...С Людмилой Георгиевной мы не раз встречались, поражал ее характер — такой твердый, упрямый, ум ясный, и весь день — от рассвета до заката — подчинен только популяризации народного творчества, тут детишки пришли, тут костюмы пошить, тут аранжировку заказать. Ничего для себя. Словно бежала от себя, лишь бы не остаться с собою наедине. А жила с мамой... мама ее всё «бранила», что Люда деньги на нее тратит — то лекарство, то вещицу какую-нибудь: «Дочка, не балуй меня, обойдусь, ничего...».
Родилась Рюмина в Воронеже, практически, в бараке — домик щитовой с 6-метровой кухонькой, где буржуйка стояла. Полнейшая нищета. Отцу домик дали как фронтовику, на флоте служил, в Кронштадте. «Я в корыте спала, это моя первая кроватка, — рассказывала Людмила Георгиевна, — потом корыто к печке поставили, стало тепло».
Телевизор раньше один был на десять семей, все ходили в «красный уголок» смотреть. Детей не пускали, но Люда сидела тихонечко, ей позволили. И вот однажды показали фильм с Аллой Тарасовой «Без вины виноватые». Люда видит — Тарасова красивая, в длинном платье со шлейфом, гордая, грациозная, царица!.. «Глядела-глядела я на нее, и решила — всё, стану артисткой. Платье-то какое! Платье! А каких еще желаний ждать от ребенка при тогдашней бедности...».
С тех пор всё и началось. Так и попала, спустя время, в знаменитые в Союзе «Воронежские девчата», славный народный коллектив из восьми человек, с ним всю страну объездила, зарубежные гастроли... «Я видела за границей другую жизнь, которую на тот момент мало кто знал, — вспоминала Рюмина, — но ущербной себя никогда не чувствовала. Психология была такая, что СССР — огромнейшая страна, да, много трудностей, невзгод, но все они обязательно пройдут, и когда-нибудь мы будем жить лучше всех».
Мало кто в курсе, что Рюмина была волшебным художником-оформителем, сама костюмы изобретала, согласно народной традиции, сама шила. Настоящий голос прорезался лет в 15, стали её в солисты прочить, в 1979-м получила вторую премию на конкурсе в Ленинграде, где в жюри Аркадий Райкин председательствовал. С тех пор Илья Резник так и приговаривал — «Это у нас Утя, наша талантливая Утя», — песня была на конкурсе такая: Утя спрашивала — «Где мой Селезень?». Запомнилась ее фраза — «Петь плохо — себе хуже. Если человек неправильно поет — он болеет, передает людям искаженный звук». И еще: «От народной песни омертвевшая душа просыпается, человек становится чище, мудрее». Скольким детишкам она эта пыталась сказать в своем Центре... теперь это сказать будет некому.
— К своему стыду, был в отпуске месяц, не знал, что у нее такая неважная ситуация со здоровьем, — говорит певец Владимир Девятов, — мы с Людой вместе учились в Гнесинке, так вся жизнь и прошла — то я участвую в ее сольнике, то она в моем. Еще тогда, в 80-е, в Гнесинке она была уже известной исполнительницей, заканчивала институт заслуженной артисткой. Гордо проходила по коридорам. Всегда фанатична к работе, и в итоге создала свой Центр — всю себя туда вложила. Это памятник ей в Москве, столько детей там занимается! Люда-то своих не имела, но всю душу отдавала маленьким талантам. Мощная дама, сильная, настоящая. Коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Из таких натур. Для нас-народников это огромная утрата, потому что есть люди, на которых все держится. Несвоевременно она ушла. Горела работой, выступала, жила! А продолжателей... пока не намечается. Я не вижу, кто мог бы заменить ее в том же Центре фольклора...
— Лишь бы его вообще не расформировали. Ну мало ли — центром больше, центром меньше.
— Как можно его расформировать, когда на такой многомиллионный город центров русской культуры — раз-два и обчелся? Есть центры еврейской культуры, армянской, украинской, грузинской, они поддерживаются этими государствами, диаспорами. И центр Рюминой должен быть сохранен. Должна же быть нормальная национальная идеология! Я не говорю, что мы должны щи хлебать деревянными ложками и ходить в лаптях, но очень важно, чтобы дети впитывали культуру предков. Это укрепляет нацию. Я только вчера читал книгу 1895 года выпуска — там рассказывается, что в обычных школах царской России обязательно было преподавание народной песни: нация крепла от этого. И Людкин вклад в это дело серьезнейший! Сильная натура с мужским характером. Никогда не предавала народную песню, но расширяла свои возможности и знания, чтобы это — опять же работало на жанр. Царство ей небесное.