— С какой целью вы посещаете США? — спросил меня на границе суровый смуглый американский пограничник.
Я замялась. Как? Как объяснить ему, что я прилетела из России в Америку, чтобы увидеть шесть концертов Валерия Леонтьева: в Лос-Анджелесе, Сиэтле, Денвере, Чикаго, Нью-Йорке и Майами. Это же чистое сreasy!
Стража границы мое мгновенное смятение напрягло, и от него — это почувствовалось сразу — повеяло холодом.
— Я прилетела в США к великому российскому артисту, певцу Валерию Леонтьеву, — пропищала я и подумала: «Боже, что я несу? Как можно прилететь в США к российскому артисту?» Но на большее моего английского не хватило.
Пограничник, однако, тут же заметно повысил температуру взгляда и любезно предложил написать имя singer на бумаге, чтобы мой акцент не мешал его услышать и понять. А глянув на листок бумаги, тут же поинтересовался:
— У него такие темные вьющиеся волосы? — для большей ясности показав рукой, как вьются кудри, и заулыбался: — Я его знаю. Вы его друг?
— У лунатиков и гениев нет друзей, — пробормотала я американскому пограничнику по-русски Марину Цветаеву и с непередаваемым наслаждением произнесла по-английски громко и четко: — Yes!!
— Добро пожаловать в США! — продемонстрировал мне 32 белоснежных зуба пограничник.
Так, с именем Валерия Леонтьева на устах, я впервые в жизни ступила на американскую землю.
Большой гастрольный тур артиста по США — а позволить себе такое сегодня, в кризис, могут только поистине настоящие любимцы публики — начался с Лос-Анджелеса, города, Валерию близкого и по-настоящему им любимого. Ведь именно здесь Леонтьев первый и единственный из российских эстрадных артистов записал альбом на всемирно известной студии «А&M Records» в Голливуде, в помещениях киностудии, которую в 1917 году основал Чарли Чаплин. Альбом, созданный в качестве, тогда еще недоступном в России, так и назывался «По дороге в Голливуд» и включил в себя 11 песен. Одну из них — «Танго разбитых сердец» — артист исполнял и в нынешней своей концертной программе. Она звучала в ходе американских концертов, неизменно вызывая бурные аплодисменты. В Лос-Анджелесе на концерт пожаловал и давно уже американец, идейный вдохновитель того самого легендарного альбома Юрий Чернавский — автор одной из визитных карточек леонтьевского репертуара, всеми любимой «Маргариты». За что зал одарил его, представленного на концерте Леонтьевым, шквалом аплодисментов.
— Здесь, в США, другая песенная культура, да и вообще другая культура: литература, театр, — размышлял в разговорах с журналистом «МК» Валерий Леонтьев, — Чернавский же всегда был ближе к европейской, американской культуре. С ним интересно, он заставлял петь другим звуком, искать иную подачу, тембр. Писались мы тогда с американскими музыкантами, американским же звукорежиссером. Такой черный парень был саунд-инженер Джимми Мэйвезер, именно его голос звучит после вступления в песне «По дороге в Голливуд»: «Хай! Welcomе to Hollywood», а после я уже начинаю петь. Это были фанатичные люди, очень техничные, конечно, счастливые.
— Сегодня мы догнали те технологии?
— Догнали, теперь в России так же все компьютеризировано. А тогда у нас писали на широкую пленку, крутились огромные бобины. И казалось фантастикой, что может быть так: певец уже уехал, а на студии прослушали все варианты записи, и оказалось, что ни на одной не читается буква «н» в слове «сон» — пропала! Так ее взяли из другого слова.
— Вы продвигали тот свой альбом в США?
— Нет, конечно, никто ничего не раскручивал. Американцам нужно, чтобы им пели на родном языке, даже акцент их обламывает.
— Вы снимали в Голливуде клип — другие здесь методы работы?
— Все намного четче. Например, мне сказали, что в семь утра придет гример. Из меня делали для одного фрагмента клипа старика, и был очень сложный грим, его накладывали слоями, сминали, вылепливая морщины. Тогда у нас такого грима не было, разве что где-то на «Мосфильме». Я, конечно, был к семи готов, но про себя думал: «Гример! В семь утра! Как же, придет она!». Так вот ровно в семь в дверь постучали, а в девять мы уже были в павильоне.
— А вот родились бы вы в США, была бы у вас мировая слава!
— Кто знает, что бы было. Россия тоже огромная страна. Я никому не завидую, у меня все нормально.
