«Лягушек я очень люблю, но только когда они квакают под окном»
— Ангелин, ну наконец-то, а то никак не мог поймать вас. Что вам дома-то не сидится?
— А что дома-то делать: сидеть в четырех стенах, смотреть телевизор? Какой канал, подскажите?
— Ну, хотя бы канал «Культура».
— Как человек, который стремится к культуре, могу вам сказать, что канал «Культура» бывает чересчур консервативным, что ли.
— Согласен, но если вы такая продвинутая, в чем тогда ваша продвинутость состоит?
— Я продвинутая? Я не продвинутая, я задвинутая. Понимаете, пока есть на меня спрос, пока есть на меня предложение, до тех пор я не буду сидеть дома. Даже тогда, когда все от меня отвернутся, все телеканалы, все журналисты, все забудут про мое существование, я и тогда не буду сидеть дома. Я соберу маленький чемоданчик и уеду в горы к морю. Проживу там столько, сколько Господь Бог мне даст.
— Прекрасно! Вы сами сказали о телевизоре, а это нас сближает. Помню, вы участвовали в программе «Танцы со звездами», танцевали. Ну и какие ощущения?
— Не забывайте, что у меня актерское образование, я все-таки закончила ГИТИС, и у нас там тоже были факультативные занятия танцем. Ну а танцевать, говорят, полезно в любом возрасте, особенно в моем. Человек становится от этого моложе, и все болезни отступают. У меня сейчас нет времени, поскольку я была занята подготовкой к юбилею, но как только он закончится, я обязательно возьму себе тренера, буду тренироваться и буду танцевать. (Поет.) «Я танце-ва-а-а-ать хочу!»
— Но вы еще вели программу «Доброго здоровьица!» с Геннадием Малаховым, есть такой человек. Прямо спрошу: не сошли с ума от того, что он предлагал в виде лечения?
— Так никакой крамолы он и не предлагал. Я сама люблю эти народные рецепты. Понимаю, что они не всегда работают, что иногда люди их придумывают, и все это не проверено, но я тоже к этому тяготею! Наверное, я где-то с Геннадием Петровичем в этом похожа. А каких-то таких методов кощунственных или шокирующих от Геннадия Петровича я не знаю. Не сам он давал эти советы, советы давали приглашенные специалисты из разных областей, и каждый, конечно, изощрялся по-своему. Во всяком случае, это интересно было смотреть, а у зрителя есть возможность что-то выбрать. Захочет он поэкспериментировать на себе — пожалуйста, экспериментируй; не захочет — не смотри. Но Геннадия Петровича народ по всей стране очень любит. Мы с ним были в Одессе, когда все еще было мирно и спокойно, и я вам должна сказать, что невозможно было пройти — все кричали: «Когда вы появитесь вновь на экране?!» Моя подружка мне говорила, что когда начиналась наша программа, все лавочки вокруг пустели перед окнами, потому что женщины определенного нежного возраста убегали к телевизору. Мы развлекали и давали, может быть, какие-то полезные советы, ведь у многих есть болезни неизлечимые, а иногда и не очень сложные, но нет денег на их лечение. Вы знаете, в наше время за все приходится платить, к сожалению.
— Простите за интимный вопрос, но вы сами не лечились по методу Малахова: не клали на живот лягушку, не пили, извините, мочу?
— Конечно, есть такие вещи, которые я бы не смогла сделать. Например, выпить стакан утренней мочи за здоровье всех людей на земле. Нет, это не для меня! А лягушек я очень люблю, но только когда они квакают под окном. Мне очень нравится, как они поют, особенно по весне, меня это не раздражает, наоборот, успокаивает. Также мне нравится, как каркают вороны. Правда, когда они тревожно каркают, мне их жаль, я думаю: они голодные, наверное, надо их покормить…
— Вам не кажется, что Геннадий Малахов своей нестандартностью чем-то напоминает Наталью Поклонскую?
— Люди и должны отличаться друг от друга. Если бы мы были все одинаковые, то было бы неинтересно. Ну, пусть будут разные. Пусть будут Поклонские, Малаховы, Вовк, Мельманы, пусть все будут, у всех же своя есть изюминка.
— А как ваше моржевание поживает — вы же до сих пор, наверное, не перестали им увлекаться?
— Ну что сказать… Этот год был у меня не очень приятный… из-за суставов, поэтому я немножко сбавила темпы. В ванной я, конечно, обливаюсь холодной водой, но в прорубь пока не ходила. Наверное, всему свое время. Я помню, как Валя Толкунова, царство ей небесное, когда узнала, что я плаваю в проруби, сказала: «Линочка, я тебя умоляю, не делай этого, у тебя будут косточки под старость болеть». Ну вот, косточки начали болеть… Не знаю, это случайность временная или, может быть, действительно удар судьбы в дверь: тук-тук, остановитесь, девушка, загляните в паспорт…
— Нет, в паспорт не будем даже смотреть, потому что я разговариваю сейчас с очень молодой женщиной.
