так и есть, — одобряет Этуш.
— И важно еще, что каждый спектакль для нас идет как рубеж после падения, — продолжает Елена, — он был парализован после падения летом. И врачи сказали, что это просто чудо, что он встал на ноги да еще так быстро. Пока я парковала машину, он стал подниматься по ступеням медицинского центра, а перил там нет, и на последней ступени поскользнулся, полетел вперед рыбкой и прямо головой в стеклянную дверь... Травма шейного отдела и спинного мозга. Я подбегаю и с ужасом вижу, что руки плетьми висят, даже речь пропала на какое-то время. Это самый кошмарный день моей жизни. Шок. Но когда на «скорой» везли, он вдруг начал ногами шевелить, доехали до Склифосовского — правая рука зашевелилась...
— Ну и зачем ты это все рассказываешь? — строго воскликнул артист.
— Потому что жизнь такая! Вот и восстанавливаемся. Еще есть боли, бывает, дотронуться нельзя до кожи... Это чудо, что он встал и выходит на сцену. Что делать, артист!
Прощаясь с «МК», Владимир Абрамович оставил на стене надпись: «Я здесь был. Этуш». И произнес, надевая кепи, свое фирменное «шляпу сыми». Артист, великий артист!