— Вы тогда или когда-то потом никогда не думали... ну...
— Вильнуть? Нет, никогда. Я трезво смотрю на вещи и поэтому никогда не обольщался. Чтобы добиться известности в США, нужно тут родиться, дышать этим воздухом, этой культурой.
— Случались здесь у вас какие-нибудь ЧП?
— Один раз не заметил знака и заехал на улицу, где движение с двух до четырех было закрыто — родители забирали детей из местной школы. Меня остановил полицейский, спросил: «Турист?». Я кивнул. Ну он видит, чувак, правда, не в теме, и махнул рукой: «Поезжай на соседнюю улицу». Ни штрафа не взял, ничего.
— Американские звезды держатся с нашими на равных?
— Они нами не интересуются. Но не потому, что презирают, а просто у них нет повода интересоваться. Ну где они могут нас увидеть? Если, скажем, попросить через администратора сфотографироваться, сказать при этом, что ты russian star, то они соглашаются с удовольствием. Но я никогда этого не делал, у меня нет ни одной фотографии с американской звездой.
— Однако ваше имя здесь известно и американцам тоже.
— Я задачи никогда такой не ставил здесь продвинуться: не дергался, не тыркался. Тем не менее что-то тут писали обо мне. Джимми Феллон опять же пародировал в популярном ток-шоу. А потом, американцы очень же любопытны. Иногда по жизни сталкиваешь с ними, они спрашивают: «Are you singer?» «Famous?» «Let me hear something» Потом звонят, говорят: «Of course, we do not understand anything, but we like the voice so much! Such beautiful songs!»
То, что имя Валерия Леонтьева известно американской публике, — факт, который был подтвержден во всех шести гастрольных городах. На каждом выступлении частью зрителей, и немалой, оказывались американцы, ни слова не понимающие по-русски. Хотя приходили они целыми компаниями. Истории их интереса к творчеству российской star оказывались примерно одинаковыми: «Дали послушать русские друзья — нам понравилось», «Путешествовали в Петербург, там услышали песни, теперь захотели побывать на концерте». «У меня была русская жена, — рассказал один из импозантных американских мужчин, расположившихся в первых рядах, — и я полюбил ходить с ней на концерты этого певца». На вопрос «где же, собственно, супруга?» американец, улыбаясь, развел руками: «Брак распался, но приходить на концерты по-прежнему нравится». Одна из самых многочисленных и шумных американских компашек на очередном концерте, в которую входило как минимум человек двенадцать, сопровождала уже пожилую, но очень стильную американку: «Случайно увидела записи на Youtube и влюбилась», — рассказала она. Больше всего американскую леди на концерте ошарашило, что русские поклонницы пришли с цветами. А Штатах цветы на концертах дарить не принято. Ограничения на это выставляют и залы из соображений безопасности: мало ли что можно пронести в букете! И устроители: не дай бог, артисты поскользнутся на лепестках, упадут, кто будет платить огромные неустойки? Но дамы, вручающие русскому артисту букеты у сцены, буквально потрясли американские ум и душу. Леди так расстроилась, что в итоге одна из американских поклонниц артиста русского происхождения, пожалев ее, достала из своего букета розочку и передала американке. И та торжественно вручила цветок артисту под громкие крики одобрения от своих друзей. Что ни говори, а американцы умеют быть happy!
Но больше всего удивило присутствие на концерте российского исполнителя даже не американцев — в конце концов интерес к нашей культуре у них был всегда, — а китайцев. Вот кого постоянно встречать в залах лично мне показалось удивительным. Причем это были не обрусевшие китайцы, а никогда в России не бывавшие. Они бурно аплодировали, фотографировались и вообще чувствовали себя в американском зале на концерте российского исполнителя как дома. Я решилась вторгнуться в их мирок и поинтересоваться, что привело их сюда. «Шоу! Голос!» — объяснили выходцы из Поднебесной.
Само собой, больше всего в зале было русскоговорящих. Причем даже не второго, а третьего, а то и четвертого поколения выходцев из России.
— Как долго вы любите Леонтьева? — спросила я в Лос-Анджелесе одну молодую и очень привлекательную поклонницу артиста.
— А вот как пуповину перерезали! — смеясь, ответила она.
Красивые женщины в дорогих нарядах приходили и с мужьями-американцами. Некоторые посетили два, три концерта. Одна семейная пара, где жена русская, прилетела на концерты из Рейкьявика — за рубежом принято уважать желания женщины. Нашлись и такие, кто проехал с артистом весь тур.