— Ну, спасибо, Сашенька, спасибо. Вы мой сыночек очень добрый, я же тоже вам сказки в детстве читала…
— Я знаю, что у вас крестник, а его дочки — они как ваши внучки.
— Да, это дети моего крестника, сына моего родного брата. Поэтому они — мои внучки, прелестные девочки, учатся, растут.
— Так старшую назвали в честь вас!
— Да, Ангелиной. Я им сказала: берите мою фамилию — пусть Ангелина Вовк живет дальше.
— Она еще не взяла?
— Нет, почему, взяла, она Ангелина Вовк. Так что у меня детей своих нет, но когда я улечу на небеса, вот тогда все равно будет на земле Ангелина Вовк.
«И что вы думаете: я стала падать в обморок»
— Давайте вспомним совсем недавнее прошлое. Вы же манекенщицей работали некоторое время?
— Отец Филиппа Киркорова (он учился вместе со мной в институте на оперной режиссуре, ему тогда было где-то за тридцать, а мне — восемнадцать) совсем недавно мне сказал: «Ангелина, я думал тогда, что ты смертельно больна, такая ты была худая». Да, я была худенькая. Ну, можно сказать так, а можно сказать — стройная. Ведь обычно в манекенщицы берут стройных девушек. Вот меня и взяли. Так что я на Кузнецком Мосту в Доме моды какое-то время подрабатывала манекенщицей. Все-таки тогда училась, и надо было к стипендии какие-то денежки заработать! Там очень долго шли примерки в маленькой тесной примерочной, вокруг зеркала, а я же не ела ничего, была голодная с утра и до ночи, в то время питалась солнечной энергией. И что вы думаете: я стала падать в обморок. Один раз упала, второй, третий… И мне сказали: «Деточка, спасибо. Ну, не можем мы тебя больше держать, ты же не выдерживаешь этого».
— А когда у вас уже была такая известность, популярность — говорят, что вы даже без пропуска заходили в Моссовет и на машине в Кремль въезжали.
— Это были революционные времена. Если сейчас вы пойдете в Моссовет, то ни за что не войдете, а когда началась перестройка, Моссовет напоминал Смольный из фильмов про Ленина. Помните, как там люди ходят туда-сюда, шаркают ногами, курят… Трудно себе представить, но в Моссовете не было ковров, люди приходили, и никто не спрашивал, куда и зачем они идут. То есть власть была доступна народу. И, конечно, Кремль. В Кремле была программа, и я проезжала туда на своем голубеньком «Фольксвагене». Нет, пропуск у меня был, конечно.
— Да, были времена… Давайте о «Спокойной ночи, малыши!» — мы же все ваши дети. А кто был вашим лучшим дружком по эфиру: Степашка, Хрюша, Филя или Каркуша?
— Больше всего, как и все дети Советского Союза, я любила Хрюшу. Знаете почему? Вот эта актриса, Наталья Державина, которой сегодня нет на этой земле, создала такой необыкновенный образ, она наделила Хрюшу такими нюансами, такой интонацией, что не полюбить его было невозможно. И мы полюбили его всей страной.
«Душевность была в советской стране, а сейчас — шоу-бизнес»
— Ангелин, только что в Москве прошли муниципальные выборы. Так и вы тоже были муниципальным депутатом столько лет. Сейчас ходили голосовать?
— Дело в том, что на выборы я не попала, меня привлекли к участию в Днях Москвы. Утром думаю: ну, пойду потом, когда закончу работать. Но даже минуты свободного времени не оказалось, так что я не смогла пойти. Но думаю, без меня тоже справились, выбрали. Я проработала четыре созыва, занималась в основном детьми, а серьезные государственные вопросы я не решала.
— Так муниципальные депутаты их не решают в принципе.
— Ну, все-таки: разрешить построить здание или не разрешить, поставить подиумы под уличные рестораны или не поставить… Конечно, я принимала участие в обсуждении, высказывала свое мнение, но сказать, что мы делали какую-то глобальную политику в районе, я не могу. Хотя старались, безусловно.
— Я знаю, что вы входите в Книгу рекордов Гиннесса…
— Меня включили в Книгу рекордов Гиннесса за многолетнее ведение «Песни года», потому что если подсчитать количество выпусков, которые я провела, то их там огромное количество. Так и написали: «За многолетнее прекрасное и талантливое ведение фестиваля «Песня года».
— Честно скажу, что вас и Евгения Меньшова очень не хватает в этой передаче.
— Да, к сожалению, Женечки нет тоже на этой земле… Другие времена, другие ведущие, другие певцы, исполнители. Мы с Женей, знаете, были бы уже анахронизмом, если бы сейчас вдруг продолжали вести «Песню года», ну согласитесь?
— А вот мне не хватает этой душевности, которую вы несли.
— Душевности, я согласна, не хватает. Сейчас жизнь наша изменилась. Душевность была в советской стране, а сейчас — шоу-бизнес.