— Так получилось, что я сам ни разу не был в галерее Глазунова, — говорит молодой художник Максим Дунаев, — но дело же не в этом. Илья Сергеевич — это ориентир, глыба, можно по-разному относиться к его творчеству, но его цельность и прямота жизненного пути только вызывает зависть и восхищение. Хочется также идти, не сворачивая... поэтому я здесь сейчас. Он один такой для нашего поколения.
В полумраке собора 1679 года постройки тихо и размеренно идет заупокойная служба. Простой гроб, стоящий у алтарной части, в обрамлении белых, голубых цветов — кампанул, гладиолусов, дельфиниумов. Самые близкие люди — тут же, у гроба. Глаза выплаканы, хотя эту боль невозможно заглушить ничем. И люди — стар и млад — просто стоят, слухом погрузившись в монотонное молитвенное чтение, и размышляют кто о чем: Глазунов всей своей жизнью дал повод к этому глубокому тихому раздумью.
Он оставил после себя галерею, новый Музей сословий, оставил Академию, которую сегодня почитают лучшим классическим учебным заведением и, дай бог, чтобы она таковой считалась и впредь. Только из перечисленного виден масштаб человека, понимающего свою правду, свою правоту, волею судьбы ставшего ответственным за традицию, за русскую реалистическую школу. Он горой стоял за своих студентов, своих дипломников, организовывал им крупные выставки в столицах и по стране, ему важно было, чтобы они — научившись ремеслу — ощутили обратную связь со зрителями. А зрители валом валили на эти выставки, они на месяц планировались, потом еще на месяц продлевались. Все это был Глазунов. Его энергетика. Его правда. Его видение мира.
— Я всего лишь благодарный зритель, — говорит инженер Ирина Сергеевна, — совсем молодой была, когда проходила первая выставка Глазунова и мне посчастливилось на ней побывать. В те годы молва о деятелях искусства шла из уст в уста, Москва еще не знала о нем. Однако, после того, как Илья Глазунов прославился, признаюсь, я стала покупать русскую классику не для чтения, а только потому, что там были его гениальные иллюстрации. Такие прочувствованные. Эти книги до сих пор греют мне душу.
...А люди всё идут и идут. Справа у входа в церковь — вазоны, уж все уставлены красными розами. Но нет какой-то ненужной напряженной торжественности, несмотря на всю горечь, людям хочется говорить, спорить, пытаться снова и снова понять Глазунова, понять его место в нашем искусстве и нашей истории.
— Для молодежи советская эпоха — это уже просто другая цивилизация, — говорит старший научный сотрудник музея-заповедника «Царицыно» Павел Ермолов, — никто уже ничего не помнит, не знает. А ведь была другая жизнь, соцреализм, официоз, и Илья Сергеевич буквально был взрывом в болоте советского официоза, он был крайне необычен и провокативен, одни им восторгались, другие ненавидели, да и по сей день эти споры не утихают!.. Но во всем разнообразии течений и направлений Глазунов воплощал собой главное — он нес возрождение народного искусства. Он любил страну без прикрас и лакирования, он был настоящим гражданином.
...Как больно вспоминать, что буквально месяц назад, перед днем рождения Ильи Сергеевича мы общались с ним по телефону в последний раз, он был так счастлив, что открылся Музей сословий, в течение разговора как будто сам вел экскурсию по всем этажам, расхваливая мастеров, расписавших своды. А вот камин, а вот костюм, а вот веретено, — он был неугомонен и бодр, хотя совсем не блестяще себя чувствовал... спросить бы еще что-то, еще — но кто ж знал.
Он так хотел показать свою новую картину — «Похищение Европы», решительно обещал к октябрю дописать следующую. Думаю, ничего страшного и нечестного не случится, если ее допишут его ученики. Или сын Иван.
— Я был еще студентом, когда Илья Сергеевич преподавал в институте Сурикова, — вспоминает теперь уже профессор Сергей Гавриляченко, — в его мастерской всегда было много учеников. Это действительно художник огромного масштаба, работы которого бесценны. Мы пришли сегодня попрощаться с воителем, подвижником. Илья Сергеевич сам не единожды сравнивал себя с воином, который с помощью искусства живописи боролся за свои идеалы и ценности, поднимал в обществе полемику и был ярым продолжателем традиций своих предшественников.
Из церкви выходит пара, как выясняется, это советник президента МОК Альберто Кинтана Вила с супругой, они были друзьями Глазунова на протяжении 67 лет:
— Мы познакомились в самый трудный период его жизни: Илья Сергеевич переехал в Москву, где у него не было даже ночлега. Его очаровательная жена Нина служила ему опорой, несмотря ни на что. Он был очень умным, образованным человеком, знал все, даже обладал неким даром предвидения, да, видел будущее России. Он был добрым человеком широкой души, но, как и всякий гений, был сложной личностью, обладавшей особым взглядом на мир. Он борец и патриот России номер один, мы как испанцы можем это подтвердить.
Вот такие люди весь день шли к мастеру, а, может, шли сами к себе: Илья Глазунов — народный по сути, а не только по званию, он предложил свою русскую Вселенную, широкую, бунтарскую и честную. И за эту Вселенную теперь будут бороться его ученики, и ученики тех учеников, поскольку сам Глазунов считал себя проводником русской реалистической школы, от одного взять, другому отдать, не растеряв по дороге, но, если получится, приумножить. Что ж, теперь ученики враз повзрослели — их черед продолжать без учителя. Других вариантов нет.