— Мы долго ждали этих концертов, — объяснили они, — и решили устроить себе праздник!
Но все-таки большинство американских поклонников не могли позволить себе путешествовать за артистом по городам, как часто делают фанаты Леонтьева в России.
— Нет, нам это не дорого, дело не в деньгах, — объяснили они мне, — просто невозможно пропустить работу. Никто не даст спонтанный выходной. Здесь нет такого понятия, как отгул, не говоря уже о том, чтобы просто отпроситься на день-другой. Чтобы слетать в соседний город и посмотреть еще один концерт, на работе придется врать, сочиняя очень серьезную причину для отсутствия. Если в России людям зачастую не хватает средств для получения какого-то удовольствия, то в Америке деньги, как правило, есть, если ты, конечно, работаешь, но остро не хватает свободного времени.
На концертах традиционно присутствовало много детей. Многие из них впервые оказывались на концертах Леонтьева, еще будучи в животах у беременных ими мам. Так, в Майами обожаемого Валерия Яковлевича попросили сфотографироваться с прелестным ребенком — шестилетней Габриелой. Мама охотно показала еще одну фотографию, на которой артист держит на руках годовалого пупса, ту же Габриелу, только пять лет назад — что тогда, что сейчас ребенок без капризов выдержал все шоу, сидя с мамой в первом ряду, где звук достигает порядочных децибел.
Интересно было наблюдать, как реагировала на шоу артиста охрана. Почти во всех залах большей частью это были афроамериканцы. С первых же тактов они ловили ритм, начинали его сначала отбивать ладонями, потом не выдерживали — принимались танцевать и бурно хлопали.
Надо заметить, что Леонтьев никогда не меняет свой концерт в угоду той или иной публике. В Сиэтле и Минске, в Нью-Йорке и Санкт-Петербурге, в Майами и Москве, в Израиле и Подмосковье, в Германии и в российской провинции его выступление будет одинаково безупречным и по качеству показываемого шоу, и по силе эмоциональный отдачи самого артиста. И, наверное, именно это привораживает зрителя к Леонтьеву навсегда.
— О чем эта песня? — спросила меня охранница-афроамериканка в Нью-Йорке, когда Валера закончил «Виновника». В зале был переаншлаг, и я весь концерт простояла рядом с ней.
— Ему повезло увидеть ее во сне, она горько плакала и звала его из темноты. Поздняя осень, но цветут дикие розы, — как смогла перевела я.
— О, yes! Любовь, снег, и все цветет! Теперь я представляю себе Россию! — разулыбалась охранница.
...Я сидела рядом с ним в его доме, ощущая, что нахожусь в бесконечном космосе и крошечной келье одновременно. Первую иллюзию создавала череда помещений, перетекающих одно в другое, но не насквозь, а через неожиданные изгибы коридоров и внезапно открывающиеся двери. Вторую — законченность и изыск каждого квадратного сантиметра с минимумом на нем абсолютно точно адресованных вещей и предметов. Он строил дом сам, и здесь его внутренний мир эхом отзывался от пола и стен, каждого предмета, любого штриха. Ничего лишнего — абсолютный утонченный минимализм. Я сидела рядом с ним и говорила, как же мне от этого бесконечно хорошо.
— Я рад, что ты счастлива, — кивнул он.
— А ты? — хотела спросить я.
...Но вспомнила его портрет, который до сих пор висит в знаменитой голливудской студии A&M Records, людей, подпирающих стены концертного зала Нью-Йорка, хотя стоять там во время концерта строго запрещено. Но что делать, эти русские так умоляли! Танцующих чернокожих охранников, «крутых» американцев, непоколебимые стереотипы которых были сломаны на концерте в одно мгновение. Ковер цветов на сцене. Слезы фанатов: сначала радости — наконец-то он! А потом горя — все же закончилось! Зал в Майами, где каждый второй хвалился своим знакомством с артистом, хотя это могла быть просто совместная фотография. Его старинных друзей и бывших наперсников по сцене, пришедших на концерт и называющих его «наш Валера»: Любови Варум, сестер Роуз... Его аншлаги, бесконечную энергетику, нечеловеческую силу таланта. Вспомнила и спросила:
— А вы?
— Он рассеянно смотрел, как нежно колыхается океан, чернея под звездами, потом усмехнулся своим мыслям и так ничего мне и не ответил.
Лучшее в "МК" - в короткой вечерней рассылке: подпишитесь на наш канал в Telegram