Министр культуры сам на спектакль не пришел, хотя дама очень ответственного вида на мой вопрос: «Будет ли сам автор, Владимир Ростиславович Мединский?» — утвердительно ответила: «Ждем» и встала у дверей. Однако министр наш — человек скромный, подумала я при виде не очень-то заполненного после третьего звонка зала: он не стал использовать административный ресурс, чтобы организовать массовку из подведомственных ему работников. Поэтому всем явившимся на «Стену» с пригласительными капельдинеры Театра Армии простодушно предлагали занимать свободные места и, пока не начались исторические хроники в двух действиях (так обозначено в программке), лишний раз полюбоваться на занавес, богато и мастеровито расшитый изображениями царей Земли Русской.
Но вот перед занавесом появились бояре (судя по костюмам, высоким шапкам и осанкам), поклонились в пояс фигурам на занавесе, и тот, наконец, открылся, неожиданно обнаружив за собой современную жизнь в лице большой группы молодежи, сидевшей у высокой стены. Они внимали седому мужчине в камуфляже, в какой обычно бывают одеты охранники парковок или малозначительных учреждений. Мужчина в камуфляже повествовал о том, что, несмотря на все невзгоды и лишения Смутного времени, смоленский народ возвел вокруг города стену, какой не было прежде ни в России, ни в Европе.
— Продолжительность стен — семь километров. Семь (!!!) километров! Высота до 20 метров — это высота 9-этажного дома. Борис Годунов называл смоленские стены «ожерельем всея Руси».
«Интересный ход в сегодняшний день, — подумала я. — Будет игра в реконструкцию Смутного времени». Однако молодежь, заявленная в первой картине, за два с лишним часа действия так и не появилась, впрочем, как и мужчина в камуфляже. По воле постановщика Ефима Звеняцкого неопределенной группе молодежи, по всей видимости, нечего было делать в начале XVII века, которому посвятил свой труд Владимир Мединский.
Надо сказать, что жизнь «Стены» в театре и кино началась вскоре после выхода романа в свет. Первая постановка состоялась в Смоленском драмтеатре, что объяснимо, а на ТВ известный режиссер Дмитрий Месхиев сделал трехчасовую экранизацию, правда, критики расценили ее как «затянутый, вялый, скучный, с неестественной игрой актеров фильм». Про постановку драмы из Приморья этого не скажешь. Но можно сказать другое.
Смутное время оказалось таким живеньким, ритмично хорошо организованным, с динамичной сменой сцен, на скорости иногда врезающихся одна в другую, несмотря на их массовость. И это далекое Смутное время представлено чуть ли не всем численным составом драмы из Приморского края. Развернуто поистине эпическое полотно с русскими хорами, польскими танцами и элементами французского варьете. Боями рукопашными, с боевым оружием, эротическими сценами, а также предательством, злодейскими убийствами и пожарами с голодом. Последнее, правда, не натурально, а в проекции и на экране.
Для усиления качества художественной правды историко-патриотического произведения были призваны московские специалисты — сценограф (Владимир Колтунов), художник по костюмам (Андрей Климов), художник по свету (Сергей Скорнецкий), музрук (Вячеслав Стародубцев). За сцендвижения также отвечал москвич Алексей Потапов, а за хор — Тамара Данцигер-Дельсаль. Но столичной группе поддержки все же не удалось укрепить «Стену», на что, возможно, рассчитывал режиссер.
Случилось это по нескольким причинам: во-первых, роман, больше подходящий для экрана, чем для сцены, в инсценировке выглядел плоско, как в советских учебниках истории. Во-вторых, выяснилось, что детективно-приключенческая линия так же сочетается с патриотической, как девочки из мюзик-холла с торжественным заседанием какой-нибудь политической партии. Например, КПСС. И девочки хороши в юбках с воланами, и партия вроде по делу заседает, а вместе у них противоестественное совмещение выходит.
И главная причина — заявка на историческую правду полотна не поддержана правдой исполнительской: костюмы как бы исторические и не лучшие, игра как бы по правде, но почему то не верится ни словам про Родину, ни чувствам про любовь. Только один раз зал включится и дружно захлопает на фразу: «Логика исчезает, как только пересечешь границу России». Впрочем, старания артистов из Приморья, одолевших «Стену» важного автора, московская публика не обидела аплодисментами.